НА ЯЗЫКЕ СЕМИ НОТ

Дмитрию Шостаковичу принадлежат замечательные слова: «Без впечатлений, восторга, вдохновения, без жизненного опыта нет творчества». Без творчества нет искусства, заставляющего трепетать наши сердца, нет красоты, возвышающей человека над временем, той самой, которая спасает мир. Детская школа искусств Губкинского — явление уникальное в культурной жизни Ямала. И дело не столько в бесчисленных дипломах лауреатов всевозможных конкурсов и фестивалей учащихся школы, а прежде всего в составе преподавателей. Каждый из них — Мастер, Артист, Исполнитель-Виртуоз. Вот так. С большой буквы. Как удалось собрать в Губкинском плеяду талантливых музыкантов? Этот вопрос я задала директору школы искусств Таисии Ивановне АГАРКОВОЙ.
— Все началось в 1993-м с формирования новых отделений в школе. С момента открытия в 1988 году наши учащиеся посещали классы баяна, фортепиано и аккордеона. Губкинский рос, развивался, и, соответственно, росла потребность в новых видах нашей деятельности. Прежде всего назрела необходимость разнообразить состав музыкальных инструментов, также возможности позволяли нам открыть хореографическое отделение. Встал вопрос о кадрах, и здесь мне как директору школы пришлось решать самую сложную для Губкинского проблему — жилье для будущих педагогов. Нужна была гарантия, что люди, которые приедут к нам по вызову, будут работать добросовестно и честно и, чего греха таить, со временем не убегут на производство или куда еще. Повторю, опасения возникали в первую очередь из-за дефицитного жилья — комнаты в общежитии. Художественный руководитель ансамбля народного танца Александр Гулак, он родом из Александрии, привел в школу земляка Олега Голокоза, тот в свою очередь пригласил своего преподавателя Владимира Ищенко и т.д. Из Александрии приехали в Губкинский многие музыканты и другие творческие личности, без которых культуру нашего города сегодня представить невозможно. Два года назад я побывала в гостях в «кузнице талантов». С директором музыкального училища Александрии, у которого я перетащила всех специалистов, состоялась очень теплая встреча. Первое, что сказала ему: «Виталий Семенович, простите меня (смеется), что ваша гордость, ваша опора — лучшие из лучших — сегодня со мной, в Губкинском». «Что ж, — ответил директор, — будем считать, отныне мини-Александрия есть и на Севере».
Практика рекомендаций существует у нас и в настоящее время, надо сказать, за все годы она не подводила. Отсутствием случайных людей, думаю, можно объяснить наши творческие успехи и особый микроклимат в коллективе. Не скажу, что все у нас проходит гладко и легко, случается, спорим, доказываем, но умеем прийти к общему решению без ущерба для чьего-то ни было самолюбия.
(фото3)— Итак, до вашего назначения директором в школе преподавались три дисциплины. Как дальше происходило развитие?
— А дальше мы открыли скрипичный класс, хореографическое отделение. Год спустя создали детский духовой оркестр, класс гитары. Из узкопрофильных специалистов к нам пришла Алла Рак. Она обучала игре на домре. Знаете, у меня были большие опасения относительно народных инструментов, по той же домре например. Время их развеяло, и это благодаря личности преподавателя, его увлеченности, способности заразить ею ученика.
— Таисия Ивановна, преподаватели школы искусств — самые востребованные артисты на всех городских мероприятиях. Выступать со сцены входит в обязанности или же это то, что называют нынче модным словом «хобби»?
— Концертная деятельность, конечно же, не входит в обязанности. Как вы представите себе исполнителя, поющего со сцены из страха потерять премию или лишиться северных надбавок? (Смеется). Едва ли не с первых дней открытия нашей школы искусств мы стали давать концерты. В конце 80-х и в 90-е в Губкинский артисты с «земли» наведывались разве что на День нефтяника, а людям всегда хочется песен, праздника. Идея создания хора преподавателей еще возникла из-за боязни увязнуть в рутине повседневных обязанностей, превратиться в ремесленников от творчества. Для артиста это гибельно. Повторю, каждый преподаватель школы — самодостаточная и состоявшаяся творческая личность. В соседних Ноябрьске, Муравленко уже были пусть небольшие, но оркестры народных инструментов. А у нас в наличии фортепиано, баян, аккордеон — вот и все ресурсы! Я и предложила создать хор преподавателей, тем более по образованию я хоровик. Тогда, в 1994-м, на Ямале, по-моему, был только один хор — в Салехарде. Мы выбрали академическое направление, начинали с несложных произведений, пели народные обработки. Сейчас в нашем репертуаре около пятидесяти сложных произведений русских и зарубежных композиторов. С блоком духовной музыки выступали в 2001 году в Тюмени на фестивале «Любовь святая». Одно из сильных и ярких впечатлений — «Вниз по матушке, по Волге» в исполнении громадного сводного хора из участников фестиваля. Многосотенным хором дирижировала профессор Тюменского института культуры Валентина Викторовна Петрова.
Мы были бы рады чаще выступать и перед жителями соседних городов: Нового Уренгоя, Ноябрьска, Муравленко, не избалованных столичными артистами. На поездку коллектива из тридцати человек нужны деньги. Наш хор — лауреат всех окружных педагогических академий, где преподаватели музыкальных школ Ямало-Ненецкого округа показывают свое мастерство. На одной из таких академий в жюри был ректор консерватории из Ростова-на-Дону, после концерта он молча, без хвалебных слов поцеловал мне руку. У одного из мэтров жюри, оказывается, учился наш бывший выпускник. Мир людей искусства тесен. Мы понимаем друг друга без слов, где бы ни находились, потому что говорим на одном языке. На языке семи нот.
В 2000 году наш хор получил звание «народный». К нам приезжал художественный руководитель Омского народного хора, после просмотра нашей программы он сказал мне: «Я удивлен и поражен неимоверно — в двадцатитысячном Губкинском столько талантов! У нас, в почти миллионном Омске, такого не встретишь». Хор для всего коллектива — своего рода отдушина от повсе- дневности. Одно дело — выступать перед зрителями на праздничных концертах в Губкинском или другом соседнем городе. Другое — когда твое выступление оценивает острое музыкальное ухо профессионалов.
— Вы — художественный руководитель хора. А что вы испытываете, когда дирижируете хором?
— Ваш вопрос корректен, обычно спрашивают проще: а для чего вообще дирижер? (Смеется). В таких случаях я говорю, мол, давайте представим хор или оркестр без дирижера. Музыка или песня будут звучать. Но звучать механически, пусть даже правильно по нотам. Дирижер — это аккумулятор образа произведения, это настроение, полифония чувств, выраженная композитором.
— Со стороны думаешь, если танцор после выступления приходит домой без ног, то дирижер — без рук.
— Нет (смеется), я не устаю, потому что получаю колоссальное удовольствие. Ученые, как известно, уже давно пытаются научно объяснить воздействие музыки на организм человека на физическом уровне. Оттого, что я с самого раннего детства — в нашей семье терских казаков любили петь — соприкасалась с музыкой, наверное, моя биохимия несколько изменилась, раз я не чувствую усталости. (Смеется).
— В вашем коллективе много преподавателей-мужчин. Таисия Ивановна, не могу не спросить словами из анекдота: «Где вы их берете»?
— (Смеется). Я их не беру, а берегу! Действительно, мужчины в школах искусств — явление крайне редкое. Работа низкооплачиваемая, не престижная. Государство, включив нас в систему дополнительного образования, по сути, отвело нам роль репетиторов и соответственно оплачивает. К мужчинам у меня в коллективе отношение особое, и об этом все знают. Я стараюсь не переходить ту «красную линию», которая присутствует в отношениях. Бесспорно, мужчине изначально трудно подчиниться руководителю-женщине, а уж личности творческой тем более. У нас очень сильный преподавательский состав. Отделением народных инструментов руководит Николай Кузив, заслуженный работник культуры Украины. Ученик замечательного кларнетиста Олега Голокоза поступил в Гнесинское училище. Школа народного танца, чье искусство сегодня известно далеко за пределами страны, начиналась здесь. Художественным руководителем ансамбля «Северное сияние» является уникальный человек — Александр Гулак, заслуженный работник культуры РФ, заслуженный работник культуры Украины.
— Как, по-вашему, почему в национальный проект «Образование» культура не вошла?
— А ее просто забыли включить. Так же, как нас — в образование. Мы —дополнительное образование. А значит, не обязательное! Вот ведь в чем дело. Преподаватели у нас не получают доплату за классное руководство, хотя занимаются с 12-15 учениками, проводят беседы, классные часы, родительские собрания. Преподаватели-концертмейстеры потеряли льготу по выслуге лет. В системе образования мы — падчерицы. Нам говорят, вы могли быть начальным образованием, если бы процент поступлений ваших выпускников в училища был такой-то... Заметьте, речь не о душе или духовности. Какова, по-вашему, тенденция сегодня в части оплаты родителей за обучение ребенка музыке или танцу?
— Как в ЖКХ — повышение тарифов.
— Правильно. Сегодня у нас занимаются 410 учащихся. Средняя оплата — 300-400 рублей в месяц. Поднять ее выше — значит, потерять половину учащихся. И всем родителям даже на Севере будет не по карману обучение ребенка музыке. А ведь все талантливое в музыке, живописи, литературе, зодчестве вышло из народа. И это не патетика, всего лишь исторический факт. Если же сделать дополнительное образование бесплатным, как предлагают иные умные головы, — потеряем и оставшуюся половину. Когда мама оплачивает хотя бы 200 рублей, она знает: деньги из семейного бюджета ею потрачены не на туфли. Она будет контролировать, не прогуливает ли оплаченные занятия ребенок. При бесплатном обучении все пойдет на самотек. Закроются музыкальные школы, значит, некому будет учиться в училищах. Без музыкальных училищ нет консерваторий, без них не будет театров, филармоний. Наши школы — учреждения общего художественно-эстетического образования. Мы — основа. Так почему государство к основе так несерьезно относится? Сейчас пошла мода на элитные учреждения образования. В Салехард или Тюмень одаренного ребенка родители едва ли повезут и оставят там в интернате. В Ханты-Мансийске есть Центр для одаренных детей Севера, наш ученик прошел в нем обучение и поступил в вуз. Но таких — единицы. Не все хотят связать свою жизнь с музыкой или хореографией, дети разные. Надо еще учитывать специфику региона. Губкинские выпускники идут в нефтяные вузы, хотят быть экономистами, юристами. Дети наших преподавателей, имеющие специальное или высшее музыкальное образование, получают другое — то, которое способно их прокормить.
Да не нужно строить элитные музыкальные или спортивные школы, надо дать возможность всем ребятишкам без исключения заниматься спортом, научиться игре на гитаре или пианино. Государство тратит колоссальные средства на борьбу с наркоманией, забывая при этом открыть кружки или секции для здоровой части молодежи. Не открою Америку, если скажу: чем больше детей у нас, тем меньше их на улице. Ко мне часто приходят бывшие ученики и просят: «Таисия Ивановна, можно мы позанимаемся в школе?» Ребята создают свои ВИА, играют увлеченно, но у них нет инструментов и помещения для репетиций. Я не могу им отказать. За все время, что молодежь самостоятельно занимается у нас, не пропал ни один инструмент, не была сломана ни одна гитара.
—Таисия Ивановна, вы — депутат городской Думы. Признайтесь, у вас есть «шкурный» интерес — обустроить детскую школу искусств?
— Признаюсь. (Смеется). Был. Когда меня выдвигали избиратели. Увы, теперь я знаю, что такое бюджетные средства, финансы в масштабах города и многое-многое другое, что не позволяет и не позволит решать некоторые «интересы». А если серьезно, я ведь в Губкинском почти с первых его дней. И мне очень хочется на этой должности сделать для людей, для города полезное и нужное. Сделать больше, сделать лучше.