«Простите, что вам долго не писал. Все устраивался жить по-новому, по-боевому. Все мы из Москвы пошли добровольцами сражаться со злейшим врагом человечества — фашизмом. В наших частях — ученые, доктора наук, писатели (Ю.Лебединский — мой заместитель как политрука роты). В общем, люди всех профессий и возрастов, но спаянные единой волей и единым стремлением: окончательно разгромить германский фашизм. Все мы горим единым желанием: скорее в бой, чтобы изгнать вторгшегося на нашу территорию жестокого врага.

Как здоровье у мамы? Пусть не горюет, скоро разобьем сволочь гитлеровскую, встретимся все вместе и заживем здоровой и счастливой жизнью».

«Наташа!

Вот уже 16 дней я — боец N-роты. Потихоньку продвигаемся вперед. Ты знаешь, что я всегда оптимистично настроен. Но неудобства, которые сопутствуют написанию писем, да и мимолетность судьбы, заставляют думать обо всем...

...После (еще московского. — Н.Т.) письма с карточкой (а ее я ношу с собой, часто любуюсь и страдаю, глядя) я не получал от тебя ни одной весточки. Да и получу ли теперь? Береги здоровье, уважай себя. Расти сына большим, умным, здоровым. Научи его работать, работать уметь — это все.

«Владик, сыночек!

Пишу тебе письмо в лесу. Идем мы, а нас много-много, бить фашистов. У меня на плече винтовка-полуавтомат. Сразу заряжается десятью патронами. Ими я буду стрелять по фашистам. Папа твой, сынок, красноармеец. Прислал бы я тебе свою карточку, да тут нет фотографов. Обещает меня командир отпустить в Москву. Тогда сфотографируюсь. А на твою карточку, которую ты мне прислал в день рождения, я часто смотрю. И хочу, чтобы ты был умным и хорошо учился, и не болел.

Ты пиши мне и не скучай. Как разобьем фашистов, так я обязательно приеду, и поедем мы в другой город, поближе к Москве. Тут уж очень цветы хороши, и вода другая, и лето.

...Люби и жалей маму. Никому, сынок, в обиду ее не давай и не позволяй ей грустить.

«Наташа! Вот каким образом пришлось попасть в свои родные края. Сегодня — 60 км от Апарино. Шли по родным местам. Какая чудная природа! Знакомые запахи будят «давно умолкнувшие чувства». Вот запах душистого сена, обильно цветущий клевер — дни юности. А вот и «волнующая нива» — всплывает образ Вали, когда он пел: «Дед на жнеечке катался, а я, мальчик, на снопу». А что теперь Валя (Валерий Маклецкий — выпускник Томского артиллерийского училища, образца 41-го. — Н.Т.)? Встретимся ли?

Сегодня ровно месяц («юбилей»), как я служу в войсковом ополчении. Выступаем ближе к фронту, хотя он сравнительно недалеко. Здесь уже веселее, можно часто увидеть в воздухе, как наши «ястребки» расправляются с фашистскими самолетами, слышатся раскаты зенитных орудий. Хотелось бы много написать: уж очень много чувств вызывает прекрасная и милая наша природа. Поэтому еще и еще больше ненависти к фашизму, посягнувшему на нашу священную землю.

Что же мне написать моему сынишке Владику? Страшно соскучился. Все время я думал: вот летом встретимся в Москве, поедем с ним на велосипедах на Бородин-ское поле, посмотрим великие памятники геройских дел русского народа. А пришлось мне в походном марше проходить мимо исторических мест. А сыночек мой и не знает, где шествует его папа.

Владик, пишите мне письма. Вот на всякий случай адрес: Полевая почта 527. Почтовый ящик 33/2, литер 6.

«Наташа! Вчера присягал на верность и преданность народу и Родине. Вчера и сегодня принимал от бойцов присягу, так как я сейчас политрук роты.

...Вечер. Обветшалый сарай на поле. Нависли свинцовые тучи. На западе — взрывы снарядов. В этой обстановке звучит самая великая клятва в жизни: «...До последнего дыхания бить врага, до полного его разгрома».

Наша часть заняла первую линию обороны. Дальнейшая обстановка подскажет действия.

Если получишь это мое письмо, пришли телеграмму по такому адресу: «п.о. Алферово Смоленской области, деревня Починок, Цурковой (для Петрова)». Эта деревня — в четырех километрах от нашего расположения. Из этой деревни — один наш аспирант, мой товарищ. Это — адрес его семьи. Сообщи здоровье Владика и есть ли вести от Вали?

Если долго здесь задержимся, то, может, и письмо успею получить.

Живем мы хорошо. Освоились прекрасно. Учимся стрелять и колоть. Народ у нас боевой, все добровольцы.

Береги свое здоровье. Ведь теперь надолго, а может быть, и навсегда, ты для Владика осталась одна.

Владик! Папа научился стрелять из пулемета. Вчера из 10 пуль в цель попало 8. Вот так я собираюсь скоро бить фашистов.

Как ты купался летом? Как в лагерях жил? Хорошо ли нынче плавал? Как поживает Юрик Землянский, дружишь ли ты с ним?

«Здравствуй, Владик!

Сегодня мне взгрустнулось. И я вспомнил, как в такие минуты я любил быть с тобой. Однажды мы с тобой укатили на велосипеде далеко за город. Заехали в село. Видели церковь. А ты потом рассказывал маме: «Мы были далеко и видели дом, где Бог жил». Потом пошел дождь, ты боялся и плакал.

Часто мы с тобой ходили за водой и поливали огурцы. А зимой садились у печки, а ты все приставал ко мне: «Давай сыграем в домик».

А вот сегодня я бы рассказал тебе о Смоленске. Недалеко от места, где мы стоим, — деревня Апариха, где я родился, там живет твой дедушка — мой папа. Эта деревня — в 70 километрах от речки, у которой я сижу. Смоленск — это наш областной город. Люблю я этот город. Больше десяти лет прошло с тех пор, как я его посещал... Мама — историк, она тебе расскажет, когда его основали древляне — славянское племя. А в местах, где я родился, да и ты тоже, жило племя кривичей. Смоленск стоит на реке Днепр. Правый его берег высокий, как у Туры, где стоит институт. Даже еще выше. Есть в Смоленске старая кирпичная стена. Это крепость. Она спасла город от набега поляков.

Как сейчас помню: на кургане, за Смоленском, много-много памятников героям первой Отечественной войны 1812 года. Мне было 18 лет, когда я первый раз увидел эти памятники. Я пришел к ним, снял шапку и низко поклонился праху героев, защитников Смоленска.

Вчера по радио сообщили, что наши войска оставили Смоленск. Чувство глубокой ненависти, жажда скорейшего боя с врагом наполнили души бойцов. Я рассказывал бойцам о Смоленске, звал к отмщению злым фашистам, занявшим наш родной город. И все мы, бойцы, поклялись громить врага, биться с ним до последней капли крови.

И вот, когда мы разобьем фашистов и убьем Гитлера, приеду я за тобой и за мамой. Когда я шел сюда, где я теперь, по пути видел столько красивых, изумительных лесов, чудных лугов изумрудно-зеленых... Прошли мы около 280 километров — все такие красивые места! И решил я, как разобьем фашистов, так переедем мы сюда. Буду учительствовать. Школу выберу в колхозе, где есть река и близко лес. Купим с тобой опять лодку. Будет отдых у нас, сыночек.

Не давай хандрить маме, береги ее, она у тебя теперь одна. А мы с Валей — бойцы, воины Красной Армии.

«Наташа!

Конечно, твоих писем еще не читал. Далеко и трудно им теперь добираться. После победы над врагом расскажем друг другу обо всем... На тебя надеюсь, что ты успокоишься. И я за тебя спокоен. Только ты береги здоровье! В институте я оставил доверенность, чтобы высылали деньги тебе. Это будет небольшой поддержкой для вас с сыном.

А Валя — гвоздь в теле моем. Если бы хоть слово о нем я знал... За это время сменилось пять моих адресов. Сегодня опять сменился, но нам его пока не объявили. Может быть, поэтому и нет писем от вас? Есть ли письма от Вали? Знает ли он, что мы с ним вместе участвуем в одном деле — в борьбе против Гитлера и его сволочи?

Получишь письмо, вспомни старое, спой: «...да, готовясь в бой опасный, помни мать свою!»

Рассказывай Владику все-все. Пускай сынок развивается, пусть любит свою Родину, как любим ее мы.

«Дорогие мои Наташа и Владик!

Вчера, 31 августа, получил ваши письма — первые за весь период моей боевой жизни, то есть почти за два месяца. Как я рад им! Теперь спокоен за вас, и вы знаете, где я.

...Сегодня 1 сентября. Вы идете в школу. Ты, Наташа, на работу, а Владик учиться. Поздравляю вас с началом нового учебного года. Желаю здоровья, счастья и плодотворной работы. Владику желаю хорошо учиться, так, чтобы все отметки были только отличными.

Сегодня и у меня отмечен этот день: идем вперед. Поэтому тоже даю вам обещание: врага-фашиста буду бить на отлично. Из винтовки, а в одном из писем я писал Владику, какая она у меня прекрасная, стреляю на отлично. Отлично владею гранатой. Так что будьте уверены: за Родину, за ваш покой сумеем постоять!

«Дорогие, получил вашу открытку, посылку и все ее содержимое. Рад, благодарен, доволен. Выпили, вспомнили, спели. Этой открыточкой попрошу вас: купите мне какие-нибудь перчатки. Дело идет к осени, «а за ней зима в теплой шубе идет». Надо позаботиться о рукавицах. Их у меня пока нет.

Настроение у нас боевое. Передовые части все более чувствительные удары наносят врагу. И мы готовы дать не менее сильные удары. Враг будет разбит, живите спокойно, крепите тыл.

«Валя, родной мой! После такого перерыва, после всего пережитого за это время не найдешь слов, с которых можно начать письмо тебе, мой дорогой!

Рад, что получил от тебя первую весть. Да, она печальна. Что же, переживем. Ты так мужественно пишешь о том, что пережил, что и мне легче стало. Я тебя разыскивал. Написал и в часть несколько писем, и комиссару твоему. По его поручению мне сообщили, что ты выбыл из строя и направлен в госпиталь. Но куда? Снова разыскивал, мне помогали, но напрасно. Ты умница, что написал.

Валя, мне сообщили, что ты проявил себя мужественным и отважным командиром. Прошусь увидеть тебя.

...Сейчас идем в поход по историческим местам.