Первая жена

Помню наш девятый класс первой женской школы. В то время обучение было раздельным. В класс заходит молодой учитель Федор Андреевич Селиванов. Будет вести у нас психологию. Он строг, аккуратен, худощав, не терпит кокетства, несерьезности, а девчонкам-то по 16-17 лет!

Мне он понравился сразу: любовалась его внимательными, лучистыми глазами. Ждала его уроков, ловила каждое слово, старательно готовила домашние задания. Тайно мечтала, чтобы заметил.

Находилась под впечатлением его слов: «Не мешает красивой девушке быть умной. Это только ее украшает. Умные девушки нравятся».

Со всех сторон много лестного слышала о своей внешности: красивая, высокая, стройная. Говорили: «Смотрите, Жар-птица идет!» Аккуратно заплетала две черные косы на прямой ряд, старательно утюжила нехитрую одежду.

Наступил март 1953 года — умер Сталин. Я горько плакала на школьной лестнице. Кто-то положил руку мне на плечо:

— Что случилось, Тамара? — Передо мной стоял Селиванов.

— Так Сталин же умер! — воскликнула я.

— Нашла о ком плакать! — резко бросил он и ушел.

«Враг!» — мелькнуло в голове. Началась борьба между неосознанной еще первой любовью и чувством долга. Никому ничего не сказала о словах Федора Андреевича — любовь оказалась сильнее.

Невольно вспомнилась ночь 1943 года. Тускло светит коптилка, мать мечется по комнате, я и два младших брата подняты с постелей, все ревут. Чужие мужчины что-то ищут. На постели лежит умирающий отец. Его заставляют подняться и идти с ними. Мать умоляет его не трогать. Мать — врач, пытается им объяснить, что он умирает. Уходят… Но страх в семье остается навсегда…

В десятом классе Селиванов ведет логику. На его уроках старшеклассницы сидят как завороженные. Если кто-то проявляет смекалку, правильно отвечает на вопрос, то после занятий счастливые девушки с гордостью рассказывают друг другу, как это у них получилось и как учитель их похвалил.

Взволнованно прочитала роман Александра Пушкина «Евгений Онегин».

…Ты чуть вошел, я вмиг узнала,

Вся обомлела, запылала

И в мыслях молвила: вот он!..

 

Очарованная поступком Татьяны Лариной, осмелилась написать Федору Андреевичу письмо — признаться в любви.

Селиванов был тронут, пригласил меня в кино. Он вообще не сомневался в человеческой искренности, полностью доверял людям.

На свидание не шла — летела, очень волновалась. Город Томск был небольшой — сразу стало известно в школе. Последовали педсоветы, вызвали в школу мою мать. Я плакала — свидание было невинным — зачем его осуждать?

В результате золотую медаль мне не дали. Это был первый удар в моей жизни, но далеко не последний.

Спустя два года прошла скромная свадьба, родилась дочь, в которой Федор души не чаял.

Жили в маленькой квартирке в деревянном доме без удобств, вместе с его матерью Варварой Афанасьевной. Мать была строга. Учила меня готовить, ухаживать за ребенком, быть покладистой женой.

Мужа пригласили преподавать логику и философию в Томский государственный университет. Он почти все время проводил там — читал лекции, а вечерами оставался в одной из пустых аудиторий в окружении открытых книг — тщательно готовился к занятиям.

Жили очень бедно. Мать умело штопала брюки сына — не в чем было читать лекции. Но была молодость, надежда на лучшую жизнь.

Нередко приходили друзья, знакомые с просьбой помочь деньгами. Федор легко делился последним. На наши с Варварой Афанасьевной возражения твердо объяснял: «Помочь — это долг. Кант считал, что долг нужно выполнять без размышлений, даже если это противоречит собственным интересам».

Часто приводил на обед студентов. А Варвара Афанасьевна, получив зарплату, готовила целый таз пирожков или шанег и с удовольствием угощала всех соседей.

Федор много работал, дома был немногословен. Я не слышала от него лестных, восторженных слов, считала его сухим. Другие мужчины обращали на меня внимание, что кружило голову. Также тяжело было уступать, приспосабливаться к семейным сложностям. Поэтому, когда дочери исполнилось пять лет, я пошла по жизни своей дорогой.

Некоторое время спустя Федор переехал в Тюмень, начал преподавать в Тюменском индустриальном институте, стали известны его публичные лекции.

Во время одной из декад советской литературы к городу причалил нарядный теплоход: в Томск приехали известные поэты, писатели, ученые. Такие встречи назывались просветительскими. Во время них люди узнавали о достижениях науки, слушали новые литературные произведения.

Вместе со всеми на пристань спустился Федор Селиванов. Подросшая дочь Наталья бросилась ему навстречу. Я стояла поодаль, затерявшись среди людей. Они крепко обнялись и оба плакали — так плохо им было друг без друга! Я с горечью думала, что потеряла умного, душевного, порядочного и надежного человека.

Дочь Наталья давно живет в Тюмени, переехала ближе к отцу.

Когда я вышла на пенсию, то в посылках из Тюмени часто стала находить лекарства и гостинцы, которые мне передал Селиванов.

Федор часто говорил: «Тамара, надо жить честно, тогда дети и внуки будут гордиться нами!»

И здесь он оказался прав — им нужно гордиться!

Фёдор Селиванов вообще не сомневался в человеческой искренности, полностью доверял людям.