Как наша газета становилась парламентской

Вместо предисловия

…Гуляю по Центральной площади возле памятника Ленину.

Рулю коляской, в которой спит маленький сын. Декретный отпуск, что называется, в разгаре. Но уже пора задумываться о возвращении в профессию. Почему-то при слове «декрет» посматриваю в сторону Дома Советов (навеяло!), где «заседают» учрежденные областным Советом народных депутатов не известные мне «Тюменские известия». Пока еще просто газета. Общественно-политическая. Без приставки «парламентская».

Куда же мне податься? Вернуться в замечательную многотиражку «Тюменский геолог», в которой под руководством редактора Юрия Пахотина проработала почти десяток лет?

Только подумала — через площадь несется сам Пахотин: «Куда после этого (кивок на коляску) думаешь работать идти? Давай к нам в «Тюменские известия»! Это же новый уровень! Новый масштаб!» Подумаю…

В следующий раз судьба в виде заместителя главреда «ТИ» Пахотина настигла меня в тот момент, когда я с чувством глубокого удовлетворения возвращалась с так называемой «отоварки». Начинался 1993-й, с продуктами все еще было плоховато, но ветеранам труда, каковой являлась моя мама, раз в месяц выдавали набор того, без чего, по мнению работников социальных служб, старикам прожить было невозможно: кило гречки, банка кофе, сгущенка, спинка муксуна (1 шт.), полкило масла, блок сигарет «Стюардесса»… Стойкие ленинцы были рады, их родственники (в моем лице) испытывали сложное чувство унижения, стыда… и страстного желания кофе. Муж говорил, что между гордостью и блоком «БТ» предпочтет последнее… Вскоре, правда, «отоварке» пришел конец: в городе разразился скандал — ветеранам продали масло дороже, чем в обычном, не блатном, магазине… Ну и так далее.

Пахотин, взглянув на мои буржуйские сетки, прищурился:

«Ну так как насчет «Тюменских известий»? Там сейчас такие дела! Пойдешь?» И я пошла.

…В нынешнем апреле стукнуло 18 лет, как я в «Тюменских известиях».

Ну что сказать? Ощущение сложное. Газета родная, единственная.

Вот только порой такое горьковатое чувство, что чем нежнее становятся тефтельки в столовой Дома Советов, тем… э-э-э… не беззубее, скажем, но лояльнее, ровнее становится наша газета.

Уже нет таких смелых материалов о политике и политиках. Нет таких яростных судебных разборок. Ну с разборками-то Бог с ними… А политики нынешние, верно, сами сегодня лишний раз стараются не высовываться.

Главное, что сохранила наша газета, — готовность прийти на помощь «маленькому» человеку. Выслушать, понять, защитить.

Для этого важного газетного дела в «ТИ» по-прежнему есть «кадры». Которые, если надо, не раздумывая бросятся на амбразуру. Именно о них можно прочесть в первом номере «ТИ» за 1 января 1993 года.

Большие дела

Январская подшивка «Тюменских известий» за 1993 год открывается огромной коллективной фотографией известинцев (отдельных товарищей сегодня не узнать!). Рядом — материал Рафаэля Гольдберга «Давайте познакомимся и посмотрим друг другу в глаза». Гольдберг скоро уйдет из газеты — делать собственную. А пока он знакомит читателей с теми, кто «в третий год отправляется в плавание по бурному газетному морю. Кто третий год в меру ума и способностей говорит с читателем». Каждого Рафаэль Соломонович представляет уважительно, многих — любовно.

Про Лену Суслову: «Есть такое определение: «тонкий человек». Это про нее». Про Любовь Еремееву: «Вы почитайте, как она пишет, и на вас повеет такой свежестью чувств, таким чистым, нестилизованным русским языком…» Или вот: «Наталья Тереб — этим сказано все».

Владимир Князев, Валентин Самойлик, Андрей Фатеев, Максим Матейкович… Обо всех — в том числе о корректорах, наборщиках, редакционном водителе — очень точно, почти исчерпывающе. Возникала перед глазами журналистская команда — мощная, профессиональная, совсем молодая…

Потом, с годами, эта общая фотография «распадется» для меня на отдельные фрагменты. На отдельные журналистские судьбы. Тонкий человек Елена Суслова, редактор отдела социальных проблем, при необходимости может стать человеком стальным. Именно такой она бывает с чиновниками, брезгующими работать с простыми людьми. Не так давно она вмешалась в ситуацию: сельская учительница, проработавшая в школе 30 лет, практически бомжевала. Лена вмешалась, помогла. Или: мальчика не хотели отдавать в приемную семью, какая-то бюрократическая заковыка на чиновничьих весах весила больше, чем судьба бездомного пацана… Лена вмешалась и помогла. Чего ей это все стоит? Только догадываемся: работает тихо, без спецэффектов. И, что важно, даже одевшись в сталь, в бой кидается с открытым забралом.

Тереб? Это уже давно слово нарицательное. С Натальей не бывает середины. Слушая ее, можно только плакать: от смеха или от боли. Военная тема в газете — ее. Такое чувство, что воевала на всех фронтах.

Андрей Фатеев теперь — редактор отдела экономики. Светило наше. Акула. Зубр. Вот только бледненький: если не летит в очередную северную командировку, то 24 часа в сутки проводит за компьютером, разбирается в хитросплетениях нынешней экономики. Жалуется: времени, мол, не хватает.

Людмила Запрудина — в 1993-м в ней уже отчетливо просматривается та грозная фигура, какой она станет для чиновников ЖКХ разного уровня. По-моему, только ей шли в газету торопливые ответы: «Уважаемая Людмила Михайловна! Сообщаем Вам, что недостатки устранены…» Дом отремонтирован, лифт починен, яма зарыта, виновный наказан. Сейчас-то Запрудиной, конечно, сложнее: чиновник от ЖКХ уже не столь трепетный пошел. Однако справляется.

Вот только на днях заслали ее в микрорайон «Югра», в ТСЖ, где решили, что с людьми не обязательно обращаться вежливо. Можно как с быдлом. Значит, скоро будет материал.

Жаль, невозможно рассказать обо всех с того портрета-1993. Но ведь наш юбилейный проект на этом не заканчивается!

Авоська цвета невинности

…Помню, в том же январском номере поразила меня заметка фотокорреспондента Сергея Киселева: «Каждому — свое». Цитирую. «Общество расслаивается: появились богатые среди бедных. Значит, идем верной дорогой к рынку (не путать с тем, что возле универмага). Новый день приносит новые новости. В коммерческих киосках уже не принимают трехрублевые бумажки. Что на них можно купить?! А за три рубля можно приобрести «движимое имущество» — авоську цвета невинности (продается в салоне для новобрачных в Тюмени). Если денег больше, чем три рубля, — можно купить несколько авосек».

По-моему, гениально. Я немедленно, еще не видя в лицо, Киселева полюбила. И до сих пор, хоть и с большим трудом, люблю. Жаль, что сегодня он онемел: роскошных, точных, «мимолетных» заметок уже не пишет. Но он за эти годы свое сказал. Своеобразный итог его известинской деятельности — выставка черно-белых фотографий «Зал ожидания».

Помнится, пожилая смотрительница (выставка была в музее ИЗО) вдруг возмутилась: «Разве ваш Киселев жизнь показывает?! Одна чернуха! Бомжи, нищие, пьяницы, старухи…» Но в начале 90-х так было. Время ломало людей. Пугало их рынком, налетало из-за угла всякими «Гермес-Финансами» и «Артонами», гремело погремушками, приглашало поиграть в денежные пирамидки, отнимало последнее…

Зато сегодня у нашего Киселева проблем меньше. Официальная жизнь бьет ключом, каждый день — по нескольку заседаний-совещаний, семинаров, круглых столов. Так что теперь ему по улицам шататься некогда.

А тогда — ох, сколько репортажей мне пришлось (довелось, посчастливилось) отработать с Сергеем Викторовичем! Особо запомнился наш с ним визит в тюменский дом для престарелых. Пока охрана соображала, кто мы и откуда — Киселев уже мчался по этажам и снимал, снимал. А я, разыскивая женщину, чудом передавшую в редакцию жалобу на плохое содержание, заскакивала по очереди в комнаты на втором этаже. У них как было? На четвертом лежали «привилегированные» старички, в том числе старосты этажей. Там — чистота, кружевные салфетки, балкончики… А на втором — ужас. Жутко пахло мочой, «контингент» лежал по двое-трое в душных комнатушках… Наперебой стали рассказывать о гуманитарной помощи, из которой старухам достались импортные финские лифчики, а вот теплые пальто и байковые халаты куда-то испарились… Тут нас с Киселевым и повязали! Директор страшно гневалась за несанкционированный визит, грозила судом. Кричала: «Да они здесь у нас как в раю!»

Потом была публикация, называлась: «Не тревожьте их, они в раю» (1993 год). Потом ответ чиновников. Потом снова публикация. Это я к чему?

К тому, что сегодня вот так, шутя, с улицы в подобное заведение не зайдешь, информацию не получишь. Впрочем, ее и официально не сразу получишь. Или вовсе не получишь. Здравоохранительное и социальное ведомства, на мой взгляд, одни из самых закрытых сфер общества. По телефону и даже в личной беседе ничего тебе не скажут. Пусть у тебя хоть сто редакционных удостоверений.

Попробуйте, скажем, сделать самый невинный запрос-вопрос.

Ответят: а вам зачем? Обратитесь письменно к нашему начальству, если оно позволит — все расскажем. А когда запрос будет готов, окажется: все до одного ответственные лица находятся в отпуске. И не мешайте, как говорится, работать!!!

В зрительном зале — вся Россия!

«Что значит здравый депутатский смысл». «Депутаты предлагают, правительство располагает». «Прав тот, кто знает право». «Объявим 1993 год годом моратория на политические драки!»

Это заголовки материалов 1993 года.

Согласитесь, можно, не вдаваясь в подробности, составить представление о политическом фоне того времени.

«Похоже, нашему правительству дешевая нефть не нужна». (Похоже, сегодня тоже). «Газетам не дают умереть, но журналисты гибнут».

И, наконец, наиболее животрепещущая для будущего респектабельного парламентского издания тема. Вновь цитируем.

«Драма? Трагедия? Фарс? Очередной съезд народных депутатов». На всю первую полосу перепечатка из ИТАР-ТАСС («ТИ», 11 марта 1993 года). Что тревожит журналистов и читателей газеты?

На всю первую полосу перепечатка из ИТАР-ТАСС («ТИ», 11 марта 1993 года). Что тревожит журналистов и читателей газеты?

Президент России предлагает провести съезд народных депутатов «мирно, без драки». Блок «Российское единство» намерен поставить на съезде вопрос об импичменте президента Бориса Ельцина. Гражданский союз заявил о необходимости формирования правительства на коалиционной основе.

Правда похоже на сводки боевых действий? Да так оно и было.

Вспомните прямые трансляции: смотрели, запасясь корвалолом и валидолом. Рабыня Изаура с просто Марией отдыхают!

Публикация под заголовком «На подмостках Большого Кремлевского дворца»: внеочередной съезд народных депутатов идет по законам драматургии. В зрительном зале — вся Россия. Публика в тревоге. Пьеса называется «Школа злословия»…» Каково, а?

Первополосная публикация — «Фарс в Большом Кремлевском дворце — трагедия для России»: «Противостояние преодолеть не удалось. Победителей нет. И твердой государственной власти тоже».

Борис Ельцин: «Я настроен на решительные действия…»

Угрозы. Выпады. Ультиматумы. А рядом, что интересно, идет обычная, рутинная жизнь. Журналисты пишут о том, как сеют, пашут, строят, учат, лечат. И малый Совет облсовета вовсю заседает. Леонид Рокецкий и Владимир Ульянов спорят. В спор вступает народный депутат областного Совета яростный Борис Григорьев. Читатели негодуют в письмах. Кто предлагает свой путь демократического развития, кто клянет демократов… Газете как-то удается сохранить общий полемический фон — горячий, но вполне интеллигентный и конструктивый. Поучиться бы у тех «Тюменских известий» некоторым сегодняшним политическим изданиям!

Впрочем, расслоение, происходящее в обществе, здорово отражается на обществе. У нашего с Киселевым репортажа из полуразрушенного ожогового отделения — тогдашнего позора для всей области — заголовок такой: «Кто быстрее откликнется: господа или товарищи?» Даже миролюбивые «Соседи» Тереб становятся в то время страшно ершистыми. Заголовки типа: «Ох и дурят вас, старики!» Впрочем, этот заголовок и сегодня во многих случаях актуален…

А автору этих строк, пишущему о безобразиях, связанных с неработающей в районе Лесобазы канализацией, секретариат прощает такой заголовок: «Плывет, плывет кораблик по морю из дерьма…» Де-мо-кра-тия.

…Вновь начинает работу малый Совет области. И главный редактор «Тюменских известий» Юрий Бакулин задает вопрос: «Есть ли единство области? От прямого ответа не уйти!».

И не уходят. Полемика по поводу единства области выходит в тот год на серьезный уровень. «Леонид Рокецкий начинает большой разговор о единстве области». «Рокецкий не простит себе развала области». «Ельцин принял предложения местных представителей по федеративному устройству России».

Возможно, кто-то из моих коллег, делая обзор следующих лет, подхватит эту тему. Возможно, нет. Есть чувство, что тема эта до сих пор не списана в архив.

По крайней мере, из публикаций 93-го видно, как взрослела, как мужала газета.

К слову, в этом году на горизонте уже появляется Михаил Смоленский, тогда еще советник юстиции, а сегодня наш внештатный автор, с помощью которого мы получили одно из главных мест в конкурсе «СМИ в борьбе против коррупции».

И если ничто не помешает нам развивать эту тему в дальнейшем, уже на более серьезном, глобальном уровне, — думаю, победим еще раз. Все вместе.

 

вести из 1993 года

Доброе утро!

колонка редактора

Владимир Князев
«Тюменские известия», 1993 г.

Извините, это не вас я видел три года назад с плакатиком «Даешь 500 дней!»?
Ах, не вас, но вы все равно были за Явлинского? Тогда как вам новая антикризисная программа? Как это — «какая»? Та самая, которую правительство приняло две недели назад и теперь старательно шлифует!?
Почему — «краем уха»? Полстраницы в «Известиях», столько же в «Коммерсанте», пять минут по телевидению — это вам что, не информация? Там всей-то программы 300 страниц да полдня обсуждения. А чего обсуждать? Премьер у нас дискуссий не любит и заявил прямо: « Если кто-то из членов правительства будет высказываться вразрез с линией правительства, пусть лучше ищет другую работу». И спорят теперь с программой только те, кто держит трудовую книжку в другом месте — где-нибудь в аналитическом центре президента по социальной политике.
И, собственно, что спорят? Времена такие, что любая проблема заведомо остается бумажкой. В прошлом году их приняли и не выполнили целых две, да две заявлены в нынешнем — ну и что? Это только оппозиция наседает: правительство, мол, не ведает, что говорит.
«Ах, не ведает? — решило правительство. — Так вот вам целых триста страниц! Что из того, что, декларируя финансовую стабилизацию, решения программа предлагает такие же декларативные? В политике как на войне: главное — ввязаться в бой, а там кривая вывезет».
Что из того, что, делая заявку на рыночную социально ориентированную экономику, правительство попросту не обладает теми экономическими возможностями, которые могли бы эту ориентацию подкрепить? Ограничить платежеспособный спрос довольно просто, но сразу встают три вопроса. Во-первых, заставит ли это кого-нибудь менять структуру производства или повышать его эффективность? Как ни крути, монополизация многих сегментов рынка по-прежнему составляет 90-100 процентов, и сам центр радикально менять структуру переименованных в компании и концерны монополистов что-то не торопится.
Во-вторых, как быть с тенденцией «утяжеления» российской экономики за счет опережающего роста цен на энергоносители? Другими словами, увеличением удельного веса тех отраслей, которые к спросовым ограничениям на рынке наименее чувствительны?
И, наконец, третье. Ограничение платежеспособного спроса — это ограничение чьей-то заработной платы и ваших доходов, уважаемый коммерсант. Вы-то, поднатужившись, выдержите и не то — выдержат ли те 95 процентов населения, которые обходятся окладом. Отрадно, что правительство ушло от традиционного в последние годы популизма, но не слишком ли далеко? Не увеличит ли оно таким образом социальную базу пресловутой оппозиции? Впрочем, вы правы. Правительство правительством, а дело делом. Манны небесной от первой ждать не следует — это уж, извините, закон нашего рынка, и не только нашего. Поэтому давайте вспомним, что сегодня суббота, что кончается лето, а уж за дела возьмемся в понедельник. И пусть ваш автономный рабочий режим окажется успешным.