Рецепт красоты

Нину Изосимовну можно назвать одной из основоположниц развития косметологии в Тюмени. При этом она уточняет:

— Считаю себя продолжателем дела врача-косметолога Розалии Иосифовны Домбровской. Я пришла ей на смену 25 лет назад. И хочется надеяться, что за это время мне удалось приблизить косметологию к медицине.

На первом этапе, после работы терапевтом и вузовским преподавателем, я пыталась разобраться, что такое косметология: парикмахерская или медицина? Спустя год наблюдений поняла и решительно стала переводить косметологическую лечебницу на рельсы медицинского лечебного учреждения. Более того, я сделала открытие. Косметология тесно связана с социальными проблемами общества.

Всегда привожу этот пример: если молодому человеку с угревой сыпью на лице вовремя не оказать помощь, он закроется в себе и уйдет в подворотню. В свое время я получила письмо от сорокалетнего мужчины, который был уверен в том, что его личная жизнь не складывается из-за морщин вокруг глаз. Он познакомился по переписке с женщиной и хотел изменить свою внешность, чтобы увидеться с ней и сделать предложение. Для этого приехал в Тюмень. Выяснилось, что нет никаких морщин — это симпатичный, широкоплечий мужчина. Но он настаивал на операции. Провели коррекцию. Потом пришел ко мне с огромным букетом: «Вот теперь я могу жениться и показаться на глаза любимой женщине!»

Я всегда говорю, что косметология — это не пудра на нос, а кожа — не пиджак, наброшенный сверху. Это орган нашего организма, который требует медицинского подхода. Поэтому наша поликлиника взяла курс на медицину, с тех пор мы не сворачивали с пути — этим и отличаемся от современных салонов красоты. И своих посетителей называем не клиентами, а пациентами. С ними работают специалисты с медицинским образованием.

— Как изменилась косметология за 25 лет?

— Очень сильно, и связано это с началом перестройки и открытием границ. Из косметологии постепенно ушли те, кто занимался украшательством: парикмахеры, визажисты... Мы познакомились с иностранными специалистами и их продукцией. Но хочу сказать, что отечественная косметология, вопреки распространенному мнению, не уступает самым известным брендам. Я поняла это еще на первых выставках «Интершарм». Первый год россияне сидели в уголочке, стеснительно разместив простые крема в примитивных баночках и серых упаковках, но из года в год экспозиция россиян расширялась. Наши препараты всегда были хорошими. В них меньше консервантов, они дешевле импортных. Со временем отечественные компании научились представлять свою продукцию и стали теснить зарубежные фирмы. Доказали свой высокий профессиональный уровень и наши специалисты. На секционных заседаниях выставки их вопросы нередко ставят в тупик зарубежных коллег. Мы глубже понимаем проблему. И иностранцы стали принимать наш опыт.

Но больше всего меня радует то, как изменился менталитет наших пациентов. Число мужчин теперь приближается к половине от всех посетителей. Если раньше сильный пол волновали в основном мозоли и бородавки, то теперь их беспокоят морщины, они хотят лучше выглядеть. Я думаю, их жизнь заставляет так поступать. Они должны зарабатывать деньги, а приятная внешность — это часть успеха, что бы об этом ни говорили.

Если раньше подготовка к празднику или торжественному событию у женщин ограничивалась маникюром и новой прической, то теперь девушки и женщины приводят в порядок и кожу заблаговременно.

Я люблю выходить в холл и общаться с пациентами, мне очень интересно наблюдать за ними. И если несколько лет назад молодые люди приходили к нам зажатые и очень сильно стеснялись, чувствовали себя не в своей тарелке, то сегодня парни более уверенно приходят за помощью и не зацикливаются на проблемах. Раньше я гораздо чаще встречала лица с выраженными угревыми проявлениями — так называемое «гнойное лицо». Теперь, к счастью, такие лица попадаются реже. Во всем мире главной ценностью считается здоровье, а не тряпки, к чему в свое время стремились у нас. А мы не можем идти отдельно от всего мира. Люди стали уделять больше внимания своей внешности, несмотря на финансовые трудности.

Интересно, но во время кризиса 2008 года у нас не снизился поток пациентов, наоборот, их число увеличилось.

— Кстати, кто они, ваши пациенты?

— Это люди среднего и даже ниже среднего достатка. Более обеспеченные идут в салон, но в основном за комфортом, как я думаю. И во время кризиса некоторые клиенты салонов перешли к нам. У нас высокий профессиональный уровень, но не хватает комфорта. К тому же салоны часто не берутся за сложные случаи (доброкачественная опухоль, угревая сыпь), отправляют к нам.

— Вам было бы выгодно поменять вывеску.

— Да, салон красоты — звучит красиво и престижно. Там подадут кофе, повяжут пеньюар, а у нас самообслуживание и очереди бывают. Как-то я познакомилась с такой статистикой: при выборе той или иной услуги большинство людей ориентируется в первую очередь на рекламу, на втором месте такой критерий, как комфорт, и только на третьем — профессионализм. Я понимаю, почему это происходит. Мы долгое время жили зажато, ходили строем. А в салонах нам дают возможность почувствовать себя значимым человеком, главным на данный момент...

Я знаю, что выгляжу как белая ворона со старым названием и традиционным подходом к пациентам. Если бы основным в нашей работе была прибыль... Для меня деньги — это инструмент, лопата, которая позволяет работать. Поэтому я всегда говорю, что мы вне конкуренции, мы другие. Раньше меня все время корили: зачем ты занимаешься этими бородавками? Грязи много, денег мало. Но меня действительно всерьез беспокоила эта проблема: приходили пациенты — по 20 штук бородавок! Очень много было детей. Я даже ходила в гор-здрав с просьбой о финансировании, чтобы эта услуга стала бесплатной для пациентов, но на меня посмотрели как на сумасшедшую.

Во мне врач сидит. Езжу в автобусах и, когда вижу парня или девушку с угревой сыпью (а раньше их было много), хочется подойти и пригласить к нам. Но сдерживаюсь, чтобы не подумали плохо и не посчитали, что так я заманиваю пациентов.

Самое важное — я вижу благодарность в глазах людей. Тешу себя надеждой, что меня, когда я уже не буду работать в поликлинике, кто-то вспомнит добрым словом.

— Вы пришли в косметологическую поликлинику, оставшуюся в наследство от совет-ской медицины. Что-то из прошлого осталось?

— Я взяла из советского здравоохранения самое лучшее — вопросы деонтологии, вопросы взаимоотношения врача с пациентом, его родственниками, взаимоотношения медиков друг с другом.

Для пациента очень важно верить врачу — от этого зависит исход лечения. Сегодня уже не требует доказательства тот факт, что лечение любого заболевания зависит от состояния нервной системы, она управляет нашим организмом. И если ты веришь врачу — это половина успеха. Ты в союзе с ним. Даже если он где-то ошибся, природа возьмет свое — и вы победите.

В то же время не следует идти на поводу у пациента: в косметологии пациенты иногда настаивают на том, что противопоказано. Мы даже однажды судились из-за этого с пациенткой. Она требовала удалить папиллому с помощью лазера, а мы на глазу лазером не проводим манипуляций. Но она узнала, что где-то проводят такую процедуру. Суд мы выиграли, конечно. Женщина потом согласилась с нашими доводами.

Наверное, есть еще и такое отличие: у нас одинаковое отношение и к пациенту в норковой шубе, и к пациенту в телогрейке. Я так говорю своим врачам: «Помните, тому, кто в телогрейке, деньги достались труднее, но платят они одинаково. Свою работу мы должны выполнять в любом случае качественно».

Для меня самой общение с пациентами — самое большое удовольствие. Я и раньше забывала все неприятности, когда заходила в палату, и сейчас отдыхаю, когда выхожу в коридор понаблюдать, пообщаться. Я люблю зайти на прием к врачу и послушать, как она общается с пациентами, еще раз убедиться в том, что выбрала хорошего специалиста.

Что касается взаимоотношений в коллективе, у нас простое правило: сотрудники могут обижаться только на меня, они не должны ссориться друг с другом! Это особенно необходимо в жен-ском коллективе. Я терпеть не могу подхалимов и наушников, и в нашей поликлинике знают об этом. Все, что нужно, я увижу сама.

Единственная врач, кому было тяжело со мной работать, — это дочь моя. Мы трудимся вместе уже 15 лет. И вдруг я узнаю, что она, оказывается, плачет от меня. Когда стала анализировать, поняла, что я была излишне требовательна к ней, слишком часто делала ей замечания: «Ты почему сидела, уткнувшись в карточку? Тебе пациентка виновато улыбалась, хотела поделиться сокровенным. Ей не хватило твоей ответной улыбки!»

— Значит, дочь пошла по вашим стопам?

— Да, так получилось, хотя я мечтала, чтобы она стала терапевтом. Но, скорее, жизнь заставила меня взять ее на работу. В то время в нашей поликлиники умерла врач, и мы остались без специалиста. Теперь я рада, что Татьяна осталась в нашей поликлинике. Она отличный специалист, защитила кандидатскую диссертацию. Я передала ей лечебное дело,
а сама углубилась в хозяйственные и финансовые вопросы. Она — моя опора и гордость. И я вижу, что наши сотрудники искренне уважают ее.

— С какими мыслями встречаете свой юбилей?

— Сейчас у нас очень тяжелый период. Мы вошли в конфликтную ситуацию с учредителями, и мне, видимо, пора уходить. У меня семеро внуков, нужно успеть побыть женщиной, бабушкой, мамой. Но мне жаль, конечно, бросить мое дело. И сейчас я принимаю меры, чтобы после моего ухода наша поликлиника сохранилась. А так, может, и хорошо, что нужно уйти.

У меня ведь никогда не было легкой работой, но я всегда считала, что она у меня чрезвычайно интересная и легкая. Только однажды, пообщавшись в отпуске с москвичкой, я почувствовала некоторую свою ущербность. Она так много рассказывала мне про театры и книги, а я всегда читала в основном специальную медицинскую литературу. И тут я задумалась: что-то теряешь, что-то — находишь.

Я редко отдыхаю, но до последнего момента меня это не угнетало.

Работа в косметологии закалила меня. Столько всего пришлось пережить — суды, вооруженных автоматчиков, которые увозили меня, угрозы арендаторов, которые не желали платить за аренду и обещали сжечь дачу... Но что интересно: на нас никогда не «наезжали» рэкетиры. Я думала: почему? Видимо, у них была своя справедливость, их привлекали, может быть, легкополученные деньги. Ко мне ни разу не пришли. Долгое время мне не давали спокойно работать власти, теперь — учредители.

Но я считаю себя человеком компромисса, и мне всегда удавалось находить выход из ситуации, никогда не хотелось действовать методами противников.

Я ведь выросла в большой семье, где было 11 детей, много парней, я родилась предпоследней. Поэтому и есть что-то в моем характере мужское: я не люблю склок. Один из братьев заметил как-то мой недостаток: не могу идти обходными путями, только напрямик. Конечно, набиваю при этом шишки. Но я знаю, что порядочность, привитая в семье, оправданна. Она вернется сторицей. Справедливость и доброта победят.

— У вас есть любимые вы-сказывания о красоте?

— Я знаю, что женщине необходимо любить и баловать себя, быть уверенной. Это сегодня трудно, но стоит научиться заново радоваться дождю, красивому дереву. Освобождаться на время от забот и проблем — я знаю, что это такое. Так важно, чтобы у женщины глаза все время блестели! И такая красота не зависит от внешних данных, подтяжек и силикона. Это внутренний свет.

У нас была одна пациентка, которая часто делала мне замечание: «Почему вы так плохо выглядите, почему не сделаете операцию?» Я долгое время не знала, что ответить. Но однажды нашлась: «А я люблю себя такой!» И я действительно себя люблю. Это не самолюбование. Это уверенность в том, что черная полоса в жизни меняется на белую, что у меня все получится...

Невозможно пройти по жизни, не обидев кого-то. Но я точно знаю, что никогда никому не делала плохо намеренно. Кто больше всего от меня страдает? Муж, конечно. Самые близкие люди...

У меня хорошая память, я не забываю плохие поступки людей по отношению ко мне. Но при этом у меня нет зла на этого человека.

— Есть ли у вас особый рецепт красоты?

— Есть. Это труд. Мне самой всегда странно это. У меня было много бессонных ночей и переживаний. Я редко плачу. Если это случается, то по ночам в подушку. Но иногда комплименты в свой адрес я слышу именно после бессонной ночи! Тогда я шучу: «Если я отойду подальше, и в тень, то буду выглядеть еще краше!»

Я уверена, что хорошая и интересная работа продляет жизнь. Мне сегодня тяжело на работе, но спасают пациенты. Я отдыхаю, когда общаюсь с ними.

— У вас семь внуков... Какая богатая бабушка!

— Я их безумно люблю. У дочери — две девочки и мальчик. У сына — два мальчика и две девочки. Я мечтаю побольше времени проводить с ними. Семья моего сына живет в другой стране, и те внуки лишены общения с бабушками и дедушками. А взаимоотношения бабушек-дедушек с внуками — особые. Они задают вопрос на темы, которые не обсуждают с родителями. У нас с ними свои секреты.

Очень люблю дачу, землю. Когда я приезжаю туда, меня замыкает на земле как электричество, уходят дурные мысли. По субботам я жду тюменских детей и внуков: готовлю баню, пеку пироги. Нет большей радости, чем видеть, как они плюхаются в этой бане, как выбегают босиком на улицу и от них идет пар...

А воскресенье я посвящаю грядкам. Ужасно не люблю, когда они зарастают.

— А какое наследство вы хотите оставить внукам?

— Моя мама умерла, не дожив трех дней до 90 лет. Она была необразованной, деревенской женщиной — очень доброй, порядочной, терпеливой и мудрой. Я всегда хотела, чтобы мне перешли эти ее качества. Надеюсь, так случилось. По крайней мере, я вижу, что мои дети унаследовали эти ценности. И внуки никуда не денутся. Я в это верю. Ведь, как говорит мой муж, порядочность — это тоже капитал. Жизнь дала мне возможность убедиться в этом.