Уполномочен защищать...

На уровне округа Александр Сидоров был известен не только как наиболее эффективный мэр Югры, но и как депутат окружной Думы, который запросто мог перечить и губернатору, и окружному правительству, если этого требовали интересы его родного Сургута. Теперь Александр Леонидович — первый в истории Югры уполномоченный по правам человека.

Есть уполномоченный по правам человека!

— Александр Леонидович, когда должность уполномоченного по правам человека появилась в Ханты-Мансийском автономном округе — Югре?

— Закон об уполномоченном принят почти 12 лет назад, в 1999 году, на базе Федерального закона об уполномоченном по правам человека, и во многом его копировал. А замещена эта должность была в 2011 году. Меня утвердили в этой должности после принесения присяги 28 января 2011 года. К слову, текст присяги прописан в законе. Там есть слова о том, что уполномоченный приносит присягу на Думе. То есть губернатор округа выносит кандидатуру на Думу, она рассматривает, кандидат принимает присягу — и с этого момента человек считается вступившим в должность.

— Почему так долго эта должность не замещалась?

— Мне трудно судить об этом. Может быть, руки не доходили, может, не было подходящей кандидатуры. А может, это не считалось слишком актуальным... Далеко еще не во всех субъектах Российской Федерации, несмотря на федеральный закон, эти должности введены. В той же Москве такая должность была введена в 2010 году. На Ямале — нет, в Тюмени, думаю, тоже, во всяком случае, я не знаю своего коллегу по югу области. Урал активно в этом направлении работал в свое время. В Свердловской области этой должности уже 11 лет. Где-то по пять-семь лет уполномоченные работают, а где-то их и вовсе нет. Но возьмем другой пример — закон об Уставном суде округа: тоже принят много лет назад, а его как не было, так и нет.

— А что такое Уставный суд?

— Это аналогия Конституционного суда Российской Федерации на уровне одного из ее субъектов. Суд, который определяет соответствие той или иной нормы закона, принятого окружной Думой, Уставу ХМАО — Югры, Основному закону...

— Но ведь есть же прокуратура?

— А при чем здесь прокуратура? Тогда, по аналогии, зачем нам Конституционный суд? С прокуратурой можно вступать в долгие дебаты. Одни юристы считают так, другие этак. А суд — тот институт, который решает: вот так правильно. И его решение обязательно для исполнения любым юридическим лицом, любым гражданином...

Подчеркну: период становления аппарата уполномоченного по правам человека был длительным и еще не до конца завершен. Решались и продолжают решаться организационные вопросы: где сидеть, на чем работать, с каким аппаратом? Появилась необходимость набрать специалистов, а это — конкурс. И только к сентябрю 2011 года все разрешилось — мы получили возможность работать почти полноценно.

Чтобы не плодить чиновников

— Кто сегодня в вашем штате?

— У нас один аппарат уполномоченного по правам человека и уполномоченного по правам ребенка. Есть начальник управления — руководитель аппарата Алексей Иванович Крылов и два полноценных отдела: отдел по восстановлению нарушенных прав граждан и отдел по восстановлению нарушенных прав ребенка.

Здесь же, на одной с нами «территории», находится уполномоченный по правам ребенка, должность которого была введена несколько раньше. У нас один аппарат, который, я убежден, дает возможность более эффективно задействовать специалистов. Ведь там, где острее стоит проблема, соответственно масштабнее объем работ, а значит, и усилий прилагается больше, и людей больше требуется. Естественно, функции по делопроизводству не удваиваются — оно одно. Сейчас будет специалист, во всяком случае, будет объявлен конкурс на замещение этой должности, по взаимодействию со СМИ. С его помощью мы будем вести свою страницу сайта и осуществлять одну из важнейших своих функций — правовое просвещение жителей округа.

Мы не пошли по пути создания отдельного аппарата, что можно было бы сделать, руководствуясь принятым законом. Мы внесли поправки в закон и создали аппарат как управление — в рамках аппарата губернатора. Это позволяет нам не заниматься собственной бухгалтерией, не иметь свои кадровые службы, то есть не плодить дополнительных чиновников, не загруженных чересчур большим объемом работы. Все эти функции — хозяйственное обеспечение, кадровая служба, бухгалтерия — все на «плечах» аппарата губернатора. А мы, повторю, вписались в него как отдельное управление-аппарат уполномоченного по правам человека.

— Выходит, у вас начальника в округе нет?

— У меня начальника в округе нет. По закону уполномоченный по правам человека в пределах установленной компетенции не подотчетен должностным лицам и независим от государственных органов и органов местного самоуправления. В Москве есть Владимир Петрович Лукин. Формально он не является моим непосредственным руководителем (тогда он подписывал бы ведомость на выплату зарплаты), но я с ним тесно взаимодействую по всем вопросам своей деятельности.

— Лукину вы ездили представляться, или это было не обязательно?

— Моя кандидатура не согласовывалась с ним, но, безусловно, я ему представился после принятия решения. Я принимаю участие в тех мероприятиях, которые проводит Лукин. Мы имеем четко простроенный канал сотрудничества, информации, получаем запросы, по которым даем свою информацию, предложения. Мы обращаемся, если это необходимо, на федеральный уровень, если нужно принять поправки к федеральному законодательству. Например, приходилось обращаться к Лукину по проблеме миграционной службы: есть проблемы в ее работе, подготовлен необходимый законопроект. Он был внесен в соответствующий комитет Думы, комитетом одобрен, но, увы, в течение года Дума даже в первом чтении эти поправки не рассмотрела. Просили Лукина помочь.

— Лукин является субъектом законодательной инициативы?

— Сейчас рассматриваются предложения наделить правом такой инициативы уполномоченного по правам человека в Российской Федерации. И на уровне субъектов Федерации такой инициативой могут быть наделены уполномоченные по правам человека. Пока это обсуждается. Будет принято такое решение или нет, покажет время. Но это позволило бы нам проводить экспертизу подготовленных законопроектов, которые идут в Думу для принятия. Как они сегодня рассматриваются на коррупционную составляющую, так могли бы рассматриваться и с точки зрения нарушения прав человека.

Умереть за решеткой...

— Александр Леонидович, какие задачи стоят перед вами?

— Главная задача — защита прав и свобод человека и гражданина. И не только о гражданах Российской Федерации идет речь, но и о гражданах других стран, находящихся на территории автономного округа. Тех, что имеют вид на жительство или временное разрешение на проживание в Российской Федерации.

— Много обращаются к вам?

— Много. И те, кто так или иначе уже обращался куда-то, но не получил помощи. Естественно, обращаются и с бытовыми проблемами — по жилью, по коммунальным вопросам, которые очень часто становятся сегодня камнем преткновения и причиной конфликтов. Много обращений от лиц, находящихся в местах принудительного пребывания: жалуются на нарушения их прав в колониях либо в следственных изоляторах. Есть, к примеру, норма федерального закона, говорящая о том, что неизлечимо больной гражданин может быть освобожден из мест заключения.

Есть полный перечень болезней, определенный постановлением правительства, которые являются основанием для представления в суд документов на досрочное освобождение... Берем статистику. В прошлом году по Югре исправительные учреждения внесли тринадцать таких ходатайств в суд. Ни по одному из них положительного решения не было принято. В итоге одни умерли до суда, другие — после его отрицательного решения. А речь-то шла всего лишь о возможности человеку закрыть глаза в присутствии родных и быть похороненным на родном погосте...

Берем 2011 год — та же история. Восемнадцать дел передано в суд. Одни уже умерли, не дождавшись решения, по остальным отказано, и только по одному принято положительное решение.

— Что вы предпринимаете?

— Мы пытаемся определить, где идет сбой. Или учреждения поздно готовят документы и ненадлежащим образом подают их в суд, а суд принимает отрицательные решения. Или же суд «на автомате» принимает отрицательные решения, не задумываясь о смысле происходящего. Эта проблема нами поставлена, ее изучает окружной суд, руководство суда запросило все дела 2010-2011 годов.

Почему бесплатное стало платным?

— Возьмем частный, вроде бы, вопрос — об образовании. Почему начальное и среднее профессиональное образование, которое в 43-й статье Конституции РФ гарантируется бесплатно и без ограничений, по сути предоставляется платно? Именно закон «Об образовании» разрешает это образование делать платным! В данном случае закон противоречит Конституции в этой части. Он должен быть поправлен? И мы идем дальше — а можно ли этим законом на двадцать бюджетных мест посадить десять коммерческих? И как можно объяснить отсутствие этих мест для предоставления конституционного права гражданину получить бесплатное образование, если эти места находятся в том же государственном учреждении, за той же партой, в то же учебное время? Те же часы даются, тем же преподавателем? Одному, извините, — бесплатно и со стипендией, а другому, — платно? Мы видим в этом очевидное нарушение и очевидное злоупотребление...

— И каковы ваши действия?

— Мы стараемся построить свой доклад (а по закону мы обязаны предоставить доклад губернатору и Думе Югры через месяц после окончания календарного года) так, чтобы, оттолкнувшись от частных проблем, сформулировать общие подходы, внести предложения, которые помогли бы решить проблему в целом...Конечно, самое простое — при наличии той или иной просьбы человека снять трубку, позвонить тому или иному начальнику и решить. Но это не решит проблемы в целом. Такими методами работы мы будем лишь способствовать нарушению и закона, и прав человека. Потому что, помогая одному, ущемим в правах того или иного очередника...

Здесь помогает мой личный опыт, а может быть, и авторитет, заработанный за эти годы в Сургуте и в округе. Но точно пока не должность! Одна из моих задач — во всяком случае, стоящих лично передо мной, — придать авторитет этой должности — и институту уполномоченного по правам человека в Югре в целом.

— Есть статистика, какое место Югра занимает по несоблюдению прав человека в стране или в УрФО?

— Никакой статистики нет и пока что быть не может. Я уже говорил — не во всех субъектах Федерации действуют уполномоченные по правам человека. Где они есть — могут рассказать о количестве обращений. Разложить их по тематике, по категориям обращавшихся. У нас, увы, этого нет. Ну вот, например, доклад о деятельности уполномоченного по правам человека в Нижегородской области в 2010 году. Здесь по главам расписано: количество и тематика поступивших обращений граждан; содействие обеспечению и защите прав детей; ветеранов и инвалидов; обеспечению и защите права на жилище; прав собственности; права на труд... Ну и так далее....В феврале наш доклад должен быть представлен депутатам окружной Думы. Сравнить наработанное нам особо не с чем. Нет своей статистики, нет более или менее длительного временного периода учета. И потом... Мы пока не очень известны в округе, пока еще не занялись своим делом на полную мощность. Может быть, была боязнь спровоцировать вал обращений, который просто не сможем переработать... Какой смысл обнадеживать людей?

Дайте нам возможность помогать!

— Какие условия для работы нужны вашей структуре?

— Только те, что дадут нам возможность помогать другим. Например, сейчас подготовили целый ряд соглашений с государственными органами и организациями (в том числе общественными) округа, где мы оговорили формы сотрудничества. Это и прокуратура, и УМВД по Югре, и коллегия адвокатов, и общественная палата... Более десятка соглашений у нас подготовлено, львиная доля из них подписана и работает.

Более того, мы планируем — и до конца года создадим — институт общественных помощников уполномоченного по правам человека в Югре в муниципальных образованиях округа. Они будут получать и готовить необходимую информацию, вести прием граждан, доносить информацию о нас и от нас, помогать работать на местах. Ведь территория округа такая, что не набегаешься и не наездишься.

Второе, что мы сейчас учредили, это Экспертный совет, в который вошли представители от окружной Думы, судейского корпуса, бывшие работники прокуратуры, члены Общественной палаты.

Создали наконец-то общественную наблюдательную комиссию, которая — по закону! — имеет право контролировать исполнение законодательства и соблюдение прав граждан, которые находятся в местах принудительного содержания. Создать такую комиссию было трудно: она образуется Общественной палатой субъекта Федерации на базе представлений общественных организаций, которые имеют в своем уставе функцию защиты прав. А у нас таких организаций — раз, два и обчелся. Возьмем Ленинградскую область — там их сто с лишним, там борьба идет за право быть в этой комиссии! И она состоит из 25 человек. А мы с третьей попытки четыре человека набрали... Но набрали. Эта комиссия — глаза и уши уполномоченного по правам человека в местах принудительного содержания.

— Не довелось съездить за опытом в тот же Екатеринбург?

— Первое, что я сделал, — поехал туда и провел там двое суток со своими коллегами. Много чего взял от них. Понял, насколько сегодня этот институт авторитетен. Вырос из ничего — но за 11 лет сделался известным и полезным людям. Хотя там другая история — они в этом году как раз разделились. То есть у них не было уполномоченного по правам ребенка, потом он появился в составе аппарата уполномоченного по правам человека, а сейчас выделился. Мы же сразу пошли другим путем, думаю, более верным: объединили аппарат, объединили усилия. Исходим из того, что ребенок — это тоже гражданин, это человек с момента своего рождения. Просто он еще маленький.

— Тогда, может быть, одного бы уполномоченного хватило — по правам человека?

— Видите ли, права ребенка должны защищаться с особым вниманием. Неспроста ведь давно существуют комиссии по делам несовершеннолетних... И мы движемся в сторону правового государства, говорим о том, что права нужно не только декларировать, но еще и надлежащим образом исполнять. И граждан научить надлежащим образом своими правами пользоваться! И требовать их исполнения, и добиваться их исполнения. На блюдечке с голубой каемочкой их не скоро еще принесут, если принесут вообще...

Помните, президент говорил о необходимости введения в некоторых субъектах уполномоченного по правам коренных малочисленных народов? И нас это касается. Если, допустим, в Свердловской области коренных и малочисленных аж... 200 человек и они живут в одном месте, компактно, на юге области, в одном поселении, то у нас, слава Богу, само по себе название округа, и численность представителей коренных малочисленных народов просто подталкивает к введению такой должности. Потом, может быть в будущем, эти институты можно будет и ликвидировать, если все права всех категорий населения будут соблюдаться. Увы, пока это не так. И причем происходит это не по чьей-то злой воле, не по чьему-то там умыслу, а из-за несовершенства законодательной базы. В той же сфере образования...

— Кстати, сегодня любой родитель может подать в суд на несоответствие закона «Об образовании» Основному закону страны?

— Совершенно верно. И это многие понимают. Сегодня, подчеркиваю, подготовлен новый вариант Закона об образовании, который уже третью редакцию проходит и который, безусловно, должен будет устранить противоречие с Конституцией России. Это нормально. Другое дело, что очень сложно восстановить статус-кво.

— Александр Леонидович, вы все-таки родились в Ханты-Мансийске. Как вам после Сургута здесь, на своей исторической родине?

— (Смеется). Я был и остаюсь сургутянином. Я и жене говорю: теперь и у меня, и у тебя каждый выходной — праздник, когда я приезжаю из Ханты-Мансийска. Видишь, как мы свою жизнь празднично украсили...

...Здесь я работаю, стараюсь делать это с полной отдачей. Но дом — в Сургуте.

Конечно, самое простое, при наличии той или иной просьбы человека, снять трубку, позвонить тому или иному начальнику и решить. Но это не решит проблемы в целом. Такими методами работы мы будем лишь способство-вать нарушению и закона, и прав человека.