Николай Байбаков. Человек-госплан...

Запах нефти впитал с детства

Человек-эпоха, человек-легенда, последний сталинский нарком, нефтяник №　1, бессменный глава Госплана, символ брежневской экономики... Как только не называли Николая Байбакова. Более сорока лет занимал он высшие государственные посты в СССР. Начинал при Иосифе Сталине, на заслуженный отдых ушел при Михаиле Горбачеве.

Интерес тюменцев к уроженцу Бакинской губернии Российской империи не случаен. Ведь Николая Байбакова по праву считают одним из родоначальников современной отечественной нефтяной и газовой промышленности, крестным отцом Западно-Сибирского нефтегазового комплекса, организатором работ по освоению страны Тюмении.

Запах нефти Николай Байбаков впитал с детства. Он родился и вырос на нефтяных промыслах. Отец — Константин Васильевич Байбак — работал в компании «Братья Нобель», а в в семье подрастала дюжина детей. Сыновья с малолетства помогали родителям. При этом старательно учились, трое стали инженерами-нефтяниками. Николай уже в институте подрабатывал в инженерной должности на Ленинском промысле. Сразу после получения диплома подающего надежды выпускника загрузили работой выше головы: квалифицированных управленцев на промыслах не хватало.

На промысле разрабатывали весьма многообещающие нефтяные пласты. Недостаток их состоял в быстром обводнении. Молодой инженер предложил закупорить водяной пласт цементом, подаваемым под большим давлением.

Идея, поначалу казавшаяся бредовой, впоследствии стала известна как метод Байбакова. Смелого организатора вскоре перевели в Наркомат тяжелой промышленности управляющим «Востокнефтедобычи», поручив ему создание второго Баку в Поволжье.

В 1940-м Байбакова назначают заместителем наркома нефтяной промышленности СССР, а в 1942-м — уполномоченным Государственного комитета обороны по обеспечению фронта и тыла горючим.

Мы вас расстреляем...

Тогда же сам Сталин поставил Байбакову задачу: «Нужно сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам. Если вы оставите им хоть одну тонну нефти, мы вас расстреляем. Но если вы уничтожите промыслы, а немец не придет, мы вас тоже расстреляем».

Байбаков выжил. Все поставленные задачи оказались выполнены с честью. Действующая армия не знала особых проблем с нефтепродуктами даже в особо сложные первые годы войны, несмотря на демонтаж и эвакуацию нефтеперерабатывающих заводов, уничтожение половины нефтебаз, а также украинских, кубанских и грозненских промыслов. Судя по всему, Сталин был крайне благодарен Байбакову. В том числе за грандиозную эвакуацию нефтяного оборудования и спецов с нефтяных промыслов Кавказа в Поволжье и Узбекистан. В кратчайшие сроки построили и запустили НПЗ в Сызрани, Краснокамске, Перми, Красноводске... После всего этого можно было смело назначать 33-летнего Байбакова наркомом. К тому же молодые были гораздо выносливее, они могли работать без сна и без выходных.

«Я до сих пор не скрываю того, что был в числе тех, кто учился у Сталина, — писал впоследствии в своих мемуарах Николай Байбаков, — считая, что его ясный и решительный стиль должен был присущ руководителям любого ранга. Где бы я ни работал при Сталине и после него, я, следуя его примеру, всегда в силу своих сил старался внимательно выслушать каждого, с кем работал, искать истину в сопоставлении различных мнений, добиваться искренности и прямоты каждого личного мнения».

«Бичьи» нервы и оптимизм

На встрече со Сталиным Байбаков выразил сомнение в том, справится ли с постом наркома. «Товарищ Байбако, — именно так на грузинский манер с ударением на втором слоге вождь обращался к Николаю Константиновичу, — мы хорошо знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначать. И помните: нефть — это душа военной техники. А советскому наркому прежде всего нужны бичьи нервы плюс оптимизм». Сколько раз за четыре с лишним десятка лет работы наркомом, министром и особенно председателем Госплана Байбакову приходилось вспоминать о «бичьих» нервах и оптимизме!

Молодой нарком поздней осенью 1944-го, когда советские войска освободили Ригу и вышли к границам Югославии, представил вождю целую программу послевоенных действий, предложив оборонные заводы перевести на выпуск буровых станков и оборудования для промыслов. «Так, говоря языком сегодняшнего дня, началась в стране конверсия предприятий, — писал Байбаков в мемуарах. — Уже в 1944 году на Урале, в Татарии, Башкирии, Куйбышевской области и Туркмении забили первые мощные фонтаны нефти. Задачи, поставленные в этом разговоре, стали быстро воплощаться в жизнь. Страна довольно быстрыми темпами стала оправляться от урона, нанесенного войной и оккупацией. Открывались новые месторождения, строились новые заводы. При этом применялись дотоле никогда не использовавшиеся методы». И если в 1945-м страна добывала 19 миллионов тонн, то уже через десять лет добыча нефти превысила 70 миллионов тонн.

Продолжались при Байбакове и геологоразведочные работы за Уралом. 21 сентября 1953-го мощный газовый фонтан возвестил об открытии Березовской площади, первой в Западной Сибири. В декабре того же года министр нефтяной промышленности СССР Николай Байбаков адресует геологическому управлению министерства, Главнефтегазразведке и Главнефтегеофизике поистине историческую записку: «В связи с получением газоводяного фонтана на Березовской площади предлагаю увеличить на 1954 год объем геолого-поисковых и геофизических работ в северо-западной части Западно-Сибирской низменности, и в частности на Березовской площади, предусмотрев проведение на этой площади геолого-съемочных и геофизических работ, а также структурного и разведочного бурения».

О значении Западной Сибири свидетельствуют и задачи плана шестой пятилетки на 1956-1960 годы. «Усилить геолого-поисковые и разведочные работы по выявлению новых газовых месторождений и подготовить к эксплуатации Березовское месторождение газа... Приступить к строительству газопроводов Березово — Свердловск»... В разработке директивных планов, определивших направление работ тюменских геологов, Николай Байбаков принимал участие уже в ранге председателя Госплана СССР.

А я разве экономист?

— Неожиданно я был вызван к Хрущеву, — вспоминал Николай Байбаков. — Говорить он начал тепло, по-дружески. Более всего неожиданным было то, что он хвалил меня как руководителя отрасли, которая в короткие сроки достигла крупнейших результатов в увеличении добычи нефти и газа. Не успел я подумать, к чему это, как вдруг, без всякого перехода, он заключил, положив обе руки на стол: «Президиум ЦК считает целесообразным назначить вас председателем Госплана СССР». — «Никита Сергеевич, я не экономист. И с планированием народного хозяйства страны не справлюсь», — казалось, я нашел нужные слова для отказа. Хрущев вроде бы и не удивился ответу, и рукой с широко растопыренными пальцами нажал с силой на стол. «А я разве экономист? Я, что ли, разбираюсь в планировании? А руковожу всей экономикой страны. Приходится. Ну, так или не так?» Несмотря на весомый аргумент, я решил защищаться до конца. «Да ведь одно дело давать указания по отдельной, той или иной отрасли, и совсем другое — сбалансировать все отрасли. Все просчитать: взаимосвязи и тенденции, ресурсы. И найти оптимально правильное решение». Не убедил. «Ничего, — гнул свою линию Хрущев, — вживетесь — и будете выдавать правильные решения». За меня уже все было решено.

Так Николай Байбаков стал председателем союзного Госплана, определяя и обеспечивая путь экономики всей страны. Одновременно команда Байбакова разработала генеральный план реконструкции железнодорожного транспорта СССР, предусматривавший в течение пятнадцати лет полностью перейти с паровозной тяги на электровозную и тепловозную... Впрочем, работа в новой должности продолжалась недолго. В 1956-м Хрущев объявил о создании совнархозов и ликвидации министерств, мотивируя это необходимостью децентрализации управления и обеспечения большей самостоятельностью регионов страны. Байбаков выступил против, заявив, что ликвидация министерств приведет к потере управления отраслями, развалу хозяйства и разбалансировке экономики. «Вы ведомственник, — высказал ему Хрущев, — привыкли руководить через министерства, не считаясь с мнением республик и областей. А им виднее...»

В 1957-м на февральском пленуме ЦК Хрущев обосновал введение совнархозов как возврат к экономической политике, проводимой Лениным. Байбаков там же выступил с предложением об организации Высшего совета народного хозяйства, который бы централизованно решал вопросы, находившиеся ранее в ведении министерств. Эти соображения так и не учли. А через два дня после пленума Байбакова разжаловали до руководителя российского Госплана и первого зампреда Совета Министров РСФСР, поручив планировать деятельность 74 вновь созданных совнархозов.

В течение года Байбаков занимался преимущественно организационными вопросами совнархозов. Но проблемы нарастали: управление промышленностью раздробилось, нарушились хозяйственные связи между районами страны, усилились местнические настроения в национальных республиках. Из-за нежелания молчать Байбаков окончательно попал в опалу. В мае 1958-го его сослали на Кубань — руководить Краснодарским совнархозом. Байбаков не пропал и здесь. Достижения председателя отметили орденом Трудового Красного Знамени, а за открытие и разработку газоконденсатных месторождений вручили Ленинскую премию.

Пять лет спустя, в марте 1963-го, последовал срочный вызов в Москву и совершенно неожиданное назначение на должность вновь созданного Государственного комитета химической и нефтяной промышленности при Госплане СССР. Назначение было вызвано открытием нефти в Западной Сибири. «Хрущев совсем немного знал о Сибири, но он умел смотреть в дальнейшие перспективы», — заметил Николай Байбаков. Не случайно одной из первых стала командировка новоиспеченного председателя Госкомитета на Тюменский Север, где запахло большой нефтью.

Возвращайся в Госплан!

— В августе 1965-го меня вызвали в ЦК к Брежневу в кабинет, где уже находился Косыгин, — пишет Николай Байбаков. — «Возвращайся в Госплан!» — сразу же объявил Брежнев. Я отказался, сославшись на то, что на был освобожден как не справившийся. «Иди и работай! — с нажимом повторил Брежнев. — А о твоих способностях не тебе судить».

Именно тогда на два десятилетия Николай Байбаков из сталинских наркомов превратился в один символов брежневской экономики. Именно тогда начиналась задуманная Алексеем Косыгиным экономическая реформа, предоставлявшая предприятиям больше хозяйственной самостоятельности.

— Алексей Косыгин был очень талантливым человеком, — высоко оценил своего соратника Николай Байбаков, — и понимал, что страна — не экспериментальная лаборатория. Он прекрасно знал, какие отрасли надо развивать в первую очередь, давать им привилегии. Он Западную Сибирь знал хорошо, знал особенно, что нефть — большой валютный ресурс. Благодаря нефтедолларам мы не только покупали продовольствие, но покупали оборудование для крупных промышленных объектов. Таких как «Жигули». Реконструировали металлургические заводы. Очень многое сделали в области электротехники, электроники. Так что нефть и газ способствовали развитию производительных сил страны... Брежнев в первые годы на посту генсека был очень энергичен, и работа его была результативна, но в связи с болезнью его активность значительно снизилась. Ну а затем для народного хозяйства начался самый черный и трагический период. Наша экономическая наука ничего, кроме общих рассуждений о необходимости реорганизации управления народным хозяйством, не предлагала. Вместо нас пришли новые люди, многие из них не имели должного опыта. Мы еле-еле двигаемся, приватизация оказалась для нас катастрофой.

Нефть и газ кормят страну

— Может быть, я консерватор, — рассуждал незадолго до смерти Николай Байбаков. — Но мне по душе плановая система, система управления советского типа. Надо уметь сочетать рыночные механизмы с планированием. Поэтому я очень высоко ценю опыт Китая, который продолжает работать по нашей советской системе централизованного планирования и управления экономикой. Это позволяет экономике Китая расти с темпами по 8-10 процентов ежегодно!.. Не хочу говорить о том негативе, которого так много стало в нашей жизни. Меня очень тревожит то. Что наши граждане лишаются многих привычных еще по советскому периоду социальных прав. До опасного предела дошло расслоение общества. Просто поражаюсь, почему сверхбогатые олигархи хотят еще большего богатства в то время, когда большинство населения в глубокой нищете. С этим надо бороться. А для этого надо высокими темпами развивать экономику. А у нас как? Нефть и газ кормят страну, а несырьевые отрасли совсем не развиваются. Да и сама нефтегазовая отрасль тоже под угрозой. Весь наш хваленый экономический рост — только за счет проедания созданных в советское время запасов.

Досье «ТИ»

Байбаков Николай Константинович. Родился 6 марта (22 февраля по старому стилю) 1911 года в селении Сабунчи Бакинской губернии Российской империи. В 1932-м окончил Азербайджанский нефтяной институт, начинал на нефтепромыслах Баку. После выступления о внедрении новой техники и борьбе с обводнением скважин на Всесоюзном совещании нефтяников в марте 1938-го, проходившем под председательством Лазаря Кагановича, его карьера получила новый импульс. 27-летнего инженера назначают управляющим объединения «Востокнефтедобыча» в Куйбышеве, а затем — заместителем народного комиссара нефтяной промышленности СССР Лазаря Кагановича. С ноября 1944-го — нарком, а с декабря 1948-го — министр нефтяной промышленности СССР. С мая 1955-го — председатель Государственной комиссии Совета Министров СССР по перспективному планированию народного хозяйства. Из-за критического отношения к ликвидации Никитой Хрущевым отраслевых министерств и созданию совнархозов в 1958-м переведен на работу в провинцию — председателем совнархоза Краснодарского и Северо-Кавказского экономических районов. В марте 1963-го назначен председателем Государственного комитета химической и нефтяной промышленности при Госплане СССР. С октября 1965-го по октябрь 1985-го — заместитель председателя Совмина СССР, председатель Государственного планового комитета СССР. Ближайший соратник Алексея Косыгина. Депутат Верховного Совета СССР восьми созывов, член ЦК КПСС в течение 30 лет. Лауреат Ленинской премии (1963), доктор технически наук (1966), Герой Социалистического Труда (1981), кавалер шести орденов Ленина, двух орденов Трудового Красного Знамени, ордена Октябрьской революции. Автор двух сотен научных работ и публикаций по комплексному решению проблем разработки нефтяных и газовых месторождений, а также мемуаров «Сорок лет в правительстве» (1993) и «От Сталина до Ельцина» (1998, 2005). Скончался 31 марта 2008-го от пневмонии. Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.

И это все о нем

На пустом месте

Геннадий Богомяков
первый секретарь Тюменского обкома КПСС (с 1973-го по 1990 гг.):

— ТЭК рождался почти на пустом месте. Помню, прибыли мы с Николаем Байбаковым и группой товарищей в 1964-м в Сургут. Там еще ничего не было. Хозяева разместили гостей на ночлег как могли. Николай Константинович спал на столе первого секретаря райкома Василия Бахилова. Мне достался стол председателя райисполкома Антонины Григорьевой. Такие вот гостиничные люксы. Но была огромная вера: все образуется, новую нефтегазодобывающую провинцию обязательно обустроим по-настоящему! Нужны были новые технологии, новая техника. В условиях бездорожья геологи не могли быстро перемещать свои буровые станки. Тогда было дано задание: проектировщикам — создать, а Волжским «Баррикадам» начать выпуск блочных буровых установок. Задание выполнили, и вскоре геологи имели возможность перебрасывать буровой станок по частям с одной точки на другую... Считаю, Тюменской области исключительно повезло. Главный плановый орган страны возглавил человек, прекрасно знавший и нефтяную, и газовую промышленность. Тюменские проблемы рассматривались в Госплане глубоко, с пониманием дела.

Головой о стенку

Евгений Алтунин
первый начальник Главтюменгазпрома, экс-председатель Межведомственной территориальной комиссии по развитию Западно-Сибирского нефтегазового комплекса при Госплане СССР:

— С середины 1960-х Байбаков постоянно посещал Тюменскую область. Я тогда руководил газовой отраслью в области. Николай Константинович говорил о необходимости постоянно заботиться о приросте запасов нефти и газа, чтобы всегда оставалась уверенность в завтрашнем дне. Сейчас, к сожалению, этим совершенно не занимаются. Вот уже четверть века как ничего серьезного не было сдано в эксплуатацию. Разве что Заполярное месторождение, но его пуск планировали еще в 1985-м, потом в 1995-м... Что тогда было самое главное? Это ведь теперь никто не задается вопросом: где и как достать, к примеру, трактор? Были бы деньги. А тогда бульдозеры, экскаваторы, трубы, станки — все выделялось только через Госплан. Внесли в разнарядку — получишь, не внесли — нигде не достанешь, хоть бейся головой о стенку! Байбаков благодаря своей госплановской власти очень здорово помогал тюменцам, поддерживал нефтяное и газовое министерства, строительные подразделения. Сегодня экономические ведомства не могут кардинально влиять на развитие хозяйства нашей страны. Нефтью занимаются одни компании, газом — другие, металлом — третьи. Иной раз происходят непонятные вещи — и концов не найдешь. А прежде все было расписано, просчитано и абсолютно открыто.

Дорога к нефти

Сергей Великопольский
президент фонда имени Муравленко, в прошлом — секретарь Нижневартовского горкома КПСС, замначальника Главтюменнефтегаза:

— На протяжении более сорока лет мне посчастливилось неодно-кратно встречаться и общаться с этим удивительным человеком. Разве можно забыть, когда в очередной приезд в Нижневартовск, возвращаясь с Самотлора в город, Николай Байбаков возле переезда через железную дорогу Тюмень — Сургут — Нижневартовск попросил меня остановить автобус, в котором находилось более десятка руководителей округа, области и страны. Мы остановились. Я вышел вместе в Николаем Константиновичем, остальные остались в автобусе. Подойдя к железной дороге, он снял каракулевую шапку, низко поклонился, постоял молча и сказал: «Эта дорога к большой нефти — память о судьбах сотен тысяч людей. О тех, кто начинал и создавал в рекордно короткие сроки главную энергетическую базу страны, основу и надежду экономики России. Это память о тех, кто ушел в вечность, оставив потомкам города, дороги, нефтепромыслы, заводы»... К сожалению, события тех лет многие стоящие сегодня у власти до сих пор не смогли осмыслить, понять их масштабность и значение для народа и государства. Видимо, должны пройти еще годы и годы, пока удастся до конца определить их истинную ценность.

На первое место

Иван Нестеров
член-корреспондент Российской академии наук, с 1971 года — директор Западно-Сибирского научно-исследовательского геологоразведочного нефтяного института:

— Николай Байбаков работал в здании, которое сейчас занимает Госдума России. Нужно отдать должное: он один для развития экономики страны сделал больше, чем вся нынешняя Дума за последние 20 лет. Госплан СССР под руководством Байбакова вывел страну на первое место в мире по основным экономическим показателям, а Госдума своими постановлениями за такой же срок опустила престиж государства до 101-го места.

Ломал через колено

Геннадий Шмаль
президент Союза нефтегазопромышленников России, в прошлом — первый секретарь Тюменского обкома ВЛКСМ:

— В советское время Госплан СССР действительно был главным экономическим штабом страны. Именно там рождались все принципиальные и перспективные постановления. Инициатива могла исходить от кого угодно, но ответственным за подготовку таких документов всегда был Госплан. Чтобы согласовать тот или иной документ, требовались тысячи встреч с заинтересованными министерствами и ведомствами, представителей которых руководству Госплана приходилось ломать через колено. Николай Константинович, естественно, подключался на завершающей стадии, но ни один документ не выходил без его внимательного анализа, тем более когда речь шла о нефти и газе.