Как Виногдей Гитлера убил

Стеклянные ноги

Сейчас он плохо видит и «на уши плоховат». Виной фронтовая контузия. Но это всё ерунда. Главное, жив остался! И ноги ходят, которых едва не лишился в начале войны. Собственно, из-за ног Виногдея Белоногова и взяли в лыжный батальон. Правда, чудное совпадение фамилии и жизненных обстоятельств? На ноги Венька из деревни Ботники был скор. 18-летний парень занимал в Исетском районе 2-е место по лыжам.
— Зимой сорок первого снега большие были, холода ужасные стояли, — рассказывает Виногдей Матвеевич, заглядывая куда-то внутрь себя, в отсек долгой памяти, где хранятся воспоминания молодых лет. — Подняли нас ночью по тревоге. Завели на озеро. Скомандовали: «Ложись!» И два часа мы лежали на морозе. Потом повели обратно. Такой рёв поднялся! Ноги-то все обморозили. Я пришёл в казарму. Зову: «Филька, Пашка! Ну-ка, разуйте меня. Чё-то ботинки не снимаются». Кое-как сдёрнули. Ноги пристыли, звенят, как стекло...
Натянул Виногдей тёплые шерстяные носки, забрался под одеяло, но уснуть не смог. Двое сослуживцев на руках унесли его в санчасть. Здесь он провёл неделю. Медики смазывали обмороженные конечности солдата какой-то вонючей жидкостью, от которой его тошнило. Прифронтовая комиссия, осмотрев страдальца, вынесла вердикт: комиссовать! Но тут взвыл командир роты: «С кем я поеду воевать?!»
— В общем, повезли меня на фронт, — ухмыльнулся Белоногов. — У Старой Руссы мы выгрузились. И ночью на лыжах дёрнули километров девяносто — до деревушки. В дом один зашли, я разуваюсь, а ноги все в крови! На третий день — на фронт...
— Но как же вы там?! — возмутилась я, поскольку мысленно прошла вместе с ним все эти невозможные километры и упала замертво.
— Дня четыре всего и пробыл, — махнул рукой рассказчик. — Потом меня сгребли на носилки и — в тыловой госпиталь. Три месяца без трёх дней я там вылежал...
В его квартире над обеденным столом висит фотография в рамке — Виногдей Белоногов в медалях и с букетом, рядом улыбающийся губернатор Владимир Якушев. 9 мая 2010 года.
Ещё в прошлом году Виногдей Матвеевич ходил на парад. Нынче поостерёгся. Всё же в конце декабря 90 лет будет. Волнительные мероприятия в таком возрасте — рискованное дело. А вот воспоминания о молодых годах, пусть даже они пришлись на военное время, дают поразительный эффект: плечи Белоногова распрямляются, лицо светлеет, голос крепнет.

Орудие под прикрытием

— Выписали — и на пересыльный пункт. А я голодный как собака, ёшь твою! — хлопает себя по колену ветеран. — Решил записаться в танковые войска. Слышал, что кормят там хорошо.
«Пилюлями тебя там сразу накормят», — пообещал Виногдею командир миномётной роты, который ходил кругами, высматривая солдат. Понравился ему Белоногов, и он уговаривал парня пойти в миномётчики.
— И убаюкал всё-таки! — с негаснущим восхищением говорит о том офицере деда Веня. — В этой роте я остатки войны и пробыл. Меня ни разу не ранило. А почему? Миномёт — орудие, которое маскируется. Мы всегда были под прикрытием: то за домом, то в лесу...
Попал Белоногов в Тульскую область — село Ленино. На берегу реки Упа солдаты строили оборонные укрепления. Немцы бомбили каждую ночь. Советские зенитки огрызались, поливая врага огненными плевками. «Небо горело», — вспоминает ветеран. Днём, когда подтаивало, миномётчики таскали на стройку лесины. На себе.
— Мы в мокрых валенках. Они тяжёлые. Брёвна — тоже. Жрать охота! — вздыхает Виногдей Матвеевич. — Придёшь к старшине, он возьмёт ложку хлёбальную, зачерпнёт муки — и тебе в котелок. Вари! Пеки! Это на день! Мы истощали совсем.
В продпункт, где пополнялись запасы съестного для роты, ходили пешком за 35 километров. Гонцы за хлебом и мукой на обратном пути, не удержавшись, ополовинивали содержимое мешка. Наконец, когда изголодавшим строителям дали машину-полуторку (и на доставку продуктов стало уходить гораздо меньше времени), суточный паёк солдат вырос с ложки муки до 600 граммов хлеба.
— Плюс приварок давали, — дополняет деда Веня. — Мы сразу поправляться стали. Таких блиндажей настроили!
Вскоре его направили на курсы младших командиров. После чего присвоили звание сержанта. И поставили командовать миномётным расчётом.
— На курсах я тяпнул книжку «Стрельба из миномёта», — сообщает Белоногов. — Всё время читал её и так насобачился стрелять!
Разведка донесла
Выдержав многозначительную паузу, почти театральную, он вдруг выдаёт:
— Лично я со своим расчётом Адольфа Гитлера расстрелял!
Свят-свят! Оглушённая сообщением, выдавливаю:
— То есть как?
Виногдей Иванович откашливается.
— Как там у меня получилось? — задумывается он на секунду. — А! Германия. Река. Мы по эту сторону, немцы — по ту. То они нас долбят, то мы их. Каждый вечер я перехожу речку вброд. Разыскиваю цели, чтоб стрелять по ним днём. Ну и нашёл одно местечко. Сижу там на дереве одну ночь, другую. Потом осмелел, на день стал оставаться. На спине катушка, я по телефону докладываю обстановку. Смотрю, немцы забегали. И чувствую: намечается серьёзная мясорубка.
Деда Веня выдерживает ещё одну крепкую паузу. А я напряжённо думаю: «Может, это возрастное? Ну, мало ли? Вон соседка Надежда Михайловна, которая присматривает за ветераном, говорит, что он недавно упал. Вдруг ушибся сильно? На безумного вроде не похож. Вид здоровый. Память изумительная...»
— Ну так вот, — продолжает Белоногов, — на машине едет сам Гитлер с охраной. Он только двери открывать, я своим командую: «Огонь!» Шофёра сразу наповал. Гитлера ранило. Но вторая мина завершила дело...
— Вы хорошо рассмотрели лицо этого человека? — допытываюсь.
— Не-е, видел, что мужчина, — рассеянно отвечает Виногдей Матвеевич, но потом возмущенно добавляет: — Так охраны-то сколько было!
— Но охраняли не только Гитлера...
— То, что это был он, разведка донесла! — резко отметает сомнения рассказчик. — Меня в батальоне все обнимали, целовали. Говорили: «Молодец, что прикончил его!»
Белоногова не смущает расхождение его личных воспоминаний с официальной версией гибели фюрера. И я подумала потом, что ни меня, ни вас это тоже не должно смущать. В конце концов, он прав — солдат Великой Отечественной войны, меткий командир миномётного расчёта. Он убил Гитлера! И его друг Витя Карелин тоже. И миллионы советских солдат своими руками прикончили гада. Ведь если бы не они, сколько ещё преступлений мог совершить этот харизматичный негодяй.
— Мало того, я и начальника фашистского штаба ранил, — запальчиво продолжает деда Веня. — Он упал, а у него кипа бумаг — всё рассыпалось. Надо же собрать. Я вызываю разведгруппу. Ребята прибежали, немца пристрелили, документы подобрали — и сразу их в штаб фронта, ёшь твою!

Встреча с Нанси

К концу войны Виногдей Матвеевич стал комсоргом батальона. Хотели его отправить на офицерские курсы (всё-таки должность позволяла), но он упёрся: «Не пойду! Останусь жив, вернусь в деревню, буду хлеб сеять!» Так и окончил войну сержантом. В 1946 году Белоногов демобилизовался. Ему предлагали работу в Москве. Он заупрямился снова: «В колхоз поеду!» В Тюмени для него место держали. Ни в какую! Примчался в свои Ботники — и на курсы пчеловодов. Здесь и нашёл любовь.
Приглянулась ему одна барышня, которая в сельскохозяйственной школе в деревне Хохлова учила будущих бухгалтеров. Виногдей вырвался на время домой, там приоделся, нацепил на грудь фронтовые награды и назад — покорять красавицу.
— И она ко мне пристала. И я давай прижиматься. Словом, стали мы друзьями, — повествует о том, как развивалась романтическая история, Белоногов. — Начал я удочку закидывать. Мол, жениться надо. Она не хочет. Ей только девятнадцать исполнилось. А у меня уже старость подходит — двадцать четыре года. Смейся — не смейся...
Знаете, что больше всего меня поразило? Имя избранницы Виногдея. Её звали Нанси! Нанси Александровна Ковалёва! Разве не восхитительно то, что в середине прошлого века в сибирской деревне парень с необычным именем Виногдей (я искала его в святцах среди не менее заковыристых имён — не нашла) встретил свою Нанси?! Её-то какой поп крестил? Оказалось, родители назвали дочку в честь героини какого-то американского фильма. Дома они звали её — Нана.
В конце концов уговорил Виногдей Нанси! Свадьбу назначили на сентябрь. А выйти-то невесте не в чем! Был у Белоногова отрез алой ткани. Трофейной. Из неё и скроили наряд.
— А коленки голые! — восклицает фронтовик. — Не хватило материалу на полноценное платье.
По тем временам фасон рискованный. Бабки шептались на лавочках, отряхивая от подсолнечной шелухи просторные подолы. Но время показало, что длина платья никак не влияет на долгую и счастливую семейную жизнь. Виногдей и Нанси прожили вместе 52 года!
Работали, растили сыновей. Белоногов занимался пчеловодством, потом стал заведующим сельскохозяйственного отдела в Исетском райисполкоме. Через три года жизнь заставила его освоить дело зоотехника, а ещё спустя некоторое время жена уговорила мужа перебраться в Тюмень.
— Вы ишь какие женщины! — жмурится деда Веня. — Уболтаете кого угодно. Голова закружится!
Но недолго они в городе пробыли. Потянуло назад. Виногдей на комбайнёра выучился. Нанси взяли на место агронома. Так бы и состарились они в деревне, наверное. Если бы фронтовика не одолела «скотская» болезнь — бруцеллёз. Загремел Белоногов в областную больницу. А вылечившись, остался с семьей в Тюмени насовсем. До пенсии работал в типографии снабженцем.

День сегодняшний

— Когда жёнушка моя померла, я о жизни уже и не думал, — свесив голову, говорит Виногдей Матвеевич. — Опостылело всё... Теперь вот доживаю. Но в прекрасных условиях! Сын Коля выходил мне как ветерану войны квартиру. Чем я занимаюсь? Наемся да набок. Иногда радио слушаю. Сын каждый день навещает. Соседи приходят проведать. Они ко мне как к родному отцу относятся. Очень хорошие люди. Единственное у меня здесь удовольствие!