Частности из жизни спецпереселенцев (ХХ век, 30-е годы)

ДОСЬЕ «ТИ». Н.А.Зубов родился в 1927 году. В 1930-м семья по этапу из Липчинского района (ныне Тугулымский) прибыла в Кеушинский туземный совет Самаровского района, где спецпереселенцы начали сводить лес и строить спецпоселок Каменный. С 1940 г. семья живет в Самарове (ныне Ханты-Мансийск). В 1946-1951 гг. — учеба в Омском мединституте. Затем работа в Тюменской областной больнице, учеба в аспирантуре Омского мединститута. 1961-1967 гг. — старший научный сотрудник Тюменского НИИ краевой инфекционной патологии. 1967-1990 гг. — доцент, профессор, завкафедрой патологической анатомии Свердловского мединститута.
Автор двух монографий и 116 научных работ. Ветеран ВОВ. Отмечен благодарностями министра здравоохранения, значком «Отличнику здравоохранения», медалями «Ветеран труда», «За доблестный труд в ВОВ в 1941-1945 гг.», «50 лет Победы в ВОВ в 1941-1945 гг.», «60 лет Победы в ВОВ в 1941-1945 гг.».
В энциклопедическом справочнике «Россия» (Москва, 1998 г.) сказано, что в годы «большого террора» (1937-1938 гг.) в СССР были арестованы 7 млн. человек, из них 3 млн. умерли или расстреляны. Цифры людоедские. Вместе с тем самой массовой репрессивной кампанией 30-х годов явилось раскулачивание: в мясорубку «раскрестьянивания» попало 8-11 миллионов человек.
По ходу спецколонизации Тобольского Севера тысячи семейств раскулаченных «определяли» в организации Рыбтреста, на лесозаготовки, в сельское хозяйство. В необжитой или малообжитой местности возникали многие десятки спецпоселков, в один из которых попала и наша семья.
(фото2)Отец мой, Зубов Александр Семенович, 1893 года рождения, в 1921 году был демобилизован из Красной армии. Занялся хлебопашеством, попал в список-разнарядку из 72 семей «мужицкой аристократии» (термин Глеба Успенского!), подлежащих раскулачиванию. Раскулачиванию — и высылке из Липчинского (ныне Тугулымского) района. Я ехал в ссылку на третьем году жизни, сестра — на шестом. В дороге переболели корью.
Условия жизни и работы сосланных людей отражены в документах тех лет. Например, в докладной записке коменданта Остяко-Вогульского (ныне — Ханты-Мансийского) окротдела ОГПУ, 1930 года. Цитируем: «За отсутствием надлежащего питания, медицинского контроля и обслуживания большая часть переселенцев, потерявшая трудоспособность, не могла обеспечить плана лесозаготовок, вследствие чего леспромхоз дал распоряжение о привлечении на лесозаготовки всех без исключения спецпереселенцев без различия пола и возраста, установив нормы выработки даже для детей 12-летнего возраста и стариков по 2-2,4 кубометра в день. По этой причине спецпереселенцы, дабы выполнить норму выработки, оставались для работы в лесу целыми сутками, где зачастую замерзали...»
Примечательна «Справка о нормах для членов семейств спецпереселенцев» от 9 июля 1931 г., подписанная начальником Главного управления лагерями ОГПУ. Устанавливались следующие дневные нормы: муки — 200 граммов, крупы — 25 граммов, рыбы —75 граммов, сахара — 12 граммов... (фото3)Помню, когда в школе изучали поэзию Некрасова, знаменитые его строчки из «Железной дороги» будили горькие воспоминания о пережитом. «В мире есть царь: этот царь беспощаден, голод названье ему»... Из 6 человек нашей семьи к 1934 году остались только мать, овдовевшая в 38 лет, и мы с сестрой. Сестра в 1932 г. стала ученицей первой группы (классы появились в 1935 г.) в новой школе. Первое время не было тетрадей, писали карандашом на дощечке: с одной стороны русский язык, с другой — примеры из арифметики. Вечером все написанное смывалось, но так как дощечка не всегда успевала просохнуть к следующим урокам, то мы приспособились не мыть ее, а отскабливать обломком стекла. Впрочем, все родители радовались постижению детьми грамоты. К тому же паек школьника стал больше, чем у дошкольника или нетрудоспособного цинготного старика.
В 1935 году жизнь переселенцев спецпоселка Каменного в Самаровском районе Остяко-Вогульского национального округа заметно улучшилась. После трудного жизнеустройства в Кеушинском туземном совете, на берегу Ендырской протоки, после голодомора 1930-1934 годов, сопровождавшегося «расцветом» цинги и водянки, оставшиеся в живых могли свободно (!) купить в поселковой лавке муку, хлеб, крупу, а с осени — жир и сахар. Дети узнали, что такое конфета-подушечка, повидло, печенье. В неуставной сельхозартели «Новость Севера» также обозначились явные успехи: с трудом раскорчеванные голодными женщинами и стариками поля удобрили навозом, и суглинистая почва стала давать приличные урожаи картофеля, репы, гороха. Выплата на трудодень приблизилась к рублю (килограмм комкового сахара стоил 4 руб. 60 коп.).
В 1936 году отменили карточки и на промтовары, люди перестали ходить в обносках и дырявой обуви, молодежь повеселела. Впервые на поселке гуляли свадьбу: будущая стахановка Капа Варлакова выходила замуж за передовика Карымкарского лесопункта Михаила Пешева. Детвора, примостившись на прясла (жерди огорода), слушала, как поют песни про Ермака, «Златые горы», «Степь да степь кругом».
В конце года, 5 декабря, принята новая (сталинская) Конституция. Избач Ф.И.Худяков обеспечил клуб и контору правления артели плакатами. Нам, любопытным десятилеткам, стало понятным слово «Конституция», так как в скобках пояснялось «основной закон», но лозунг «Кадры решают все. И Сталин» представлялся загадочным. Набравшись духу, спрашиваем у добрейшего счетовода Осинцева: «Дядя Федор, что такое кадры?» Посмотрев на лозунг и на нас, приглушенно сказал: «Ребятки, не знаю». Мы опешили, так как считали, что взрослые, как и учительница, все знают и все умеют.
Следующий, 1937, год, для ребятни поселка стал совершенно непонятным: учительница, собрав тетради, оборвала у них корочки с изображением картин на сюжеты произведений А.Пушкина (якобы в них зашифрованы контрреволюционные слова), в учебниках истории замазала тушью портреты маршалов Советского Союза. А в августе только за одну ночь арестовали и увезли, как оказалось, с концом, в Остяко-Вогульск 9 мужиков. Среди них были и те, кого мы, оставшиеся еще в первые годы ссыльной жизни без отцов, любили за доброжелательность: они учили распрягать и запрягать лошадь, ездить верхом, ставить силки и проверять слопцы на боровую дичь, ловить пуночек (их почему-то называли снегирями) на весеннем пролете. На многие поселки вокруг славилась больница во главе с грамотным человеколюбивым фельдшером Багнюком, тоже ссыльным. Больница находилась в поселке Урманный: не стало Багнюка, не стало медицины, школьникам перестали делать прививки от оспы, тифа, вспышки скарлатины, коклюша переносили без медицинской помощи. Сказывали, что Багнюк погиб в застенках НКВД. Из всех арестованных в годы окаянщины на поселок через 10 лет вернулись только братья Иван и Григорий Верейские.
В то лето приходила агитлодка... Привозили кинопередвижку, около конторы установили турник, кольца, качельный исполин, по подписке стали поступать «Крестьянская газета», «Ленинские внучата». Известный у нас книгочей Хрисанф Каюков выписывал даже «Роман-газету». Оживилась в предвыборные месяцы антирелигиозная пропаганда. В клубе ставился скетч с непременными ролями попа и кулака-мироеда, с заключительным лозунгом-призывом. Из досок, скрепленных снарвами, делали щит, из него выпиливали профиль коровы почти в натуральную величину, крепили на полозья и медленно бечевкой перетягивали поперек сцены. На боку бутафорской коровы рисовали крупные буквы В, Ч, Г, Ж, «Б», что означало призыв: «Выписывайте, читайте, газету-журнал «Безбожник»!
По ходу подготовки к первым выборам в Верховный Совет СССР (12 декабря 1937 г.) оказалось, что некоторые пожилые люди поселка расписывались в получении пайков провизии «крестиком». И тут я временно стал... «ликвидатором», то есть участником ликбеза. Ликвидацию неграмотности взрослых государство настойчиво и успешно осуществляло по всей стране. Анастасия Васильевна Светлолобова, замечательная учительница родом из Тобольска, прикрепила меня для обучения азам грамоты к двум «старикам» — супругам Поповым, Фоме Дмитриевичу и Анне Дмитриевне. Прихожу объясняю, что послан научить их расписываться печатными буквами, что для начала потребуются спички, из которых будем складывать нужные буквы.
— Серянки портить не надо, — говорит дед Фома, — лучше из лучины палочки сделаю разного размера. На этом первое занятие окончилось. Назавтра стали складывать из палочек букву «П», легко получилось, только короткую палочку-перекладину баба Анна искала долго. Оказалось, что очки, она их называла по-старинному окулярами, лежат в печурке русской печи, а не на привычном месте. Сравнительно быстро научились изображать буквы из палочек, буквы своей фамилии, инициалы имен. Труднее далось вычерчивание букв на бумаге, но и с этим через несколько вечеров «ученики» справились успешно и на выборы пошли «грамотными»... На фронтах Великой Отечественной войны старики-труженики Поповы потеряли двух сыновей и двух внуков, сам дед Фома упокоился в 1949 г., прожив 81 год.
Кого же выбирали в двухпалатный Верховный Совет СССР — высший законодательный орган государства?
В Совет Национальностей по Остяко-Вогульскому избирательному округу — ханты Луку Федоровича Ернова, в Совет Союза в тогдашней Омской области избирали комбайнера-стахановца Манника и, если не изменяет память, Е.Евдокимова. А летом 1938 г. состоялись первые выборы в Верховный Совет РСФСР. Депутатом избрали А.З.Тояркову.
Все эти воспоминания, как и наводнение 1937 г., когда по неизвестной причине утонули 5 юношей и девушек, плывших на лодке из Урманного в Кеушки, сохраняются много лет, как и сельскохозяйственный вопрос. Известно, что до первой мировой войны Россия кормила хлебом себя и всю Европу, а начиная с 1963 г. вынуждена покупать зерно за рубежом, завозить мясо, пресловутые «ножки Буша» и даже зеленый горошек. Не является ли одной из составляющих в причинно-следственной связи неудовлетворительное состояние сельского хозяйства с «раскрестьяниванием» и массовой гибелью людей, умевших поколениями работать на земле в согласии с ее законами?