Для таких людей была одна партия: геологическая

Окончив в 1957 году геологоразведочный факультет Томского политехнического института по специальности «Разведка нефтяных и газовых месторождений», он на всю жизнь связал свою судьбу с Западной Сибирью.

Кандидат геолого-минералогических наук, заслуженный геолог Российской Федерации. Заведующий лабораторией обоснования направлений геолого-разведочных работ восточной части региона научно-аналитического центра рационального недропользования имени В.Шпильмана при правительстве Ханты-Мансийского автономного округа — Югры.

«Чемодан камней» привел в геологию

Разные пути-дороги приводят людей в геологию. Сам Елисеев рассказывает: жил и учился в райцентре Березовский Красноярского края. Закончил девять классов — и тут в селе объявилась геологическая партия, которая... набирала подсобных рабочих. Почему бы не подработать на одежду и обувку? Тем более — каникулы. А время было послевоенное, голодное. Отец погиб на фронте, мать одна тянула семью...

Работа в партии была нехитрая — копать шурфы, поднести-унести. Незаметно подросток втянулся в работу, стал присматриваться к тому, чем занимаются геологи. В конце сезона приехал домой с деньгами, правда, небольшими... и целым чемоданом камней. Чего только там не было, в этом волшебном чемодане: магнетиты, медный колчедан, лазуриты, азуриты. С тех пор Виталий «заболел» геологией. Читал специальную литературу и твердо знал: после десятилетки пойдет учиться на геолога. Материальные соображения тоже присутствовали: стипендия на первом курсе была 395 рублей — вдвое больше зарплаты матери!

Виталий Григорьевич рассказывает:

— Мы были вторым выпуском нефтяников. Предыдущий выпуск весь рванул на Сахалин. Мы тоже хотели на производство, но мест геологов не хватало. Я очень хотел распределиться в Сибирь. По распределению попал в Хакасию, в Центральную лабораторию треста «Минусинскнефтегазразведка». Работал почти два года, после меня перевели в Северную комплексную экспедицию — в район бывшей 503-й стройки, по Енисею — за Полярный круг. Там строили железную дорогу Салехард — Игарка. Когда мы приехали туда в 1959 году, а строительство было закончено уже в 1954-м. Но всюду были следы: колючая проволока — бывшие лагеря. Строили, естественно, зэки. Там находился поселок Ермаково, где населения было всего 4 тысячи, а рядом лагерь — 40 тысяч заключенных!

Побывал я в Туруханске и Курейке, где в ссылке находился Иосиф Сталин. Жуткое это место, должен вам сказать. Саркофаг, которым была укрыта сталинская избушка, к этому времени сбросили в Енисей. Свинцовое северное небо и унылая, мрачная природа... Кроме чувства страха и безысходности — ничего.

Местные жители показали нам гражданскую жену Сталина и его незаконно рожденного сына. Показались почему-то пришибленными и ущербными. На это их обрек «вождь всех времен и народов».

Спрашиваю Елисеева: как у самого на Севере складывались отношения? Он говорит: всегда был убежден, что самые крепкие, самые честные взаимоотношения у людей складываются на Севере. Север сближает. У них в Северной экспедиции работало почти 1500 человек, и все были дружны, жили и работали вровень, помогая друг другу.

...Долго бурили одну опорную Туруханскую скважину и три-четыре поисковых. А Елисеев с товарищами обрабатывал отобранный в процессе бурения керн. Отправляли его на геохимию, на палеонтологию... Сначала Елисеев был геологом экспедиции, потом старшим геологом, завлабораторией геохимии. Вскоре экспедицию перевели в Дудинку.

Мы не гастролеры!

Андрей Волков, главный геолог, договорился, чтобы после закрытия экспедиции людей перевели в Тюмень, где в это время как раз создавался Западно-Сибирский научно-исследовательский геологоразведочный нефтяной институт. Знаменитый ЗапСибНИГНИ. Нужны были специалисты. Изначально это был филиал Сибирского научно-исследовательского института геологии, геофизики и минерального сырья (СНИИГГИМС). Затем он «отпочковался», зажил самостоятельной жизнью. геологоразведочный нефтяной институт (ЗапСибНИГНИ).

Елисеев приехал в Тюмень в 1962 году, и с тех пор работает здесь геологом. За время работы в ЗапСибНИГНИ ему довелось участвовать во многих геологических открытиях.

И вновь Виталий Григорьевич вспоминает время почти сорокалетней давности:

— Меня потянуло к науке: те же поля, работа оперативная, к тому же наука должна помогать производству. Начал я работать геологом в отделе нефти и газа — отдел региональной геологии он тогда назывался. И сразу попал в поле — наша группа работала там во главе с Иваном Ивановичем Нестеровым. Нестеров был завотделом, а директором — Геннадий Павлович Богомяков. После него — Николай Никитович Ростовцев, крайне внимательный, уважительный человек: всегда был внимателен к собеседнику, ценил его мнение. Мы к нему как раз и попали: он организовывал несколько лабораторий. Задача стояла такая: региональное изучение геологического строения низменностей. Каждый год ездили в поле, изучали керн, собирали материал. Керн приходилось брать прямо на скважинах.

Несколько раз довелось бывать в бригаде бурового мастера, первооткрывателя сибирской нефти, Героя Социалистического Труда Семена Никитовича Урусова. Добирались мы к нему на буровую на лодке: примерно 70-100 километров. Кернохранилищ тогда и в помине не было! Поэтому изучали образцы керна прямо на буровой. На вертолеты нас не брали, да мы и не старались попасть туда. Мы были молодыми. И для нас важен был каждый шаг вперед нашего института. А ведь он по сути делал тогда первые шаги! На науку, если честно, Лев Ровнин, главный геолог управления, посматривал косо. К нам даже главный геолог по его приказу приставлял техника какого-нибудь из геологического отдела экспедиции: чтобы следил, как бы наука керн не прихватила. Вплоть до того, что даже каротажки нам не всегда давали. Мы не обижались. Пока филиал СНИИГГИМСа был молод, к нам так и относились — как к заезжим гастролерам.

Диапазон поиска: Шаим — Нижневартовск

Потом их распределили по районам. Елисеев попал на уже открытое тогда Шаимское месторождение. Так с 1962 года он и работал, занимался Шаимским районом вплоть до 1970 года. Группа Григория Ясовича работала по Березов-скому району, а Средним Приобьем занимался Анатолий Соколовский. Каждое лето в институте организовывались партии, был даже свой флот: катер и 2-3 самоходные баржи. Они молодым геологам служили и жильем, и лабораторией. Отобранные образцы керна грузили на баржи. Набирались опыта в его описании — важнейшая составная геологической науки!

Потом кто-то решил, что эксплуатация на Шаиме идет уже полным ходом, и большой нужды в геологах как будто нет. Елисееву сказали: «Двигай, парень». Два-три года он занимался тем, что вместе с коллективом писал отчет по баженовской свите всей Западной Сибири. Когда их передали главку, отдел — большинство геологов — начал ориентировать на оперативный анализ. И вот Елисеева с группой году в 1975-м «бросили» на Нижневартовский свод, восточный район. До сих пор он занимается геологией и проблемами нефтегазоносности этой части округа.

«С 1962 по 1990 годы, — говорит Виталий Григорьевич, — я ездил на полевые работы — порой до четырех месяцев. Дома бывал редко. Жена порой ворчала: «Я тебе чемодан за порог выставлю!» Самые длительные сезоны были, когда мы набирали материалы по Томской области, по Васюгану, в верховьях Оби и почти до Томска. Нас уже там знали.

Затем поступило предложение поработать с геологами-производственниками, показать им наши наработки. Геологи это дело одобрили. Мы рассказывали им, геологам и геофизикам, чего добились, показали готовые карты, графику. Вопросов было много. И споров тоже много. Как, впрочем, всегда у геологов...» Сейчас он может с уверенностью сказать, что знает и Шаим, и Среднее Приобье, и Нижневартовский свод.

Как они работали, какие, так сказать, секреты мастерства нарабатывали? Да никаких особо секретов... Равнодушным в работе быть нельзя. Безответственным — тем более. Быть оптимистом надо — даже там, где трудно. Где производственники не спрашивают мнения науки, делают по-своему. Терпеть порой откровенно пренебрежительное отношение: «Ученые! Сидите там, ничего не делаете». Как они опровергали это мнение? Работой! «Напряженкой», как у них любят говорить. А работы было много, не хватало порой времени на анализ, без которого нельзя. Когда филиал выделился из ЗапСибНИГНИ, напряжение в работе увеличилось.

Ребята, бурите здесь!

Слово Виталию Елисееву.

— Сначала нашей задачей было изучение геологического строения, сбор материалов, их анализ, выдача рекомендаций. Затем, в середине 1960-х, нас подчинили Главтюменьгеологии, и мы стали ближе к производству. Пошли, что называется, конкретные экспедиции, реальный поиск на месторождениях. И открытия.

Главк в то время уже имел большую информацию по сейсморазведке, бурению — и мы начали обработку данных. С нас и спрашивали! Мы участвовали в геологических совещаниях главка, ездили по экспедициям, показывали свои разработки. Доказывали, на что мы способны в науке.

В ЗапСибНИГНИ я, как и в экспедиции, прошел путь от геолога до заведующего лабораторией. Потом нас начали распределять по участкам, чтобы мы курировали уже отдельные районы Западной Сибири и экспедиции.

В 1960-е годы работать было очень интересно! В то время как раз появилось много информации. И одновременно появились возможности для самореализации, в том числе и для приложения своих знаний, для наработки новых, более глубоких представлений о геологическом строении территории округа...

С экспедициями я прошел и проехал весь Ханты-Мансийский округ — вдоль и поперек! Начинал с самых первых Шаимских нефтяных месторождений. Собственно, как раз и отвечал за геологию Шаимского района, когда там бурились первые скважины. На первую Сургутскую опорную скважину мы ездили вместе с Нестеровым, в то время уже заместителем директора ЗапСибНИГНИ. Именно он нас учил, как нужно обращаться с керном: как детально описывать, как внимательно обрабатывать. Ведь это был не просто кусок породы, а возможная перспектива залежи. Ведь именно мы могли и должны были сказать производственникам: ребята, вот здесь надо бурить!

Восстановление науки

В Научно-аналитический центр Елисеева пригласил Владимир Ильич Шпильман, весьма уважаемый им человек. Вместе с ним они работали еще в ЗапСибНИГНИ. Для Елисеева он был не Владимир Ильич, а Володя — по-свойски, тепло, но с большим пиететом. Шпильмана он вспоминает как очень простого и общительного человека. «Все, что он делал, было не для галочки, не для отчетности, а по-настоящему глубоко. Он всем интересовался!»

«Когда Володя организовал центр, — продолжает вспоминать Елисеев, — а мы первое время работали в здании общежития, он постоянно заходил к нам, в каждую комнату, не для того, чтобы проверить, как мы работаем, а чтобы обсудить самые горячие геологические проблемы. Это здорово помогало в работе. Он был очень эрудированный человек».

Елисеев перешел в центр на должность заведующего лабораторией, которая занималась обоснованием геологоразведочных работ в восточной части округа, и по сей день работает в этой должности.

Фактически В.Шпильман восстановил в центре научные исследования, науку, которая ослабла в ЗапСибНИГНИ. Здесь у них появилась возможность продолжить работы, по характеру похожие на те, которыми они занимались в ЗапСибНИГНИ поначалу. Тем более что тогда бурение еще шло вовсю...

Восток привлекает...

— Несмотря на то, что восточная часть округа на всех наших картах обозначена как почти бесперспективный район, восток меня до сих пор привлекает. Это большой и очень мало изученный участок. В некоторых местах у нас там сейсморазведки, кроме региональных профилей, нет.

Мы планируем изучить восточную часть — выполнить все необходимые региональные сейсморазведочные работы и бурение — до 2020 года. Хотя с такими темпами, как сейчас, это трудно будет сделать. Недавно мы знакомились с планами работ, и я увидел, сколько бурения, скажем, запланировано по востоку на 2009-й, 2010-й и 2011 годы. Всего три поисковые скважины! Уже пробурили параметрическую скважину глубиной 4000 метров, которая «прошла» по федеральному бюджету. Она находится вблизи границы с Красноярским краем, на практически неизученном участке. Результаты бурения сейчас изучают тюменские и новосибирские ученые.

В целом уже понятно: больших геологических открытий в округе, к сожалению, больше не будет. Если на западе округа геологические условия более или менее приемлемые и там еще будут открытия, пусть и не крупные, то в восточной части, которой я в настоящее время занимаюсь, остались совсем маленькие структуры.

Правда, остался еще палеозой, фундамент... Допускаю, что там могут быть и более серьезные открытия. Но для этого нужно бурение глубоких скважин по фундаменту! Я считаю, что нужно исследовать восточную часть округа полностью. Чтобы подтвердить опасения или, наоборот, оправдать хорошие прогнозы, надо вести поисковые работы, а мы уже в течение нескольких лет почти ничего не бурим. Государство денег не дает, а у округа таких средств нет. Эта ситуация сложилась после отмены отчислений на воспроизводство минерально-сырьевой базы (ВМСБ). И все же мне нравится работать в центре: можно реализовывать свои идеи, есть возможность пополнения знаний. И, конечно же, участвовать в открытии новых месторождений.

Каждый из более чем 30 проведенных им полевых сезонов, считает Елисеев, «был по-своему интересен». Когда в 1993 году он впервые не поехал «в поле», у него, старого «съемщика», весной, как он говорит, «возникла какая-то тоска».

«И она приходит ко мне каждый год до сих пор. Мне по-преж-нему снятся полевые сезоны, и меня каждой весной тянет собраться и вновь поехать... Побыть с природой наедине, увидеть и познать что-то ранее не замеченное. Это всегда маленькое открытие. Даже когда пробуренная скважина оказывается «сухой», но в керне обязательно находится что-то новое. Это и есть геология».