О ссыльных людях и старой лиственнице

Туман, туман, седая пелена

Местные жители почитали Ангелину Павловну как учителя, и никто не знал, что в далеком 1930 году ее, пятилетнюю девчонку, признавали «социально опасной по классовому признаку». Ровесников Карфидовой таким «клеймом» не удивишь, однако не каждый из них готов ворошить прошлое, а Ангелина Павловна, наоборот, старательно, в разное время и по разным причинам записывала свои воспоминания. Все записи собрали воедино сыновья Сергей, Виктор и Николай, написали предисловие, подобрали фотографии, отсканировали важные документы, нашли средства на издание... Так получилась книга «80 лет на Тумане».

В переводе с хантыйского «Туман» — пойменное озеро. Одно время на берегу этого озера обитали только рыбаки да охотники. Их поселения были крохотными: деревенька Тулья в 4 дома; в Фирулях жили только Фирулевы — родственники; в Гарях — семья Механошиных... Весной 1930-го в эти дикие края пришел санный обоз с переселенцами. Аборигенов стращали, что ссыльные — люди очень опасные, враги народа, кулаки, лучше с ними дел никаких не иметь. А манси поступили по-другому: пустили приезжих в свои маленькие избушки на постой, кормили жареными карасями, лечили простуженных в дороге детей отварами трав.

В тот год спецпереселенцы смогли вырубить и раскорчевать для будущего поселка территорию в 2 гектара и уже летом 1931-го поставили первый, небольшой, но очень светлый, в четыре окна, дом. В нем поселились братья Балахнины с семьями. Дома строили быстро: неделя — и готов двухквартирник из бревен, но в каждую половину заселялось сразу по 2-3 семьи. За год таких домов выросла целая улица, через год — другая. В одном из таких типовых двухквартирников открыли ясли — детский сад: с началом посевной кампании все женщины должны были выходить на работу.

...Во время валки деревьев на берегу Тумана была замечена удивительная лиственница в два обхвата, крона которой походила на пятиконечную звезду. Красавицу решили оставить, а заодно само собой родилось название поселка — Лиственничный, хотя во всех документах он значился как Первый. Следом появился 2-й поселок (Мало-Новый), 3-й — (Ягодный), 4-й — (Сумпанинский), 5-й — (Совлинский), 6-й — (Дальний).

Перед войной, во время сильной грозы, красавицу-лиственницу расщепила молния. Но дерево стояло, пока окончательно не высох ствол, и только потом его распилили на дрова.

Над полями да над чистыми

Жизнь в поселке постепенно налаживалась: заработали начальная школа, медпункт, почта, клуб. За версту, особенно вечером, было слышно, как звенит колокольчик, — это значит, что почтальон Семен Яковлев повез на велосипеде газеты. А ездить ему приходилось аж до поселка Дальнего.

Клуб строили своими силами по воскресеньям (молодежь, однако, звала такие дни субботниками). Работали дружно, а потом шли гулять по улице и петь песни под гармошку. Впрочем, с песней тогда нигде не расставались: пели в лодках на гребях (веслах) по Туману, в поле во время короткого отдыха. И в годы войны пели, потому что горя было много...

Весной 1932-го в поселке образовалась неуставная артель, через полгода — колхоз «Красная поляна». Председателем назначили 26-летнего Павла Михайловича Черепанова, который только по великой случайности избежал клейма «враг народа». Кулаками признали его отца, мать, брата, жену с четырьмя детьми в возрасте от 5 лет до 3 месяцев, и всех их, за исключением арестованного Черепанова-старшего, в спешном порядке отправили в ссылку в Остяко-Вогульский округ. Павел в то время был на лесозаготовках.

...Колхоз начинался на пустом месте, вся надежда только на работящих мужиков. Среди спецпереселенцев нашлись кузнецы, бондари, печники, плотники и, конечно, земледельцы. Им-то и досталось валить лес, корчевать, пахать... Земля, удобренная золой от сжигаемых деревьев, удивляла своими урожаями. Рожь была выше роста взрослого человека, репа — размером с тарелку, вилки капусты — по 6-7 килограммов. А еще сеяли мак, лен, коноплю, выращивали огурцы, помидоры, картофель, лук, сахарную свеклу. В 1933-м колхозное собрание вынесло решение создать ферму: телят закупили в ближайших деревнях, поросят привезли из Свердловской области (в Конде никто свиноводством не занимался), завели лошадей, кур, овец...

В 1934-м в поселок привезли переселенцев из Сургутского района, куда они прежде были сосланы из Курганской и Челябинской областей. Людей подселили в дома к первым жителям, уплотнили так, что не было ни одного свободного квадратного метра. Вторую улицу в спешном порядке удлинили, стали застраивать и новый участок назвали «сургутским краем».

В тот же год для школы построили специальное здание: четыре классных комнаты, учительская, кухня, зал. Продолжать учебу после 4 класса было непросто: в соседнюю Леушинскую школу детей ссыльных не принимали, а другая школа-семилетка работала лишь в поселке Ягодном, за 40 километров от дома. После семилетки — снова не слава Богу: в единственной Нахрачинской средней школе до 1939 года могли учиться только местные уроженцы. Потом запрет сняли, а плату за учебу — 150 рублей в год — оставили. В те времена это были огромные деньги.

Войны шальные дети

...В 1937-м население поселка заметно уменьшилось: мужчин и женщин просто забирали по ночам из домов и увозили неизвестно куда (немногие из них вернулись лишь через 10 лет). С началом войны в поселке ужесточилась и без того строгая дисциплина, но на фронт «врагов народа» не брали, повестки начали присылать лишь в 1942-м. Председатель колхоза Черепанов ждать вызова не стал, сам поехал в военкомат и хотел записаться в добровольцы, но получил от ворот поворот. Секретарь райкома партии, узнав о «самоуправстве», отчитал Михаила Антоновича, сказал, что его линия фронта — колхозное поле.

Хлопот у председателя добавилось, когда в Лиственничный привезли сирот из блокадного Ленинграда: нужно было каждого обогреть, одеть, отвлечь от тяжелых дум. Особая забота — накормить. Порции, которые получали дети, были лучше, чем блокадный паек: 400 граммов хлеба, жиденький суп с не очищенной от кожуры картошкой, 20 граммов масла, белая булочка на воскресный ужин. Но все равно детдомовскую пищу полноценной едой назвать было трудно.

Приезжие отличались от местных культурой поведения, старались хорошо учиться, играли в шашки и шахматы, спорные вопросы решали без драк. Они наравне со всеми работали в поле, готовили для населения чудные концерты и танцы под патефон. Летом 1945-го ленинградские дети вернулись в родной город. Писем никому не писали, но спустя 40 лет бывшие воспитанники детского дома передали по всесоюзному радио музыкальный привет — песню «По диким степям Забайкалья» — персонально Павлу Михайловичу Черепанову.

Ленинградцы не знали, что еще в 1955-м бывший колхоз «Красная поляна» одним из первых в стране и единственный в Ханты-Мансийском автономном округе стал колхозом-миллионером и получил право участвовать в ВДНХ. Но до этого триумфа председатель Черепанов отсидел два года в тюрьме, потом его признали невиновным и восстановили на прежней работе, с той же степенью ответственности.

Ангелина Павловна Карфидова отцом очень гордилась. По характеру он был удивительно спокойным, но умел организовать работу сотни людей, был строгим и в то же время необыкновенно добрым. Он заменил отца 112 сиротам из Ленинграда и был самым авторитетным человеком для детей собственных: три старшие дочери стали педагогами и всю жизнь проработали в школе; высшее образование — зоотехника, экономиста и бухгалтера — получили младшие три дочери; два сына считались в родном колхозе специалистами в своем деле. И только старший сын Николай, 1925 года рождения, не успел в своей жизни получить гражданскую специальность: в мае 1943-го ушел на фронт, а 21 февраля 1944-го погиб в бою. За годы войны из Лиственничного ушли защищать Родину 150 человек, 74 из них не вернулись с полей сражений.

Вместо эпилога

...Десятки имен и фамилий, маленьких житейских эпизодов, диалоги, запавшие в душу, — все есть в книге «80 лет на Тумане». Память у Ангелины Павловны — дай Бог каждому, да и записи она начала вести еще 17 лет назад, когда был жив муж — фронтовик, гвардии старшина Карфидов. В мирной жизни Юрий Петрович тоже учительствовал и всегда находился в гуще событий общественной жизни, поэтому вспоминать былое им вдвоем было сподручно. Ангелина Павловна очень хотела, чтобы каждый земляк, прочитавший книгу, нашел в ней хоть строчку о своих родных и знакомых. Ведь историю делают люди. И только немногие берутся фиксировать ее на бумаге.

...Десятки имен и фамилий, маленьких житейских эпизодов, диалоги, запавшие в душу, — все есть в книге «80 лет на Тумане».

...Колхоз начинался на пустом месте, вся надежда только на работящих мужиков. Среди спецпереселенцев нашлись кузнецы, бондари, печники, плотники и, конечно, земледельцы.

Фото из личного архива А. Карфидовой.