Песни для души, или Явка обязательна...

В детстве мне запомнилось несколько строчек из украинской песни.
Ой у вишневому саду,
Там соловейко щебетав.
Додому я просилася,
А вiн мене все не пускав... — часто напевала бабушка.
Почему мелодия такая грустная и что случилось с дивчиной, история которой рассказывается в песне? Не раз пыталась узнать у бабушки. “Мала еще, вырастешь — поговорим”, — отмахивалась она от расспросов. Когда я стала старше, узнать ответ было не у кого... Из всей песни в памяти, словно яркий фантик, сохранился только первый куплет. Полную версию девичьих страданий услышала совсем недавно, в Лангепасе.
Готовясь в командировку в северный город, заранее узнала, что там живет немало украинцев — представители этой национальности по численности на втором месте после русских. Решила, если удастся, побывать на концерте или репетиции народного ансамбля. Встречи с земляками искать не пришлось: Марина Солоневич, начальник отдела культуры администрации Лангепаса, куда отправились первым делом, — родом с Украины. Семь лет назад, приехав в северный город, она собрала вокальный ансамбль.
(фото2)— Образование я получила в Белоруссии, окончила Могилевское музыкальное училище по классу баяна, много лет жила на Украине — понимаю и тот, и другой язык. Мы убили двух зайцев, создав народный коллектив “Криниця”. Звучание и значение этого слова совпадают в белорусском и украинском. Криница — чистый родник, колодец, поясняет Марина Солоневич.
Днем она строгий и ответственный начальник, как и положено по должности, вечером — руководитель вокального ансамбля. Марина Анатольевна может часами разучивать с самодеятельными певцами народные песни, чтобы подготовить к очередному концерту интересный номер, и подпоет, если не пришел солист, исполняющий партию сопрано... Репетиции не укладываются в строгие временные рамки, затягиваются иногда до позднего вечера. Такие “жертвы” с лихвой окупаются наградами на конкурсах, зрительскими овациями.
— Это все наша “Криниця”, — между делом замечает Марина Солоневич, показывая на стену, увешанную грамотами и дипломами. Ансамбль занимается в городском центре культуры “Нефтяник”.
В небольшой комнатке коллектив распевается, ухитряется здесь же отрабатывать движения свадебных хороводов. Пока сидели на репетиции, с трудом удерживалась, чтобы не пуститься в пляс или не подпеть любимые с детства песни. Казалось бы, в них нет ничего особенного — слова простые и голос у исполнителей не академический, а за душу берет... Может, это и есть ностальгия, если волнуешься, как на первом свидании, услышав “рiдну украiнську мову”?
..."Песни для Малороссии — все: и поэзия, и история, и родительская могила", — писал великий мастер слова Николай Гоголь в XIX веке. С той поры мало что изменилось. Не так давно весь Советский Союз пел знаменитую “Червону руту” Владимира Ивасюка. Трудно представить домашние посиделки без украинской песни — шуточной “Ти ж мене пiдманула” или лирической “Чом ти не прийшов...”
Жаль, что сегодня у многих россиян “самостiйна держава” ассоциируется с “майданом”, “оранжевой революцией”, Веркой Сердючкой. Но Украина, помимо всего прочего, выпестованный многими поколениями фольклор — сказки, легенды, танцы, песни... Народная песня проста и понятна любому человеку. Однажды созданная автором, она птицей вырывается на свободу и перелетает от исполнителя к исполнителю, изменяется. Потому и существует множество перепевов одного музыкального произведения.
Такое же разнообразие и в национальном костюме. Наверное, украинки издавна были модницами, украшавшими одежду вышивкой, лентами... Конечно, в современном городе вряд ли увидишь женщину в яркой плахте, вышитой рубахе. Но в некоторых селах до сих пор девчата носят наряды, доставшиеся по наследству. В таких костюмах, много лет хранившихся в бабушкиных сундуках, выступают солистки ансамбля “Криниця”. Национальный костюм создает определенное настроение на концертах.
— В песнях мы рассказываем, что это за страна такая — Украина, знакомим слушателей с ее соловьиной “мовою”. Доминирующий язык в коллективе — украинский, — уверяет собеседница. — Вокалисты ансамбля — русские, татары, белорусы, представители других национальностей — поначалу записывают тексты песен в транскрипции. Неточности в произношении исправляем, как ошибки в школе. Многие, прозанимавшись несколько лет, свободно читают.
“Криницу” знают в Москве, Смоленске, Перми, Киеве, Львове... В родном городе ансамбль давно популярен. Люди охотно покупают билеты на концерты. Украинские песни слушают чеченцы, азербайджанцы, дагестанцы, таджики...
— Одних и тех же вижу в зале. Никакого непонимания не возникает между слушателями и исполнителями. Барьером может стать то, что ты показываешь со сцены. Если человеку интересно, выступление ансамбля вызывает эмоции, неважно, на каком языке поешь, — говорит Марина Солоневич. На концертных афишах ансамбля она не указывает свою фамилию. Если коллектив хорошо знают в Лангепасе, то руководитель для многих остается темной лошадкой...
— Я вовсе не скрываюсь от публики, — улыбается Марина Анатольевна. — У меня особый подход к творчеству: главное — чтобы звучала “Криниця”, а не моя фамилия. Раньше выступала с коллективом — узнавали. С тех пор, как нашла достойную замену на вторые партии, только руковожу. Бывает, знакомые, узнав о моем увлечении, удивляются: “Так это ты — ”Криниця"?! Название ансамбля уже стало брендом, я переложила его на общественную организацию украинцев. “Криниця” — значит Украина, что-то свое, родное, до боли близкое. Активисты организации — постоянные участники коллектива, занимающиеся со дня его появления. Меня приняли на работу 5 декабря, это был понедельник, в субботу состоялось первое выступление ансамбля, тогда нескольких солистов.
Сегодня в “Кринице” занимаются четыре разновозрастные группы: детская (от 7 до 14 лет), молодежная (старшие школьники, студенты), основная и фольклорная (“Подоляночка”). У звезд-солистов по 100 песен в репертуаре, коллективных номеров — чуть поменьше. Марина Солоневич старается не терять то, что наработано пять-семь лет назад: “припевает”, как сама признается, к отрепетированным песням новичков.
В исполнении вокалистов звучат со сцены эстрадные, стилизованные народные песни, “разложенные” на многоголосье. Некоторые обработки оркестровый дирижер (это вторая специальность руководителя “Криницi”) делает самостоятельно.
— Иногда вокалисты пытаются разложить песню по голосам, — рассказывает руководитель коллектива. — В этом нет ничего удивительного: многоголосье развивает внутренний слух. Только на свои природные способности и рассчитывают певцы: музыкальную школу и консерваторию им заменяют репетиции ансамбля. Поначалу каждый пользуется подсказкой — своей “азбукой Морзе” вместо нот: кто-то палочки рисует, кто-то — “кардиограммы” в сложных для исполнения местах. Потом запоминают. Даже профессиональные музыканты выходят на сцену с папками. Моим подсматривать незачем. Мы сразу разучиваем произведение по голосам, каким бы сложным оно ни было. Ансамбль в городе ценят именно за оригинальное исполнение. Мотивчики вроде “бум-бум, тра-ля-ля...” никого не привлекают. Современные хиты-однодневки не задерживаются в душе. Искусство пения a’capella интересно: это без “фанеры”, живьем...
Для многих солистов увлечение стало отдушиной в жизни, возможностью раскрыть данные природой способности. Руководитель никого не заманивает в коллектив, люди сами приходят — порой через знакомых, “по блату”.
— Всегда удивляюсь, если кто-нибудь жалуется: “К вам так трудно попасть”. Что же сложного? — недоумевает Марина Анатольевна. — Пришел в городскую администрацию, нашел мой кабинет — и попал. Не нужно записываться на прием, в очереди сидеть. Есть желание — добро пожаловать на репетицию. Человек спел несколько нот — сразу понимаешь, можно ли его чему-то научить. Конечно, одних вокальных данных недостаточно — нужно желание. В “Кринице” остаются те, кто готов ходить репетиции, как на работу. Явка дважды в неделю обязательна! Меня часто спрашивают: сколько получают участники коллектива? Люди не верят, что в свободное время можно часами репетировать, в выходные — выступать, ничего не получая, кроме зрительских аплодисментов. Только артисту дано понять их истинную цену. Я занимаюсь с ансамблем не за деньги. Это мое хобби. Домашние относятся к нему с пониманием. Дочка выросла в ансамбле. Муж ждет нас с репетиций. Частенько, если микрофон где-нибудь забуду или купить что-то нужно, садится за руль, как извозчик, — и вперед. У наших девчонок все мужья такие, от них не услышишь возмущенных замечаний: “Борщ не зварила, а вже пiшла спiвать”...
В народном коллективе — особые отношения. Здесь живут дружно, по-семейному, вместе отмечают дни рождения и другие праздники. Марину Солоневич вокалисты называют трогательно — “мати”. Она бывает и ласковой, и требовательной, волевой.
— Любой руководитель — диктатор, — убеждена Марина Анатольевна. — У мягкого, покладистого получается “самоделка”. Дети чему-то ненавязчиво учатся, но уровня нет. Если руководитель — жесткий, на сцене видишь качество. В коллективе должно быть единое мнение. Мы обычно советуемся, но решение принимаю я: творческий опыт больше. “Криниця” — не любительский, а полупрофессиональный ансамбль. Иногда, к сожалению, приходится расставаться с талантливыми ребятами. Солист уехал — номер развалился. Родители стараются отправить детей учиться на “большую землю”. Это проблема маленьких городов. В Сургуте, Тюмени можно такие коллективы лепить, столько шедевров создавать...