Уступите место, бабушка

Второй, проявляя сочувствие, поинтересовался, сколько лет тем, кому отдало предпочтение руководство фирмы. Возраст, по мнению молодых, не подходящий для нормальной жизни, оказался чуть меньше пятидесяти лет.

Дальше парни развили тему жизненных перспектив, карьерного роста и причин, мешающих им добиться желаемого. Главной стало наличие «стариков», которым, по их убеждению, давно пора на пенсию. А еще лучше на тот свет, чтоб под ногами не путались, жить не мешали. Позже один из друзей опомнился, сообразив, что собственные мама-папа тоже перемахнули критический рубеж. Осекся. Другой, сменив гнев на милость, заявил, мол, ладно, родители тут не в счет. Пусть трудятся, их трогать нельзя: от них нужны деньги на машину, квартиру и другие приятные «мелочи». Потом любимые детки заговорили о знакомой девушке и опять-таки свернули на тему стариков в связи с мамой барышни. Тут уж они дали волю сарказму и «праведному гневу», обсуждая бедную женщину, не желавшую в угоду молодым добровольно покинуть рабочее место.

В состоянии легкого шока я вернулась к себе в комнату, в сердцах махнула рукой на желание выспаться и села за компьютер. Какой уж тут сон, когда тебя не просто в старики готовы записать, а еще и работы лишить! Хотелось позвонить в соседнюю дверь, высказать много обидного, жесткого. Остаток ночи провела в молчаливом споре с молодыми людьми…

Как-то сразу вспомнился виденный мною еще в детстве спектакль. Одна из его сцен, где сын уносит свою старую мать на гору — умирать, потому что большая семья не может прокормить лишний рот. Мне тогда стало мучительно больно. На месте японской старушки я представила свою бабушку, и было жалко обеих до слез. Не знаю, насколько этот старый театральный сюжет был правдив, но точно известно, в современной Стране восходящего солнца стариков ценят. Говоря о старших, жители Японии употребляют почти романтический термин — «серебряный возраст». День пожилых отмечается как всенародный праздник. Японская пословица «Познавать новое, обращаясь к старому» четко отражает крепкую связь между молодыми, неопытными и зрелыми, мудрыми гражданами страны, отдавая дань уважения ко всему, что сделано предками для наследников. Каждый молодой японец знает: своим процветанием он обязан поколению 70-летних — тех, кто после войны сумел поднять страну с колен и создать экономику, не имеющую аналогов в мире.

Еще в девяностые годы ан-глийский демограф Питер Ласлетт предложил разделить жизненный цикл современного человека на четыре стадии. Две последние он предложил обозначить как «третий» и «четвертый» возраст, соответственно «the Young Old» и «the Old Old». Таким образом, к «молодым старикам» были отнесены люди до 75 лет. Их отличительные черты — относительно хорошее здоровье, надежды на продолжительную и полноценную жизнь, высокий образовательный статус, хороший уровень благосостояния. «Молодые старики» подвижны, энергичны, активны, надежны. Они не боятся рискнуть и взяться за незнакомое дело, открывают в себе новые таланты, творчески самовыражаются. Они своей жизнью доказали, что являются не балластом, а необходимым скрытым резервом общества, а может, и экономики. В итоге мы умиляемся, глядя на пожилых гостей из-за границы. Ах, они такие активные, хорошо одетые, с легким серебром ухоженных волос! Ах, они могут позволить себе путешествия! При этом к своим, российским старикам относимся если не враждебно, то уж почти наверняка наплевательски. Вплоть до того, что нередко можно услышать что-нибудь вроде: «Пора бы вам, осколки эпохи, уступить дорогу, ваша компания заждалась вас на кладбище». Дико. Стыдно. Бесчеловечно.

Старость в России — состояние не для слабонервных. Попробуйте поспорить с этим утверждением. Я бы не стала. На пенсию выходить страшно, ибо становится ясно: все, что дают нам на «дожитие», — путь к нищете, помноженной на отчаяние и безнадежность. Угроза трястись над каждой копейкой вынуждает людей «третьего» возраста забыть о заслуженном отдыхе и снова идти на работу. Лишь в этом случае можно осилить квартплату («спасибо» зурабовской монетизации, заменившей льготу на компенсации), приобрести необходимые лекарства, побаловать себя ломтиком любимой «докторской» колбаски. О книгах, кино или обновках речь не идет. Самим бы выжить. А ведь старость — это наше общее будущее…

Год назад коллега дала мне прочесть небольшую заметку, в которой речь шла о том, как одна бабушка отстояла свое право на место в транспорте. В автобус зашли двое молодых людей и без предисловий потребовали у пожилой пассажирки уступить им место: «Встань, старая». Та не стала сопротивляться и стыдить «сыночков», а, схватив авоську, огрела уставших хлопчиков от всей души. Вот только в авоське было полкило гвоздей…

Больше они, понятно, на свободное место в автобусе не претендовали.

Тот факт, что юным претит старость как таковая, что она им кажется уродливой и оскорбительной, — дело очевидное. Однако уважение к старшим — не сиюминутный порыв. Это взращенное культурой, доведенное до автоматизма отношение Человека к Человеку. Это устойчивый механизм на уровне рефлекса, не поддающийся веяниям моды, вихрям революций и ураганам культурных перемен. Нет его, этого рефлекса, нет у нации — у нас и наших детей — будущего. Не стоит забывать, что и молодые когда-нибудь стареют (не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы представить себя на месте согбенного старика или старушки), и утешаться мыслями, что наша собственная старость — это «прекрасное далеко». Мы очень быстро переходим из стаи молодых и дерзких в общество серьезных и взрослых. А там, глядишь, не за горами и братство с посеребренными висками.

И уже наши дети глядят на нас так, как когда-то мы смотрели на дедов, матерей и отцов — с состраданием, с жалостью, с теплотой. Либо с презрением. Кто какое семечко заложил, тот ту ягодку и получит. От этого никуда не деться. Аксиома.