Могильный камень слеза не точит

В памяти — сентябрь 2000-го. В тот год родственники пропавших без вести на необъявленной войне впервые собрались на Богородском кладбище. От привычных мест захоронения оно отличается тем, что на могильных холмиках вместо имен — номера.

И означает это только одно: парню, похороненному под номером, еще предстоит вернуть его биографию. В том 2000-м присутствовавшие на церемонии захоронения 266 неопознанных ребят высокие военачальники обещали осиротевшим матерям, что сделают все возможное...

За прошедшие с того времени десять лет установлены личности 129 погибших. Остальные так и покоятся под номерами. И можно понять Екатерину Ивановну Наумову из Исетска, Галину Васильевну Медведеву из Сорокино и всех других женщин, по-прежнему не ведающих, где находятся останки их сыновей, почему они в поминальный день гладят рукой каждую из могил: «Быть может, мой мальчик покоится именно здесь?»

...20 декабря 1993-го Юру Фомина из села Верх-Ингал Исетского района проводили в армию. Через год и четыре дня его отправили в Чечню. 6 января 1995-го он не вернулся из боя. Сослуживцы не нашли его ни среди живых, ни среди мертвых. Шесть долгих лет Нурия Таштимировна искала сына. И даже, получив орден Мужества, к которому ее Юра был представлен посмертно, мать все надеялась на то, что ее сын найдется. Ведь не зря же ее мальчик каждую ночь снится ей и просится домой.

Он вернулся в свой родной Верх-Ингал в августе 2001-го. Вернулся с Богородского кладбища. Солдату, похороненному под номером, экспертиза вернула фамилию, имя, отчество — Фомин Юрий Петрович, 1975 года рождения.

Отгремели оружейные выстрелы, на могильный холмик лег последний венок, и ...все Юрины односельчане по татарскому обычаю опустились на колени — читать молитву, главные слова которой: «Спаси и сохрани детей наших».

Утрата всегда невосполнима. Но пережить ее немного легче, если знаешь место последнего приюта родного тебе человека. К этому месту можно прийти и выплакаться, и поведать о том, что творится в душе. У двух матерей из сотни тюменских женщин, потерявших сыновей на чеченской войне, нет такого места. Потому время от времени они навещают Богородское кладбище. У входа в которое установлен памятник скорбящей матери. А вокруг — такие же до срока постаревшие женщины. Которые все еще ждут, надеются. И сами ищут своих сыновей.

Почти три года искала в Чечне своего сына — Андрюшу Мухаева Ольга Владимировна Милованова из Тюмени. Прошла через ад: ходила к боевикам, поднимала с улиц изувеченных ребят — вглядывалась в их лица. А если вместо лица была сплошная рана, искала родинки. В Ростовском накопителе ей неоднократно предъявляли тело сына — для опознания. Сыновьями других матерей были те мальчики. И Ольга Владимировна искала их мам. ...Останки своего Андрюши установила «по косточкам», которые привезла в Челябинск на экспертизу ДНК.

Я была свидетельницей того, как Ольга Владимировна, отправляясь первый раз на Богородское кладбище, «зазвенела» в пункте досмотра аэропорта Рощино. Это заговорила металлическая пластинка, прикрывающая ранение в голову, которое мать получила во время поисков своего сына. Родина оценила подвиг Ольги Владимировны — наградила орденом Мужества. Но сына-то живым не вернула...

— Каждый сентябрь я приезжаю на Богородское кладбище, — говорит О.Милованова, возглавляющая Тюменское отделение общероссийской общественной организации семей погибших защитников Отечества. — Очень благодарна за эти встречи Всероссийской организации «Боевое братство», которой руководит Борис Громов, и Московскому отделению этой организации, возглавляет которое Сергей Князев. Благодаря их памяти о погибших ребятах не забывают и нас, матерей. Низкий поклон главе Ногинского муниципального образования Владимиру Николаевичу Лаптеву... Он называет нас своими земляками. Почему? «Да потому что, — отвечает, — ваши сыновья лежат в нашей земле».

На эти сентябрьские встречи делегирует своих представителей и Министерство обороны. Выступают. Говорят правильные речи. И вместе с тем подчеркивают, что у главного военного ведомства страны нет денег на то, чтобы подправить памятник скорбящей матери, чтобы ухаживать за пронумерованными могилками, чтобы в прежних объемах проводить экспертизу.

— Горько это слушать, — признается Ольга Владимировна. — Матери отдали Родине самое дорогое, что у них было, — сыновей. И не могут дождаться, чтобы их мальчикам вернули хотя бы фамилии.