Серенькая юбочка, серое мышление...

Примерно такой разговор состоялся много-много лет назад у меня с матерью. Платье это я потом переделала почти до неузнаваемости: обшила кружевом, убрала длину, еще как-то усовершенствовала, чтобы оно было «носибельным». Однажды на работе коллега сделала нелицеприятное замечание молоденькой девушке по поводу отсутствия колера в ее повседневном гардеробе: «Что ты все серое да серое гребешь! Скоро на моль станешь похожа. Смотри, так и прихлопнуть невзначай могут...» Девушка шмыгнула носом, но совету старшей вняла.
Смотрю на людей, шагающих по осенней улице, и диву даюсь: до чего же все хмуро одеты, как будто на душе у всех хмарно от предчувствия каких-то неизбежных катаклизмов!.. Пришельцами с других планет кажутся девчушки в ярких курточках, забавных шапках, цветовая гамма их ботинок буквально «вырывает» глаз. Люди постарше все больше в сером, черном, ржаво-коричневом, уж и не поймешь, мужчина идет впереди или женщина. Как-то безрадостно все... А коль внешне такие замороченные, то и внутри все хрипло, уныло и минорно. Думаете, я не права?! Так наберитесь смелости последить за собственным соответствием выбранной для ежедневной носки одежды и личным мироощущением. Как только возникают неприятности на службе, намечаются проблемы в семье или со здоровьем, тут же происходит спад настроения и, как следствие, ухудшается, мрачнеет цветовая гамма гардероба.
Провела свой собственный эксперимент. И вот что заметила. Затянувшаяся творческая и общественная блокада ударила по мне бумерангом забытой одежды. Из черной дыры забытых полок кладовой вдруг были извлечены затертые джинсы и свитера, в которых и с собаками-то не гуляла, а тут на люди стала надевать. Снимала, бросала в машинку, сушила — и снова напяливала.
Из этой ловушки сама себя вытягивала, как барон Мюнхгаузен за волосы из болота. Силком заставляла себя брать из шкафа яркие, нарядные вещи, злясь на себя, хмурую, надевала их — и шла на работу. Незаметно и независимо от меня возникла уверенность, улучшилось настроение, появилось желание творить и общаться. Мы зависимы сами от себя, а не только от окружающих.
Мы удивляемся: почему на Западе нас считают угрюмыми, агрессивными, озлобленными? Потому что мы существуем в вечном ожидании от всего окаймляющего нас мира агрессии, которая только по счастливой случайности не произошла в эту минуту.
Боимся добра, оперируя застаревшими, набившими оскомину истинами: «не делай добра — не получишь зла», обязательно ищем в бочке меда ложку дегтя, стакан у нас чаще наполовину пуст, чем наполовину полон. Почему мы такие, что нас сделало напуганными до икоты, массово закомплексованными индивидуалами? И в чем причина восприятия нас таких?
Страшно поделиться радостью: не дай Бог кто позавидует. Стыдимся говорить о своих успехах — это не скромно. При всем этом мы склонны к непомерной гордыне, гневу и тяжкому греху унынию.
Мы обижаемся на иностранцев, посчитавших русских туристов в каком-то из опросов самыми невоспитанными, а следовательно, и самыми нежелательными в качестве соседей по отелю. Действительно, в основной своей массе кажемся другим недоброжелательными, потому что сами так себя преподносим. Не согласны?
Вспомните, как нам отвечают в магазинах продавцы или как ведут себя охранники, обратите внимание, как «качают права» наши туристы в отелях. Поведение автомобилистов на дороге и вовсе не поддается протоколу. Думаю, теперь каждый способен вспомнить примеры, виденные из жизни.
Мы стали для других ходячей рекламой пьянства, лени, безумной расточительности и жестокости. Немало в этом поспособствовали и выпуски криминальных хроник, так сказать, поддержали творчески созданный образ врага. Положительное мнение о народе трудно заполучить после закрепившихся компрометирующих заявлений родных классиков «две беды: дураки и дороги», «все пьют и воруют», «ленивы и нелюбопытны». Вот вам и устойчивый негативный стереотип, благополучно переживший века и поколения, который и нашим детям развенчать не удастся.
И что нам, спрашивается, со всем этим делать? «Ломать», — скажете вы. Рады бы, да нечем. Все копья сломаны в предвыборных баталиях и в боях местного значения за место под солнцем. За душой у нас столько негатива накопилось и обиды на весь мир, что, боюсь, не справимся. Приходилось слышать версию о причине такой озлобленности и агрессивности нашего народа. Вроде бы все это проистекает из-за тяжкого наследия дедов и отцов, которые много перенесли и выдержали. Мол, и революция у нас, и гражданская война, и Отечественная столько бед принесли, а следом за ними голод и разруха. Лагеря еще забыла.
Правда, было все. Чего скрывать?! Но ведь союзники уничтожили всю промышленность послевоенной Германии, и маленькая Япония была поставлена на колени.
Они же не озлобились (хотя, конечно, сами виноваты). Вот только им удалось справиться с генами подозрительности и враждебности, они сумели подавить их ради процветания и успешности нации, во имя новых идеалов и другой жизни будущих поколений. Наш народ всегда был настороже, готовясь отразить атаку внешнего и внутреннего врага, и, похоже, мы это всосали с молоком матери, и пока это неистребимо сидит в нас. Как пелось в песне времен победившего социализма: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд...»
Обратите внимание, какими критериями мы руководствуемся на выборах разного уровня (я уже молчу, что выбора нам совсем как раз и не оставили при нынешней системе выборов): этот, может, наворовал и теперь будет о народе заботиться. Или другой довод: все они одним миром мазаны, вот этот не лучше того, но хоть свой. Моя подруга, проживающая в Германии, когда-то сказала мне: «Зачем вы стремитесь выбирать из двух зол? Зло вообще выбирать нельзя. Это аксиома». Мы же продолжаем считать, какое из двух зол может быть меньшим. Взвешиваем, считаем — и, как всегда, ошибаемся.
Времена прошли, а уклад жизни, мировоззрение — остались. Мы не любим себя и не даем возможности другим нас оценить с обратной стороны.
Да, мир зачитывается Бродским и Солженицыным, аплодирует Хворостовскому и Нетребко, восхищается, ценит. Однако в большинстве своем наш народ иностранцев пугает, или, говоря современным языком, «напрягает». Они боятся нашей непредсказуемости, и это понятно.
При всем этом мы сами боимся. Страшимся вызова к начальству, не можем дать отпор зарвавшемуся хаму в транспорте, получаем удовольствие от жалоб на жизнь, жаждем сочувствия и не доверяем везунчикам. Вот такой мы народ. Пора прощаться с унынием, с серостью. Пора делать жизнь яркой — своими руками!