Когда усталая подлодка...

...из глубины идет домой". Уверены, что сегодня — в День подводного флота России — эта красивая песня А. Пахмутовой и Н. Добронравова о мужестве подводников и глубине их любви не раз прозвучит на юге и севере нашей области.
Только в Тюмени в настоящее время проживает 25 человек, которые в разное время несли службу на подлодках. Они готовы спорить: «Бывших подводников не бывает!» И могут доказать это на деле. Вот и в канун праздника в училище речников областного центра состоится презентация фильма об истории развития подводных лодок. Эта лента создавалась по инициативе членов клуба военных моряков, который действует в Тюмени. Как сообщил нам руководитель этого клуба Владимир Четвертных, в просмотре и обсуждении фильма примут участие не только военные моряки, но и кадеты, учащиеся школ города, представители городских ветвей власти.
В числе тех, кого будут чествовать в этот день, — два наших земляка, два мичмана: Александр Куимов и Николай Иванов (они — на фото). Непростой судьбе Николая Николаевича посвящен материал «В графу «отец» записан военно-морской флот».

В графу «Отец» записан... Военно-морской флот
Свидетельство о рождении Коля Иванов получил в 1954-м, когда ему было восемь лет. А может, и не столько... Точную дату его появления на свет могли бы назвать только родители. Но сведения о них отсутствуют. Местом рождения стала размытая географическая запись: «Воспитанник детского дома». Возможно, что он вовсе и не Иванов Николай Николаевич. Зато доподлинно известно: этот человек прожил свою жизнь.
И ни за одну ее «строчку» ему не стыдно.
Ивановых в России много...
Все его усилия вспомнить хоть что-нибудь о своей семье приводят к одной и той же картине: деревья, напоминающие тутовые, а на них ягоды. «Наверное, — предполагает Николай, — я родился где-то на юге. Красивая женщина, появляющаяся в какой-то дымке, — это мама. Мужчина с большими усами — отец. Кажется, мама называла его Колей. А может, Толей?» Еще память высвечивает «осколок» очень большого города — такой он себе почему-то представляет именно Москву. И уже там — дом, на одной из стен которого висели большие портреты Сталина и Мао Цзэдуна. А мамы и папы не было. Потом какой-то военный очень долго вез его на поезде. Доставил, как оказалось, в Тобольск. Неоднократные попытки воспитателей детдомов восстановить хоть какие-то метрические его данные оказались безрезультатными.
«Думаю, — говорит Николай Николаевич, — меня кто-то хотел временно спрятать, спасти от какой-то беды, а потом найти». Где-то там, глубоко внутри, он всегда знал, что его родители очень хорошие люди. Вот почему дважды отказывался от предложений стать сыночком чужих людей. Ждал родных. Но очень трудно отыскать иголку в стогах репрессий...
Его документ образца 1954-го, где не указано ни рода ни племени, не открывал ему объятия возможности поступить в Нахимовское училище, о котором парнишка мечтал «на диком бреге Иртыша». Зато подтверждал правильность слов воспитателя тобольского детдома №51 Марии Степановны Бельской: «Сам, своими делами должен доказать, что ты — человек. Что способен на большее, чем иные маменькины сынки». И напутствие Петра Ивановича Кислицина — тобольского конюха, фронтовика из кавалерийского корпуса генерал-майора Льва Доватора: «Не верьте, ребятки, что будете жить при коммунизме. Рассчитывайте на себя, на свою рабочую специальность».
Будучи учащимся ишимского ПТУ, Коля вместе с преподавателем, бывшим военным летчиком Николаем Константиновичем Ивановым, пришел в местное ГУВД за ...правдой о себе. В ответ услышал: «Где потерял свое старое свидетельство о рождении, там и ищи». А где потерял?
Вот так он и остался в паспорте — Ивановым. Свою необычную метрику недавно отксерокопировал, увеличил в размерах — желает заполнить правдиво: в графу «Мать» вписать «Великая Россия», в графу «Отец» — «Военно-морской флот».
«Нас болтало, шатало, качало...»
А он устоял! Назло судьбе? «Нет, — и в этом Николай Николаевич уверен абсолютно, — благодаря родительским генам».
В 1964-м выпускник ишимского ПТУ Н.Иванов устроился слесарем на работу в вагонное депо станции Тюмень. Если раньше ему «по жизни везло» на знакомства с фронтовиками, то теперь посчастливилось жить в одной комнате общежития с ребятами, уже отслужившими в армии. Парни серьезно относились к жизни, во многом благодаря им (и вместе с ними) Николай начал «ходить в вечернюю школу за средним образованием», затем поступил и окончил Пермский техникум железнодорожного транспорта. В 25 лет настал его черед идти в армию. Служил под Тюменью, в бригаде железнодорожных войск «командовал» типографией, где выпускалась своя газета «На боевом посту». Однажды в эту типографию по делам заглянул капитан первого ранга, военный журналист Юрий Мстиславович Рупинский. При полном параде, с кортиком — красавец! И вот тогда больше не пожелала таиться — «всплыла» мечта Николая: служить в морфлоте. «Помогите», — всего-то и сказал он Рупинскому. Невероятно, но факт: вскоре
Н.Иванов был откомандирован на остров Русский в восьмой учебный отряд Тихоокеанского флота, в школу связи.
— По-настоящему я поверил в реальность свалившегося на меня счастья только тогда, — признается Николай Николаевич, — когда мне «отоварили» ордер на пошив формы. Подогнали ее по моей фигуре... Все: я моряк!
В новой для него школе готовили младших связистов для кораблей и подводных лодок. Курсы подготовки Николай прошел с отличием. Его серьезные намерения оценили не только преподаватели, но и офицеры, прибывшие на остров Русский с целью отобрать кандидатуры для экипажа на тяжелый атомный ракетный крейсер «Фрунзе». Этот корабль, позднее вошедший в знаменитую четверку атомных ракетных крейсеров, тогда еще в Ленинграде только строился. Время «отсортировать» кандидатуры было. И Николая Иванова вначале утвердили, а потом «задробили». Потом, когда стали готовить необходимые документы... Оказалось, что отличные знания, примерная характеристика, умение жить и считаться с мнением коллектива, абсолютное отсутствие вредных привычек (он никогда не пробовал даже курить) — ничто по сравнению с незаполненными графами в свидетельстве о рождении. И тогда мичман Иванов просит у командира увольнительную, «формулируя» ее неведомыми ему доселе семейными обстоятельствами. Он отправляется во Владивосток, в Дом офицеров, где по вторникам проводил прием по личным вопросам начальник политуправления Тихоокеанского флота, член военсовета вице-адмирал Дьяконский.
— Жаловаться ездил? — поинтересуется по его возвращении командир.
— Никак нет, — отрапортует мичман Иванов, — судьбу свою решал.
И ведь решил!
«У нас у каждого свой талисман...»
В 1982-м «Фрунзе» был спущен на воду. Ходовые испытания он проходил в Балтийском море. Затем пунктом его приписки стал Североморск, где этот надводный корабль принял участие в крупномасштабных учениях «Океан-85». А потом было принято решение о передаче атомного крейсера Тихоокеанскому флоту. Приказ «сняться с якоря» был опубликован в многотиражке «Океанская вахта», которая регулярно выходила в свет благодаря стараниям мичмана Н.Иванова: он создавал типографию, отвечал за сбор заметок, их печать и нес ответственность за неукоснительное выполнение требования: «Газету из части не выносить, за борт не выбрасывать!»
За три месяца пути атомный крейсер омыли воды четырех океанов, ведь к пункту своего назначения он шел через экватор. Демонстрируя по пути всему миру свою мощь... Понятно, какую гордость испытывали наши моряки.
Во Владивостоке мичман Н.Иванов впервые вспомнил... про свой возраст. Годы мчались, «а выслуги не хватало». Командир крейсера Е.Здесенко очень хорошо относился к надежному и настырному парню, поэтому (не без сожаления) предложил Николаю:
— Иди в подводники, у них год службы приравнивается к двум.
Умножим пять на два. Выходит, столько лет прослужил Николай Николаевич в подводных войсках на Тихом океане. Принимал участие в пятнадцати походах, каждый из которых продолжался 90 суток. Там, на глубине 150 метров, специалист радиотехнической службы Н.Иванов вместе с другими сослуживцами вел обработку информации, полученной со спутников связи. Поставим на этом точку: дела подводные, дела космические для нас, земных, — секрет военный.
В 1995-м «по достижении предельного возраста пребывания на военной службе» мичман Иванов был списан на берег. В память о службе ему вручили часы, кортик, почетную грамоту, макет родной подводной лодки.
Родным берегом для него стала Тюмень: отсюда родом его жена Людмила, в этом городе появилась на свет их дочка — «красавица и умница Инна». А Тобольск... Этот город Николай Николаевич считает своей родиной. Ведь только здесь он начал «помнить себя», здесь учился уму-разуму, постигал азы детдомовского братства, отсюда за образцовую тимуровскую работу его направили в «Артек», что дало ему основания считать свое детство счастливым. Здесь, в конце концов, вместе с другими пацанами он нашел клад — горшочек с 350 серебряными монетами. Произошло это в 1962-м, когда копали лунки под саженцы. То, что положено, сдали государству, а 25 процентов клада Мария Степановна Бельская раздала выпускникам детдома. Каждому — по монете с 21-й долей серебра.
Та монетка-талисман все эти годы рядом с ним. На одной цепочке с ней — икона Божьей Матери, на обратной стороне которой — фото Марии Бельской. К ней, своей воспитательнице жизни, он ездит теперь на тобольское Завальное кладбище. Поклониться. Поблагодарить. Рассказать: «Я жил суровой жизнью корабля, быть может, жизнью самой высшей пробы».