«Фронтовую жизнь хвалить не буду…»

Когда началась Великая Отечественная, Ивану Игнатову из села Окуневское Омутинского района было 16 лет. Как и многие, он был убежден, что уже в 1941-м война закончится. И переживал: не успеет повоевать. Всем хватило лиха. Хлебнули его через край и Ванины ровесники-пацаны. Сестра И.Игнатова Зинаида Васильевна вспоминает: «Ваню, когда забрали на войну, повезли на восток. Потом он сообщил, что их повезут на запад, на фронт. Наша мама пятнадцать суток провожала составы с новобранцами на станции Вагай Омутинского района, но Ваню, видно, повезли другой дорогой. Не увиделись…»

Не довелось и встретиться…

Боевой путь Ивана Игнатова отмечен ранениями, наградами и… своими ощущениями войны.

«Привет из госпиталя. Добрый день или вечер. Здравствуйте, многоуважаемые родители мамаша Анна Ф., сестра Тася с дочкой Тамарой, Коля и Зина. С приветом к вам ваш брат И.В. Шлю я вам чисто сержантский привет и пожелания всего хорошего в вашей жизни. В настоящее время у меня все хорошо, но только мне очень скучно без своих ребят. Сообщаю, что меня ранили 5 февраля 1944 года в правое плечо. Но не тяжело, без повреждения кости. Так что обо мне не заботьтесь, скоро выздоровею.

Мамаша, я вам пропишу, как пошли в бой. Я не представлял, что такое фронт. Но когда начали лететь со всех сторон «гостинцы», то даже тряслась подо мной земля. И два осколка полетели в правую ногу, но не повредили ничего.

Зина, сильно я соскучился по вам, Коле и Тамаре. Часто вижу во сне вас — будто бываю дома. И вы меня кормите. Зина, передай привет всем родным и знакомым девчатам.

Ваш сын и брат Ваня.

15.02.44 г.»

 

«…Но еще, мамаша, я вам сообщаю, что я был на фронте, из-за этого я вам не писал. А когда вернулся в свою часть, то получил от вас много писем, узнал, как вы прожили июнь. А как живете в настоящее время? Желаю получить ответ, но не знаю, получу или же нет. Потому что обратно пойдем добивать раненого зверя в его берлоге.

Июль 1944 г.».

 

«…Фронтовую жизнь хвалить не буду. Вы не маленькие, сами должны понимать. Питаемся вдоволь. Одели теплое, новое обмундирование. И вообще, вечером весело. Такая музыка, что от этой музыки земля трясется. И немцу кричим: «Дойч, плати за свет!» Ха-ха-ха! Простите, мамаша, что я пишу всякую ерунду, но я вам как будто рассказываю. Мне было скучно из-за того, что писем долго не получал и не с кем было вспомнить домашнюю жизнь.

Еще, мамаша, я вас прошу сообщить: куда папаша ранен? Сообщите его адрес.

Больше писать нечего, да и время не позволяет. О нас не беспокойтесь. Живы будем, так не помрем, с победой придем домой. Ваш сын и брат Ваня. Целую вас 1000 раз.

03.11.44 г.».

 

 

Старший сержант Иван Васильевич Игнатов погиб за несколько месяцев до Победы — 21 января 1945-го. Уже на подступах к логову врага — в Восточной Пруссии.

Добровольцем ушел на фронт в 1942-м уроженец села Голышманово Валерий Ротбергер. Участвовал в боях под Москвой, был ранен. После излечения сражался за Ленинград.

Из писем родным:

«Здравствуйте, дорогие! Простите, что долго не писал, не было возможности. Кочуем с места на место, живем фронтовой жизнью. На улице — зима, холод. Но это ерунда. На то и война — нужно ко всему привыкать.

14.01.42 г.».

 

«Мамочка, сегодня получил от тебя письмо. Ты спрашиваешь: имею ли я теплую одежду? Да, новые валенки, полушубок, меховые рукавицы. Так что, дорогая мамочка, одет лучше некуда. Окружен заботой со всех сторон. Вступил в комсомол.

21.01.42 г.».

 

«Вчера послал письмо из Калинина, где мы стояли полтора часа. Выехали в направлении Ленинграда. Доедем до него или нет — неизвестно, может быть, остановят где-нибудь ближе. Сегодня утром завтракали на станции Бологое. Жителей почти нет, одни железнодорожники да военные. Прилетал немецкий самолет, но не бомбил. По нему стреляли наши. Привет Вовочке и Борису, Валентину и Владимиру. Пусть лучше учатся и работают. Придет и их время служить в нашей любимой Красной Армии. За меня не беспокойтесь. Прогоним проклятого Гитлера и его сообщников, тогда снова будем вместе. «Ни шагу назад!» — говорится в приказе №　227. И мы — бойцы, командиры, политработники — должны в жизнь провести этот приказ. Уверены, что с этой задачей справимся.

23.06.42 г.».

 

«Дорогая бабушка! Скоро два года, как я уехал из дома. Много хорошего и плохого пришлось повидать. Многое пережить, многому научиться. На всю жизнь останутся в памяти эти боевые дни, месяцы и годы, все ужасы современной войны. Сначала казалось непонятным это человекоубийство, но когда увидел зверства фашистских варваров, понял, что эти людоеды лишние на Земле, их нужно уничтожать.

Дорогая бабушка, я помню ваши слова: «Сейчас вам тесно, а вырастете большими, один уедет учиться, другой где-нибудь будет работать, третий уйдет в армию, тогда соскучитесь друг о друге, будете писать ласковые письма. Эти слова совершенно справедливы. Конечно, я понимал их и тогда, представлял, что это может случиться, и это случилось, но просто из-за гордости и самолюбия отрицал это. Сейчас же пишу открыто, ибо кто знает, что ждет нас завтра.

А поговорить с вами желаю давно. Признать кое-какие ошибки молодости, неопытности, а иногда и упрямства. Но ничего, дорогая бабушка, что было, то прошло и больше не вернется. Так что жить будем без прежних ошибок. Желаю долгой жизни. Мы еще должны увидеться.

16.03.43 г.».

 

«Родные! Сообщаю о себе. Продолжаю учиться на радиста. Был на семинаре комсомольских работников в одном из сел. Посмотрел кинокартины «Котовский», «Секретарь райкома». Одним словом, приняли как следует. Ну вот и все новости. Не теряйте надежды на мое возвращение. Мы победим! Мамочка, передай Борису, Валечке и Вовочке, что я прошу их быть послушными и помогать тебе.

09.05.43 г.».

 

Это письмо сержант, радист, комсорг батальона В.О.Ротбергер отправил домой за 14 дней до своей гибели. Похоронен Валерий Оттович восточнее станции Дубовик Чудовского района Ленинградской области.

В 1941-м Андрей Ежов окончил Бердюжскую среднюю школу, мечтал стать хирургом, но война распорядилась его судьбой по-своему. Ровно через месяц после начала Великой Отечественной он был призван в ряды Красной Армии и направлен в Бийское минометное училище. Именно оттуда он адресовал своей маме Ульяне Савватеевне Ежовой первые письма — по-детски доверчивые, трогательные.

«Здравствуй, моя дорогая и любимая мама. С приветом к тебе твой сын А.С. Шлю тебе свой низкий привет и желаю всего хорошего в твоей жизни. Дорогая моя мама, сейчас нашу роту заставили чистить месяц лошадей по очереди, то есть одна рота чистит месяц, потом — другая. Так что весь декабрь по три раза в день в течение 5 часов надо чистить лошадь. Занимаемся по 6 часов в день, встаем сейчас в 4 часа 50 минут, ложимся в 10 вечера. Ты, мама, спрашиваешь, не испортилось ли масло, которое выслала. Но оно как свежее. Многим сейчас часто приходят посылки, но многое в них портится. У одного почернело масло, изгнил хлеб, а в нем и яйца. Им как придет посылка, так они ее в один день съедят, а потом по 4 дня ничего не едят — понос. А я уже больше чем полмесяца ем, да и еще немного есть. Недаром медицину изучал…

Если можно, то масло высылай лучше нетопленое, оно тоже не портится, но сало нигде не покупай, а то и так, поди, денег нет. Обычно я ем по воскресеньям, потому что день кажется очень длинным, а также когда идем в поле на длинный поход. Посылка у меня лежит в особом месте, а не в казарме, потому что все равно все растаскают. У многих по ночам воруют даже.

Я в этом письме послал 2 фотокарточки, но их испортили у всех — все вышли черные. Это мы снимались на документ.

Пока, дорогая мама, до свидания. Сейчас опять ребятишки говорят, что я сильно жирным стал, все только и щупают да дивятся, что шея толстая. Это, видимо, с масла.

05.12.41 г.».

 

«Добрый день или вечер. Здравствуй, моя дорогая мама. С приветом к тебе твой сын Андрей. Первым делом спешу уведомить тебя, моя любимая мама, о своей жизни. В настоящее время я живу в Бий-ске. Мы все здесь собраны совсем неподготовленные. Сейчас идет подготовка. Нас одели в новое обмундирование. Дали гимнастерки, брюки, нижнее белье, только с фабрики, ботинки, пилотки и пр. Значит, скоро на фронт. Мне жаль только одну тебя — мою единственную, любимую мать. Мне не мило ничто, кроме тебя. Увидеть бы тебя хоть за какие деньги — составило бы для меня наивысшее счастье в моей жизни. Но не плачь, моя голубушка, я не в силах самовольно тебя видеть. Быть может, судьба сведет меня с тобою хотя бы на несколько часов. Прошу только не плакать, моя милая мама.

Мы рождены не для мучений,

Но нам приходится страдать.

Прощай, мой наивысший гений,

Моя страдальческая мать.

До свидания, дорогая мама.

05.09.42 г.».

 

«… Сейчас я нахожусь при госпитале. Когда я заболел малярией, меня направили в свой санвзвод, но, к сожалению, там не оказалось лекарства и меня определили сюда. Здесь я работаю в качестве санитара. Сегодня одновременно пишу письмо папе. Обо мне, дорогая мама, не заботься. Я живу хорошо. Хотя против 800 г хлеба на фронте здесь дают 600 г, но у меня он еще остается. Пока, мама, до свидания. Болеть я перестал, как только прибыл в госпиталь.

24.08.43 г.».

 

«Спешу уведомить тебя, родная, что нахожусь в своей части. Жив, здоров.

25.01.44 г.».

 

«Украину исходил и изъездил вдоль и поперек. Почти во всех ее областях побывал. Здесь еще в феврале весь снег растаял… Остаюсь твой сын Андрей. Жду ответа, как птичка лета.

20.02. 44 г.».

 

«Жизнь пока идет благополучно. Никаких больших изменений нет. Живем по-фронтовому, в окопах. Я недавно получил письмо от Васьки. Вообще, я получаю письма от многих друзей. Но особенно меня волнуют твои письма. Я перечитываю их снова и снова. В это время я как будто бываю дома, среди родной обстановки.

Пока до свидания.

27.04.44 г.».

 

«Здравствуй, моя любимая мама. С приветом к тебе твой сын Андрей. Шлю я тебе свой пламенный сердечный привет и желаю всего наилучшего в твоей жизни. Первым долгом спешу уведомить тебя, мама, о своей жизни. Каких-либо перемен в ней нет. Дорогая моя мама, я очень и очень соскучился по тебе. Хотя бы на мгновение увидеть твой милый для меня образ, хоть раз услышать твой разговор. Ничего в жизни для меня нет дороже тебя, никто в жизни меня так не жалеет, как ты. Ни с кем я так не говорил, как с тобой. Минувшие дни встали передо мной с прежним незабвенным воспоминанием, оно волнует и до боли сжимает мое сердце.

Твой сын.

22.06.44 г.».

 

«Привет с фронта! …Немного о своей жизни. Жизнь боевая, немцы бегут под ударами наших частей. Пока все, многое писать нельзя.

18.07.44 г.».

 

«Боевой привет с фронта! …Жизнь моя пока идет ничего. Здесь (в Польше. — Н.Т.) уже едим яблоки и груши, и все огородное. Немцы бегут. Население встречает ничего.

Остаюсь жив, здоров,

твой сын.

30.07.44 г.».

 

В октябре 1944-го матери гвардии младшего сержанта, связиста Андрея Степановича Ежова из далекой Польши пришло такое письмо:

«Здравствуйте, тетя Ульяна Савватеевна, мамаша моего товарища Андрюши. Я, как и все воины, сочувствую вам, нашим матерям. И особенно вам, так как Андрюша — ваш единственный сын. Это очень печальная будет весть, потому я и не писал. Хотя мы с Андрюшей договаривались: в случае несчастья того или другого сообщить родителям. Но я не мог. Простите меня.

Мы с Андрюшей часто говорили о будущем, нехорошие мысли всегда избегали. Он много рассказывал о ваших лесах, озерах, о знакомых и друзьях. Мы с ним много прошли километров с боями, форсировали Вислу, стояли в местечке Иваниско. Потом переехали в панское усадьбище (по сведениям сайта «Подвиг народа», это северная окраина Господского двора Плянта Опатовского уезда Радомской губернии. — Н.Т.). Хороший сад был там, и было там спокойно. Мы окопались на краю усадьбы в высоких деревьях. 23 августа 1944 г. в 11 часов вечера противник нас обстрелял. Снаряд попал в дерево над Андрюшиным окопом. Он был ранен в грудь. Умер сразу. Вероятно, осколок попал в сердце. Утром 24 августа мы его хоронили. Он был как живой. Когда опускали гроб, дали салют и поклялись отомстить врагу за нашего боевого товарища и вашего сына Андрюшу. Прошу: успокойте себя для дальнейшей вашей жизни. Что можно сделать? Только мстить врагу за хорошего боевого товарища».

 

На войне мальчишки взрослели стремительно. Как будто торопились жить. И торопились успеть признаться в своем былом детском упрямстве. Признаться в любви родным. И поцеловать их тысячу раз. Пусть на расстоянии, но сейчас и здесь. Ведь о том, что ждет, нет, даже не завтра, а через мгновение, никто не знал.