ПАРК НУМТО — СВЯЩЕННАЯ ЗЕМЛЯ

В этом году исполняется десять лет природному парку Нумто, который расположен на территории Ханты-Мансийского национального округа.
Идея создания парка появилась еще в 1991 году. С этого времени на территории предполагаемого парка работала группа ученых из Института проблем освоения Севера Сибирского отделения РАН. Все эти годы проект возглавляет человек необычайно увлеченный, истинный патриот Севера — заведующая лабораторией ландшафтных и фитоценотических исследований названного института Эльза Ивановна Валеева. Хотя годы учебы в институте и вся трудовая деятельность прошли в Тюмени, биография ее тесно связана с Тюменским Севером. Она выросла в Ханты-Мансийском округе, в деревне Цынгалы. Не понаслышке, а воочию знает быт, уклад жизни местных ханты. И последние 16 лет тесно сталкивается с жизнью малочисленных северных народов, умеет защищать их интересы.
Сегодня кандидат биологических наук Эльза Ивановна ВАЛЕЕВА — наш собеседник.
— Нумто не просто природный парк. Есть такая градация: национальные парки, то есть крупные, в масштабах государства. Нумто тоже вполне можно считать национальным, потому что на его территории есть анклав малочисленных коренных народов. Здесь постоянно проживает около 300 представителей двух этнических групп — лесных ненцев и казымских ханты, сохранивших традиционный жизненный уклад, язык, культуру, этнические и историко-археологические памятники. Парк занимает территорию около 700 гектаров и располагается от истоков реки Казым до границ с Ямало-Ненецким округом.
Почему парк называется Нумто? Потому что на его территории находится священное озеро Нумто, из которого вытекает река Надым. В центре озера остров, куда женщин не пускают, так как там находится святилище. Туда могут приходить только мужчины и дети.
Почему именно эту территорию выбрали для создания парка? Она представляет собой уникальный, экологически чистый комплекс ландшафтов трех природных зон — тундр, редколесий северной тайги и средней тайги. В нашей группе есть и ботаники, и географы, и экологи, потому что исследование на территории парка комплексное.
— Кто определял границы парка и по какому принципу?
— Основой территориальной обособленности парка стало его географическое положение. Он расположен на достаточно крупном водоразделе. Южная граница его идет по Сибирским увалам, а северная совпадает с границей Ямало-Ненецкого округа. Парк разделен на несколько зон.
— Есть ли там какие-то нефтяные разработки?
— Вот именно, есть. Работы ведет Сургутнефтегаз, который еще до создания парка выиграл тендер на право разведочного бурения на этой территории. В связи с этим мы провели в данном районе детальное зонирование, в результате была выделена зона временной хозяйственной деятельности, которая находится под контролем природоохранных служб. Выделена зона традиционного природопользования, где размещаются родовые угодья. Они закреплены за семьями ханты с правом наследования. Там живут семьи Арликовы, Рантымовы, Данила Спиридонов, Валера Пяк. У нас очень хорошие отношения со всеми этими семьями, так как мы были на каждом родовом угодье, тщательно обследовали все эти места. Ненцы зимой проживают в поселке Нумто, а летом уезжают на пастбища. А ханты ведут в основном оседлый образ жизни.
Есть на территории парка зона, где больше всего болотных угодий, много озер. Мы написали представление о придании этим угодьям статуса подлежащих международной охране.
— То есть это будет своего рода заповедная зона?
— Ну, это будет под международной охраной. Нумто действительно во многих смыслах интересная территория. И тем, что там компактно проживают малочисленные северные народы, и климат своеобразный. Но самое главное — через парк Нумто в районе самого озера проходят пролетные пути миграции птиц. У них там промежуточные стоянки, поэтому большое разнообразие птиц и есть много таких видов, которые включены в Красные книги разного уровня: российскую, международную. Во-вторых, озера очень богаты рыбой. Надо сказать, что эта территория уже находится как бы под охраной самих ханты. Они ведут очень разумное хозяйство, их территории чистые. Мы ведем мониторинг, берем образцы воды, грунта, лишайников, которые накапливают в себе всякие загрязняющие компоненты, на предмет загрязнения. Контролируем нарушенность пастбищ. У них есть свои стада, небольшие, но коллективные. И мы видим, что благодаря местному населению территория остается достаточно чистой.
— Вы сказали, что на территории парка есть заповедные зоны. Какие?
— Они включают в себя те участки, где живут редкие виды птиц, редкие виды животных, где наиболее интересные и редкие растительные сообщества.
— То есть цель создания парка Нумто — сохранить первозданную природу и уклад жизни коренного населения?
— Именно так. В перспективе можно организовать туристические маршруты, которые, кстати, уже разработаны. Пока в парк привозят только детей. В развитие туризма, конечно, нужно вкладывать деньги. Но предварительно нужно, чтобы капитальнее поработали археологи и этнографы, обследовали более детально эту территорию. Там уже выделены около 65 этнографических памятников, возраст некоторых свыше 4 тысяч лет. Это ведь интересно.
Мы работаем по заказу управления по охране окружающей среды, а деньги нам выделяет, естественно, правительство Ханты-Мансийского округа. Предварительная работа по изучению территории началась в 1991 году, а в 1997 вышло постановление губернатора Ханты-Мансийского округа о создании природного парка окружного значения Нумто.
Сейчас там идет обустройство, строят базу парка в зоне временной хозяйственной деятельности, чтобы легче контролировать возможные нарушения. Надо сказать, что финансирование идет достаточно емкое, причем без всяких наших просьб и напоминаний. Правительство округа понимает всю важность нашей работы, важность сохранения чистоты и первозданности окружающей природы. Есть дирекция парка, в каждой зоне работают инспектора. Причем часть служб — коренные жители.
Сейчас мы проводим мониторинг раз в четыре года и параллельно продолжаем чисто научное изучение территории. Например, занимаемся исследованием мхов, впервые определили возраст торфов — им около 10 тысяч лет. На этом основании определили скорость накопления торфяной массы — от нее зависит устойчивость ландшафта. И оказалось, что скорость прироста торфяной толщи — один-два миллиметра в год. Вот насколько ранимая территория. Нужно определить возраст лишайников, там они очень редких видов. Это уже чисто для биологии.
— Создание парка как-то отразилось на судьбе коренного населения?
— Отразилось очень положительно. Многие семьи перестали пить, работают, получают зарплату. Рыбачат, собирают ягоды, орехи. Там, кстати, очень продуктивные кедровники, их продуктивность выше, чем на Сибирских увалах, хотя территория болотистая. Кто хочет, тот очень хорошо живет. Например, семья Рантымовых очень большая. У них смешанный брак, Сергей ханты, а жена Наталья Владимировна ненка. Летом они ловят рыбу, зимой уходят в тайгу на охоту. У них внушительные денежные счета. Младшую дочь отправили учиться в Петербург, у самих большой дом в Казыме. Да и не только у них. Многие имеют квартиры в Белоярске.
— А с местной природоохранной службой у вас не возникает разногласий?
— Нет, конечно. Мне нравится, что вообще в Ханты-Мансийске много истинных энтузиастов в охранных службах. У них очень сильная водоохранная служба, хорошие егеря. Особенно в период отела у лосей они так гоняют браконьеров!
Если мы, к примеру, в Елизаровском заказнике раз в три года берем пробы воды, грунта, смотрим, как на гривах ведут себя редкие виды растений, то Ханты-Мансийская служба каждый год отбирает пробы. Потому что в этом месте через Обь идет трубопровод.
— Он сильно влияет на экологическую ситуацию?
— Я бы не сказала. Последний раз мы были там три года назад, все анализы загрязнений не обнаружили.
— Есть ли все-таки опасения, что промышленные разработки повредят северной уникальной природе?
— У меня такого впечатления нет. На территории парка Нумто пока все в порядке. Единственно, из-за чего с разработчиками бурения пока не находим общего языка: они хотят выйти на берег озера Нумто, мы их туда не пускаем. Традиционно считается, что в озере, раз люди там селились, что-то есть. Мы возражаем потому, что исследовали гидрологию озера и пришли к выводу: оно стало мелеть. Специалисты-гидрологи говорят, видимо, идет такой многолетний цикл. Бывают периоды, когда вода поднимается, а потом опускается, так как в озере какой-то сложный излом. Поэтому геологи и считают, что там может быть нефть. Наше мнение: если и есть какое-то количество нефти под озером, то оно не оправдает потерь, связанных с промышленными разработками. Озеро кормит местное население. И, в конце концов, кто вправе решать, кому жить на этой земле, а кому нет?
Пока идет разведочное бурение. Ведется оно, повторяю, аккуратно, без ущерба для природы. А вот когда мы первый раз приехали для обследования территории, нашли у истоков Казыма буровые 1980-х годов. Тогда бурили небрежно, подтекала нефть прямо в реку Казым. Сейчас бурят более квалифицированно. Мы ведь не только на этой территории бываем, но и в Ямало-Ненецком округе, где работаем по договорам с Гипротюменьнефтегазом. Прошли все трубопроводы в районе Нового Уренгоя. И надо сказать, что бурение ведется на приемлемом уровне, технологии совершенно иные применяются. И с выводами экологов стали считаться.