Воланд, который ждет Всевышнего

Валерий Арцер-младший уже оглядывается на прожитое. И потому что ему 2 сентября «стукнуло» тридцать пять, и потому что год остался до пенсии. А еще потому что творческому человеку свойственно заниматься самокопанием, поиском сути и подытоживанием. Иначе невозможно двигаться дальше.
Он сын своих родителей — создателей славного ансамбля (нашей «визитки»!) «Зори Тюмени». Продолжатель их дела и основатель своего. Танцор, балетмейстер, режиссер-постановщик, руководитель балета «Art`s Dance». Мы говорим с Валерием Арцером о том, что было, что есть и что, дай Бог, будет (например, через год — большое помещение в «Нефтянике», обещанное областным комитетом по культуре).
— Классический случай: родители-музыканты и ребенок за роялем, родители-танцоры и ребенок у станка. У вас была возможность для самоопределения?
— Конечно, была. Но этот образ жизни впитался с молоком матери. Я рано понял, что у меня одна дорога.
— Может быть, предрасположенность к какому-либо виду искусства заложена на генном уровне?
— Трудно сказать... Я же не генетик. Пусть ученые рассуждают на эту тему. А может, на небесах за нас все решено? Мне кажется, всякому человеку предначертана своя судьба. Вот и мне начертали.
— У вас другие интересы, кроме танцев, были?
— Спорт! В школе я увлекался волейболом, баскетболом, футболом. Папа говорит, если бы я не был танцором, то стал бы «бэкхемом». Играл я хорошо.
— А сколько вам было лет, когда вы вышли на сцену? И что это была за сцена?
— Мне было семь лет. Я вышел на сцену филармонии. Еще старого образца. Танец назывался «Плясать, так плясать». Нас было около двадцати мальчиков в красных кепках. Мы принимали участие в концерте какого-то «партхозактива»... «Зори Тюмени» всю жизнь защищали интересы области. Без ансамбля ни один концерт не обходился. А в 2006-м я делал концерт, посвященный 25-летию творческой деятельности. Все удивлялись: «Как это? Такой молодой, а уже столько лет на сцене». Но арифметика-то простая! Вот у артистов цирка как? Первый раз вышел на манеж — хоть в три года — заводят трудовую книжку. У танцоров почему-то этого нет.
— А вы с какого года трудовую ведете?
— Точно не помню. Но я тут подсчитал — мне до пенсии остался год. Артист балета после 15 лет стажа может уходить на заслуженный отдых.
— Собираетесь?
— Посмотрим, какая пенсия будет. Я ведь еще выхожу на сцену. У меня есть номера, которые я могу исполнять.
(фото2)— Валерий, какое у вас самое светлое воспоминание о детстве?
— Лето. Малый Ахун. Автокемпинг. Родители каждый год меня и моего брата Сашку возили на месяц к морю. Мы селились в домике, в котором ничего не было, кроме кроватей, тумбочек и шкафа. Плитку папа с собой возил. Еду готовили сами. Вот эти воспоминания, наверное, самые светлые: море, солнце, любовь и забота родителей.
— И никаких репетиций...
— Никаких! Но репетиции мне никогда в тягость не были.
— Родители были строгими учителями? Не жалели своего ребенка?
— Нет, не жалели. И правильно делали! Как говорил знаменитый вратарь Владислав Третьяк: «Если б меня папа вокруг фикуса с ремнем не гонял, ничего бы из меня не вышло».
— И вас гоняли?
— Ну, не так... Но были очень строги. Я порой на репетиции даже слезу пускал, когда был маленький. Родители хотели воспитать из меня творческую личность, а не просто дать азы хореографии. Они видели во мне будущего профессионала.
— А из вашего брата кого растили?
(фото3)— Брат тоже занимался танцами. И все шло хорошо, пока он не получил серьезную травму коленного сустава.
— Травмоопасная профессия...
— Профессиональный танец как большой спорт. Но, как говорят, волков бояться — в лес не ходить...
— А каким житейским премудростям научили вас родители?
— Очень многим. Ну, например, я неплохо готовлю.
— Это мамина заслуга?
— И мамина, и папина. Папа никогда не перекладывал обязанности по приготовлению пищи только на маму. И потом, какие-то блюда лучше мужчины никто не приготовит. К примеру, щуку по-корейски. Папа отлично делает эту закуску. Она всегда первая со стола уходит!
— А у вас есть коронное блюдо?
— Люблю готовить плов. И любой суп могу сварить.
— Творческий ребенок творческих родителей всегда вынужден доказывать, что он не хуже своих мамы и папы, что и он может добиться высот. На ваш взгляд, вам это удалось?
— Провокационный вопрос. Чего я добился, судить не мне. Я вот оглядываюсь назад (люди старшего поколения могут сказать, что еще рано, но я так не считаю, потому что многое пройдено) и осознаю, что с возрастом мудрее становишься. Если бы я сам не проходил все, то вряд ли что-то из меня получилось. Надо биться, доказывать, что ты что-то можешь. Однажды в нашем институте культуры один преподаватель (не буду называть имени) бросил мне: «Маменькин сынок!» Этот человек сейчас живет в другом городе. Но хотелось бы, чтобы он сейчас меня увидел. И я бы ему доказал, на что способен.
— Когда вы почувствовали, что готовы пуститься в самостоятельное «плавание»?
— Как-то само собой произошло. Вдруг из ничего родилось хореографическое произведение. В голове что-то стало закипать, появилась идея. Очень хочу, чтобы это чудо как можно дольше со мной осталось!
— Вдохновение — капризная штука...
— Да. Когда оно приходит, я всегда Всевышнего благодарю. Вот выхожу гулять со своей собачкой вечером, смотрю на небо и благодарю. За хорошие идеи.
— Как зовут вашего четвероногого друга?
— Диана де Монпасье! Это клубная собака. Буль-мастиф. Их многие считают бойцовыми, но на самом деле это пастушья порода. Собака очень добрая. Сейчас мы ждем прибавления.
— Вы вообще собачник?
— Да. У меня до Дианы был пес, которого я подобрал на улице. Там порода была, не поймешь какая. Пес гулял сам по себе. Уходил, возвращался. Однажды не пришел...
— Что-то мы отвлеклись от танцев. Валерий, расскажите, как возник коллектив «Art`s Dance»?
— Это случилось в 1995 году. После окончания института я решил развить в Тюмени эстрадное направление. Большую помощь в этом мне оказал Николай Васильевич Сапожников, бывший руководитель эстрадного коллектива «Стиль». В свое время они вместе с папой «держали» хореографию в этом городе. Потом Сапожников уехал в Екатеринбург. И я к нему постоянно ездил за «наукой». К сожалению, три года назад он ушел из жизни.
— Давайте разберемся: есть «Зори Тюмени» и есть «Art`s Dance». Два коллектива. А танцуют в них одни и те же ребята...
— Верно. У меня работают лучшие танцоры ансамбля «Зори Тюмени». Мы с папой даже шутим на эту тему: «Говорим «Зори Тюмени» — подразумеваем «Art`s Dance». И наоборот. У папы изначально была мечта, чтобы его ансамбль танцевал всё. Не только народные танцы.
— А вы как определяете стиль своего коллектива?
— У меня есть один хороший друг. Так вот он называет этот стиль — стиль Арцера. Когда я свое дело начинал, то пытался взять самое лучшее из разных направлений: стэп, джаз, модерн и т.д. Если брал урок, то всегда перерабатывал полученные знания. Старался привнести что-то свое. Мне как балетмейстеру неинтересно переносить увиденную где-то на семинаре комбинацию без изменений на танцора. Можно овладеть базисными элементами, но если ты творческий человек, художник, то будешь все это перерабатывать. Какой стиль у «Art`s Dance»? Невозможно определить. Больше тридцати номеров, пять программ, два балета. Там все есть...
— Балет «P.S. Мастер и Маргарита», посвященный вами своим родителям, мы смотрели дружной компанией. Всем показалось мало...
— Ну, краткость — сестра таланта. И потом, это же постскриптум. Вообще, предыстория балета любопытна. На одной из репетиций я повредил ногу. И на полгода лег на койку. Взял в руки «Мастера и Маргариту». Прочитал быстро, но вдумчиво. И захотелось выразить свое отношение к произведению. Вот и выразил. В постановке наряду с булгаковскими монологами звучат пять моих стихотворений. А то, что коротенько... Больше не хотелось ни о чем говорить. К слову, знакомые музыканты предлагали мне сделать спектакль «Мастер и Маргарита — 2». Если наш диалог продолжится, с удовольствием попробую. Сделаю второй, но совершенно другой балет. Произведение-то масштабное! Каждый раз перечитывая книгу, открываешь для себя что-то новое.
— Режиссеры с суеверным ужасом подходят к постановке «Мастера и Маргариты». Считают роман демоническим, способным накликать беду...
— Наслышан. И читал о мистических случаях, связанных с постановками произведения. Не скажу, чтобы я боялся чего-то. Но на сатанинскую роль свою девушку не поставил. А на себя примерил два самых отрицательных образа: Воланда и Понтия Пилата.
— У постановки есть дальнейшая судьба? Ее можно было бы куда-нибудь свозить...
— Можно было бы... Да пока нет возможностей. Роли Азазело, Коровьева и Бегемота исполняли крепкие профессионалы. А потом... один из танцоров окончил институт и уехал в родной Уренгой. Другой ушел в армию. Эти ребята протанцевали все программы «Art`s Dance» и «Зорей Тюмени»! Они талантливы! И теперь им нужно найти замену. Это нелегко. У нас зарплата, знаете, какая? Шесть тысяч рублей! Надо быть фанатиком, чтоб за такие деньги работать. Тот же парень уехал к родителям на Север. Будет там получать не шесть, а тридцать шесть тысяч... Мне, конечно, обидно, что спектакль прошел всего один раз. Но я не тороплюсь его списывать.
— А какие возможности для развития своего коллектива вы видите здесь в Тюмени?
— Я не хочу отделять «Art`s Dance» от «Зорей Тюмени». Будет здорово, если эти два сильных в разных стилях коллектива сойдутся в единое целое. Тогда сбудется папина мечта. Да и зрителю интересен не только фольклор. Он хочет видеть тот же русский материал, но в современной обработке. В многообразии я вижу надежду на то, что наше дело не умрет.
— Говоря о развитии, я имела в виду немного другое. «Зори Тюмени» — коллектив филармонический. А у вашего детища есть статус? Уверенность в завтрашнем дне?
— «Art`s Dance» — мой личный коллектив. Другой статус нам не даст никто. Так что в сливании двух ансамблей и вижу будущее развитие. Возьмите тот же балет «Мастер и Маргарита». Все костюмы я заказывал за свой счет. Это огромные затраты! И они никому не нужны... А о каких гастролях можно вести речь? Дорога все съедает.
— Где же выход?
— Не знаю... Скоро приедет Кубанский казачий хор. Билеты на концерт стоят от 700 до 2500 рублей. Дороговато, конечно, две с половиной. Но люди пойдут, и соберется зал. Почему? Потому что это сильно раскрученный коллектив. Он на месте практически не сидит. А мы сидим. Мне папа часто говорил: «Уезжай в Москву, ставь там!» А я не стремлюсь в Москву! Всю жизнь был патриотом Тюменской земли. И хочу продолжать дело родителей. Хочу, чтобы оно процветало!
— И кто, по-вашему, должен заниматься продвижением коллектива?
— Хм... По логике, если «Зори Тюмени» — коллектив филармонии, то филармония и должна.
— Валерий, родители помогают вам советами?
— Частенько. Куда деваться, для родителей я всегда буду маленьким мальчиком. Иногда они держат паузу. Специально! А когда видят, что двигаюсь в нужном русле, поддерживают и даже хвалят. Бывало всякое. И непонимание. И какая-то боязнь соперничества. А на деле получилось, что пришли к единому целому. По моему мнению, так и должно быть!
— Насколько я знаю, вам когда-то предлагали работу вне Тюмени?
— Да. И я работал. Но недолго. Первый раз, около десяти лет назад, меня хотела забрать в Москву руководитель знаменитого ансамбля танца «Березка», народная артистка России Мира Кольцова. Но мы подумали, жить-то где? Второй раз меня позвал в столицу известный балетмейстер, декан хореографического факультета Московского университета (Михаил Мурашко). У него даже был готов проект для меня — «Аленький цветочек». Но я не захотел. И все-таки потом три месяца проработал в Москве — в ансамбле МВД СССР под управлением знаменитого генерала Елисеева. А потом начался развал СССР. Большие планы коллектива заморозились. В конце концов, балетную группу убрали, оставили только хор и оркестр. Я собрался и уехал домой. Впрочем, нисколько не расстроился из-за этого. Хотел создавать что-то свое в Тюмени, чтобы мы нисколько не хуже Москвы были. А мы и не хуже! Вот только побольше внимания хочется со стороны руководящих органов.
— Вы себя можете представить в другой профессии?
— Могу. Я же еще режиссер! Хоть и не оканчивал никаких курсов. Просто есть наклонность. Работаю с областным комитетом по культуре. Являюсь режиссером-постановщиком различных концертных программ. И главным балетмейстером.
— Давайте сравним: Валерий Арцер — вчера, Валерий Арцер — сегодня...
— Скажу так: Арцер-младший с возрастом меняется. Но хотелось бы, чтобы детство в душе оставалось. И чем дольше, тем лучше. Так я больше буду любить эту жизнь.
— Валерий, какие черты своего характера вы недолюбливаете?
— Вспыльчивость. Я по темпераменту холерик... Но отхожу быстро.
— Ух, танцорам, наверное, достается от вас?
— А профессиональным танцорам и должно доставаться. Причем по полной программе. Это же не дети, которые пришли в танцевальный класс для того, чтобы поправить осанку.
— С каким литературным или, может быть, реальным героем могли бы себя сравнить? Кто вы по духу?
— У-у...Сложно сказать...
— Воланд?
— Действительно, есть что-то от него... И немало. Хотя на самом деле я очень добрый человек. Если меня не трогать, то и я не трону. А если тронуть, взорвусь. Правда, замечаю, что с возрастом меньше взрываюсь. Что-то во мне начинает меняться. Но... еще много несправедливости в мире.
— Хочется побороться за справедливость?
— Хочется! А зачем иначе жить? Одна из целей жизни — бороться с несправедливостью. В моем случае с помощью творчества. И в самом творчестве.
— А что еще в планах?
— Двигаться дальше! Дождаться обещанного помещения в «Нефтянике». Возродить студию ансамбля танца «Зори Тюмени», где воспитывались ребятишки. Хочется и свое еще что-то сделать. К счастью, есть некоторые мысли в голове. А когда нет вдохновения, я говорю: «Всевышний улетел».
— И что, садитесь его дожидаться?
— Да. Он может через пятнадцать минут вернуться. А может и на месяц улететь. Тогда сильно переживаю.
— И как с этим боретесь?
— Молю Всевышнего, чтоб прилетел. Я убежден, что у каждого в жизни есть свое предназначение. Мое — танцы. Я как-то пробовал поступить в Институт государства и права. Даже документы подал. Но больше не пришел. Моим институтом стал «Art`s Dance». Он меня многому научил. Я и модельером стал, и администратором, и продюсером. У меня теперь много связанных с творчеством побочных профессий. Я даже музыку (подборку, нарезку, свод) делаю сам.
— В общем, на все руки...
— Ну, не на все. Допустим, ничего не понимаю в машинах. Компьютер и мобильник просто ненавижу...