На афише Вуди Аллен. В театре стрельба…

Как пояснила сама актриса накануне премьеры, роль стриптизёрши, любовницы главаря мафиозного клана, давалась ей непросто. Что ж, надо признать, «костюмчик» этот Карцевой пришёлся по размеру. Её истеричная Оливия подкупает достоверностью, законченностью образа. В её героине «много всего, из чего делаются звёзды»: смазливая мордашка, точёная фигурка, богатый покровитель. Был бы у Оливии талант…

Уточним: в «Пулях над Бродвеем» помимо двух объектов вудиалленовского остроумия (секс и евреи) есть ещё один — театр. Насквозь фальшивому миру противопоставлен другой — тот, где живут «по понятиям».

По сюжету комедии Оливия должна играть в пьесе главную роль, тогда и деньги на постановку будут. Спонсировать её готов главарь преступной группировки Ник Валенти, чтобы угодить очередному капризу своей молодой любовницы.

Роль грозного Валенти досталась Владимиру Ващенко. Ему тоже удалось подобрать ключик к своему персонажу, «сыграть, как в жизни». Именно этого требовал от актёров столичный режиссёр-постановщик Дмитрий Петрунь.

Николаю Аузину повезло больше других. Он знаком с режиссёром ещё со студенческих лет.

— Когда начались репетиции, думал: «Сейчас выйду на сцену, выдам всё, чему учили, по первому разряду», — отшучивался Аузин (Чич — в постановке). — Я сразу играл типичного бандита а‘ля Дон Корлеоне. Дима начинал орать: «По правде нужно!..» И все разъяснения. Играй, изворачивайся как хочешь.

— Важно ощущение живой правды на сцене. К этому ещё идти и идти, — следом пояснил Петрунь. — Надо стараться находить новый способ подачи материала. Чтобы кривляний было поменьше…

— У него другое видение театра, — заметил Ващенко. — На репетициях режиссёр нас постоянно останавливал, просил: расскажите мне историю.

Сюжетных линий в спектакле — несколько. Они причудливо переплетаются в замысловатый узор. Какая-то трогает, какая-то проходит мимо… Где-то затерялась, на мой взгляд, история героя Геннадия Баширова (он играет актёра Уорнера Пурселя). Когда-то Пурсель был весьма популярен, однако эти славные времена в прошлом. Сейчас он всецело отдался одной страсти — еде.

Увы, и главный герой — молодой драматург Дэвид Шейн в исполнении Александра Кудрина показался невзрачным. Я, конечно, не Станиславский, но порой на спектакле хотелось возмутиться: «Не верю!» Возникало внутреннее сопротивление восприятию этого образа. Возможно, оттого, что эмоциональные переживания Шейна выражались чаще всего громкими репликами. Чем сильнее переживание, тем громче произносились фразы…

— Проблемы этого проекта — нехватка времени и сцены, — заметил на пресс-конференции Александр Кудрин. — Всё, что мы выстраивали на пяти квадратных метрах (сцена на пятом), нужно было распределить на большой сцене, с переодеваниями и переходами.

Их действительно много в постановке Петруня. Пока длится спектакль, зрители успевают «побывать» то в бандитском притоне, то в Бостоне, то на Бродвее… Использованы (и весьма удачно) «киношные» склейки. Зрители видят одновременно, что творится в нескольких местах.

В основе тюменской постановки — одноимённый киносценарий Вуди Аллена. Тщетно боролась с соблазном посмотреть фильм. Чтобы избежать сравнений. Не удержалась… Вот она, сила искусства. Раньше ни за что бы не стала смотреть «гангстерскую комедию». Решающим доводом стала фраза, оброненная одним из зрителей, знакомых с лентой Аллена: «Наш Чич вписался бы в это кино…»

Не спорю. «Наш» Чич в исполнении Николая Аузина — очень убедительный бандит. Уверенная походка, ледяной взгляд, не терпящий возражений голос… Громила приставлен к Оливии в качестве телохранителя, следует за ней повсюду, даже на репетиции. Постепенно втягивается в процесс, даёт дельные подсказки драматургу-режиссёру.

По сценарию Чич и Дэвид вдруг начинают зависеть друг от друга. Их единит страсть к искусству. И теперь уже сложно сказать, кто же из них — настоящий художник. Дэвид, не один год своей жизни посвятивший изучению искусства. А может, Чич — бандит, привыкший решать все проблемы пулей в лоб? Его критерии оценки очень просты: если в пьесе всё, как в жизни, значит, зрителю понравится. Если нет — это полная чушь.
И точка!

Поначалу Чич вносит в текст Дэвида лишь небольшие поправки. Дальше — больше. Попросту переписывает пьесу… Свои пометки он делает не на тетрадных листах, а на полиэтиленовых пакетах. Тех, в которые бандиты после разборок заворачивают трупы. Жутковато звучит… Но таковы законы жанра. Не стоит забывать, что комедия — гангстерская. Этот спектакль — для тех, кто мало-мальски знаком с творениями Аллена. Его юмор — всегда на грани фола. Постановка может отпугнуть утонченного зрителя. Почему? В ней много чёрного юмора, стрельбы, грубых выражений, а ещё танцев в духе Бродвея. Поставил их хореограф Павел Куров.

— Выносить на сцену сценарий Вуди Аллена — скучно. Сам сколько ни пытался, до конца его фильмы не досматривал, — признался режиссёр. — Мы попытались сложить другую историю, поменяв ритмы…

Текст киносценария слегка подрезали, добавили действа — и спектакль получился динамичным, местами жёстким. Петрунь не осовременивал историю. Его постановка, как и фильм, рассказывает о бродвейских нравах 20-х годов и о причудах Мельпомены, наделившей талантом неотесанного головореза.

В нём вдруг просыпается дремавший в глубине души художник. Чич, словно скульптор, отсекает от «своей» пьесы всё лишнее. И неважно, что мешает сделать постановку идеальной: неудачная строчка или актриса, портящая спектакль своей игрой. Убрать Оливию со сцены можно только убив её. Что Чич и делает. Для гангстера искусство оказывается ценнее человеческой жизни.

Драматург-интеллигент Шейн «слизывает» идеи, любезно предоставленные соавтором-бандитом. Эта, отредактированная Чичем пьеса, пользуется бешеным успехом у публики. Дэвиду вместе с аплодисментами достаются угрызения совести. Это его плата за успех.

Шоу-бизнес — как игра в вышибалу: чтобы не вылететь, либо отбиваешь удары, либо уворачиваешься от них. Для Шейна приемлем лишь второй вариант. Он мог бы остаться в игре, отступив от своих принципов, согласившись на компромисс. Но, когда компромиссов слишком много, есть опасность потерять себя самого… Именно это с нашим героем и происходит.

В финале Дэвид признается, что он — не художник. Честность взяла верх над амбициями, славой — не призрачной и далёкой, а реальной и ощутимой? Вряд ли. Чич убит… Кто же вдохнёт жизнь в очередной опус Дэвида Шейна? Испугавшись разоблачения, неудавшийся драматург предпочитает тихонечко уйти с пьедестала, не дожидаясь, пока его вышибут…

В 1994 году вышел фильм Вуди Аллена «Пули над Бродвеем» с Джоном Кьюсаком в главной роли.