Осень в ритмах джаза

Участниками музыкального марафона (шесть концертов за неделю!) стали три оркестра и несколько солистов — исполнителей камерной вокальной и инструментальной музыки. Фестиваль сопровождался, как обычно, легким ажиотажем вокруг новых имен, встреч со старыми друзьями и некоторой избыточностью впечатлений. Среди значимых событий нынешней «Осени» можно назвать утверждение джазовой классики как достойной альтернативы академическим жанрам, романсы Алябьева от молодых солистов Мариинки и, наконец, выступление тюменского школьника Коли Конакова с оркестром «Камерата Сибири». Он стал первым местным музыкантом, приглашенным к участию в «Алябьевской осени» за последние, наверное, десять лет.

Обзор фестивальной ретро-спективы начну с джаза. Около пяти лет назад американские «послы джаза» нарушили академическое благолепие «Осени». Но тогда это выглядело кокетливым бантиком на классическом сюртуке! В этом году джазовая классика оказалась серьезным оппонентом европейскому академизму, царившему на 22-х предшествующих фестивалях.

«Алябьевскую осень — 2009» открывал концерт Государственного камерного оркестра джазовой музыки им. Олега Лундстрема под руководством Бориса Фрумкина. Коллектив празднует в этом году свое 75-летие — юбилей, удостоившийся записи в Книге рекордов Гиннесса.

Ровесник и главный носитель традиций отечественного джаза сегодня, оркестр на тюменском фестивале представил своеобразное, музыкальное, приношение джазовым юбилярам года — Бенни Гудмену и Дюку Эллингтону. Ничуть не опасаясь впасть в излишне восторженный тон (оркестр, поверьте, этого заслуживает!), скажу, что такого феерического звукопада «Алябьевская осень», да и Тюменская филармония просто не знали. Эпоха биг-бэндов в России закончилась вместе с Советским Союзом. Филармонии в период перестройки отвергли их как явления затратные, малоподвижные и нерентабельные. Поэтому мы заново открывали безбрежные возможности джазового оркестра: блестящие tutti, обжигающие импровизации… Фантастическое сольное, ансамблевое и оркестровое мастерство, безу-пречная техническая оснащенность лундстремовцев сразу подняли планку фестиваля на недосягаемую высоту. Возникло даже ощущение музыкальной периферийности большей части того, что нам подавали до сих пор под звучным названием «jazz».

На втором джазовом концерте играл сборный интернациональный квартет в составе знакомых уже В.Гроховского, Д.Голощекина, А.Ваше (США) и необъявленного в афише барабанщика из Германии. Свою программу, полностью составленную из произведений Бенни Гудмена, джазмены также посвятили 100-летию со дня рождения «короля свинга». Состав квартета (кларнет, рояль, вибрафон, ударные), по замыслу участников, должен был дублировать ансамбль Гудмена 30-х годов прошлого века. Но (вот незадача!) в Тюмени не смогли найти ни одного вибрафона… Один-то, конечно, есть — в колледже искусств. Но инструмент, изготовленный 60 лет назад, увы, может представлять только археологический интерес. Этот наполовину расстроенный долгожитель с неработающей вибрацией и тяжко вздыхающей педалью давно требует не ремонта, а заслуженного отдыха в музее. Но — за неимением «преемника» — студенты колледжа и воспитанники детской школы искусств продолжают осваивать свои «основные образовательные программы» под жалобный скрип педали патриарха отечественной музыкальной индустрии.

Словом, мультиинструменталисту, народному артисту России Давиду Голощекину пришлось довольствоваться «псевдовибрафоном» — синтезатором. Что, впрочем, его и еще Валерия Гроховского, как истинно русских музыкантов, побывавших за долгую гастрольную жизнь и не в таких переплетах, лишь вдохновляло и добавляло «градуса» в ансамблевой игре и сольных импровизациях. А вот опасения, что в зале после соло А.Ваше слушатели начнут ломать стулья, оказались напрасными. Кларнетист, когда не играл, разглядывал зал, успевал то ли прочесть, то ли отправить sms. Затем невозмутимо, высокопрофессионально отыгрывал свою часть и вновь выходил из творческого процесса. Интернациональной «сборной» не хватило на сцене, игры, соучастия, соперничества, непосредственной эмоциональной реакции на рождающуюся здесь и сейчас музыку. Тем не менее зал тепло приветствовал музыкантов: обаяние джазовой классики оказалось сильнее первого впечатления!

Не все музыканты настороженно и насмешливо воспринимают «псевдотембры» синтезатора. Художественный руководитель оркестра «Камерата Сибири», заслуженный деятель искусств России и Украины Антон Шароев давно сделал ставку на широкие возможности синтезатора по части замены недостающих инструментов. Поэтому на концертах филармонического оркестра мы постоянно слышим соло и целые группы «псевдотембров», которые никогда не станут «родными» для звучания струнных «Камераты».

На фестивальном концерте оркестра солисты были (слава Богу!) не электронные, а настоящие. Молодой талантливый скрипач Граф Муржа играл «Времена года» Вивальди, причем не только солирующую партию, но и
(в паузах) оркестровую. Интерпретация неувядающего классического хита своими откровенными новациями удивила даже бывалых друзей филармонии. Впрочем, такое популярное ныне сочинение в современном концертном пространстве давно уже существует, как народная песня. Сколько исполнителей, столько и затейливых коленцев, украшений, даже импровизационных вставок в меру вкуса и технической оснащенности интерпретатора — современного «соавтора» Вивальди.

Второго солиста, выступавшего с оркестром «Камерата Сибири», Николая Конакова (учащегося 6 класса ДШИ Академии культуры и искусств, класс С.Самсонова) окрестили «главным сюрпризом» фестиваля. Он сыграл на ксилофоне Интродукцию и рондо каприччио Сен-Санса. Лауреат первых премий на двух международных конкурсах, юный виртуоз заставил зал внимательно слушать недетское сочинение, преодолевая «ударную» природу ксилофона и не без успеха приближая его звук к гибкости, певучести и экспрессии голоса скрипки. Для нее, собственно, и написано Сен-Сансом это произведение.

Прославленный Государственный академический симфонический оркестр им. Е.Светланова возглавляла на фестивале Мария Эклунд, шведка по происхождению с московской дирижерской школой. В концерте принимала участие лауреат международных конкурсов пианистка Е.Мечетина — одна из самых ярких и талантливых музыкантов современности. Марии Эклунд удалось собрать, «расшевелить» коллектив и заставить заработать этот слаженный механизм, особенно во втором отделении. Но, подозреваю, что не у меня одной возникло ощущение дежавю. Новогодний детский утренник: нарядная девочка в капроновом платьице и мальчик в матроске напряженно вслушиваются в сказочную музыку. Вдруг оживают гномы, тролли, храбрый Щелкунчик… Помимо ностальгических ассоциаций возникло еще и чувство глубокого сожаления. Такие масштабные творческие силы привезли откровенно хрестоматийный репертуар: фрагменты из музыки к драме «Пер Гюнт» и концерт для фортепиано с оркестром Грига, увертюру-фантазию «Ромео и Джульетта» и балетную музыку Чайковского.

Программа оркестра им. Светланова на фестивале способна была высечь искры эмоций разве что у неофитов, впервые увидевших такое большое скопление людей, дружно извлекающих разнообразные звуки из своих инструментов. Возник парадокс. С одной стороны, филармония действительно ведет просветительскую работу в городе и области, воспитывая слушателей, способных воспринимать и композиторский замысел, и исполнительскую трактовку произведения. С другой — подготовленную публику из года в год потчуют одним и тем же беспроигрышным репертуаром. Стоит ли учиться читать, чтобы потом всю жизнь разбирать азы букваря? Стоит ли учиться любить и понимать музыку, чтобы из года в год топтаться на небольшом пятачке одних и тех же произведений классико-романического репертуара?!

Линию камерной музыки «Осени» представляли солисты Академии молодых певцов Мариинского театра (под руководством Л.Гергиевой) и лауреат международных конкурсов Андрей Гаврилов. Пианист Гаврилов, названный в зарубежных рейтингах одним из величайших музыкантов современности, «столкнул» в своей программе романтика Шопена и антиромантика Прокофьева, трепет ноктюрнов и брутальность Восьмой сонаты. Увы, на всякого мудреца довольно простоты, а на всякий креатив — мелких напастей, способных свести усилия к нулю. И если прокофьевский опус жил в зале сравнительно полной жизнью, то о ноктюрнах этого не скажешь. Изысканное, филигранное исполнение, рассчитанное на салон, его пространство и число слушателей, бесследно растворялось в зале на 1200 мест, не долетев и до середины…

«Птенцы» Ларисы Гергиевой из Мариинского театра оставили чудесное ощущение молодости и свежести вокала, неравнодушного, вдумчивого исполнения сочинений любого жанра: от миниатюры до оперной сцены. Очень эффектно на фоне страстной итальянской кантилены прозвучало холодновато-целомудренное русское bel canto в редко исполняемых романсах Алябьева, Даргомыжского, Кюи. В оперных фрагментах из произведений Верди, Доницетти, Масканьи певцы блистали совершенным владением вокальной техники. Однако «номерная» драматургия концерта показалась скучноватой.

Да и сам фестиваль, очевидно, уже не может существовать в прежнем виде, как цитадель музыки, созданной в течение нескольких десятилетий XIX века. За 23 года жизни «Алябьевской осени» изменились понятия «классика», «авангард». Слушатели это почувствовали… Надеемся, что и те, в чьих руках концертная жизнь города, — тоже.