«Сибирь есть слово не местное…»

«Казачье вершим дело, а обернулось оно общерусским» — такие слова бесстрашного атамана Ермака донесло до нас предание. И все потому, что оказался рядом летописец…

«Из духовенства. Сибирской нации!»

Имя Ивана Яковлевича Словцова хорошо известно тюменцам. Он был директором Александровского реального училища, его коллекция стала основой Тюменского областного краеведческого музея. Продолжая научные изыскания, Словцов проводил на берегу Андреевского озера археологические раскопки, и находки те получили широкую известность. Иван Словцов был автором важных научных работ, посвященных археологии, палеонтологии, ботанике и зоологии Сибири. А еще в 1877 году он принимал участие в однодневной переписи населения, а затем издал «Материалы по истории и статистике Омска» и «Историческую хронику Омска» — первое систематическое изложение 150-летней истории города.

Иван Яковлевич практически повторил жизнь своего прадеда — Петра Андреевича Словцова, автора «Исторического обозрения Сибири», повествования длиною на два с половиной века, от Ермака до Екатерины II. Как раз в это время Николай Карамзин работал над многотомной «Историей государства Российского» (1816-1826 г.), писатель Николай Полевой создавал 6-томную «Историю русского народа» (1829-1833 г.), в далекие оренбургские степи отправился изучать документы, связанные с восстанием, Александр Пушкин, чтобы вскоре написать «Историю Пугачева». А Словцов… Как-то, по старой памяти, он зашел в Тобольскую духовную семинарию, и в канцелярии ему показали ведомость за 1783 год. В ней напротив своей фамилии в графе «Из каких чинов» он прочитал — «Из духовенства». А рядом было написано: «Сибирской нации». Эти слова из семинарского документа стали определяющими в его судьбе, так и родилась задумка исторического обозрения.

Он много путешествовал (объехал земли от Урала до Камчатки), много работал в архивах. При составлении «Обозрения» прочитал полное собрание законов Российской империи, Собрание государственных грамот и договоров, «Сибирскую историю» Миллера и хозяйственное описание Пермской губернии за 1811 год, статистическое обозрение Сибири за 1810 год и рукописный сборник библиотеки Тобольской семинарии, названный кем-то сибирскою летописью, от времени Ермакова до 1760 года. «Я пользовался этой рукописью не без осторожности», — сделает пометку Словцов… «Вставал утром часов в шесть, около часу молился Богу и читал Евангелие, потом, напившись чаю, садился за свой труд. В час пополудни, выпив рюмку красного столового вина, обедал за весьма неприхотливым столом. Затем, после короткого отдыха, работа продолжалась часов до 10 вечера» — такие воспоминания оставил современник Словцова, знавший все об образе жизни историка во время его работы над «Обозрением».

Словцов жил тогда в Тобольске, ему недоставало справочной литературы — выручали друзья и соратники, отовсюду славшие письма с нужными сведениями, даже из Петропавловска-Камчатского. И потом не легче: труд печатался в Петербурге, и у автора не было возможности хоть единожды прочитать корректуру.

Первая книга «Исторического обозрения Сибири» Петра Словцова вышла в 1838 году, вторая — в 1844-м. Хотел написать третью, но, увы… Впрочем, осталась также незавершенной «История государства Российского» Карамзина, «История России с древнейших времен» Сергея Соловьева и «История Сибири» Герарда Миллера, участника академической экспедиции по изучению Сибири еще в 1733-1743 годах. Но главное, что было положено начало. Кстати, «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона определяет «Обозрение» П.А.Словцова как «единственную научную историю Сибири», а позже и советские ученые согласились, что этот исторический труд во второй половине XIX века оказал огромное влияние на развитие общественно-политической мысли в России.

Каким было частное открытие Сибири для Петра Словцова, в двух словах сказать невозможно. Что касается Тобольска, то, исходя из собственных наблюдений, он утверждал однозначно: «Большинство сибирских городов один на другой похожие. Однако Тобольск, бесспорно, имеет собственное неповторимое лицо!» И написал свою историю города. Но сначала, конечно, о Ермаке.

«Памятник для памяти…»

«… Есть и другие статьи, показывающие, в каких потьмах ходили летописцы, при сближении с Сибирью, пока Ермак не дошел до устья Тобола и приступом не взял 23 октября 1581 г. Подчувашского нагорного укрепления… Потомство будет спрашивать, кто такой был Ермак. Ермак сказывал о своем происхождении, что дед его был посадский Оленин, а отец, принужденный искать пропитание инде, сперва приютился на Усть-Каме, потом переселился с двумя сыновьями на Чусовую к Строгановым. Тут Ермак привык к разгульной жизни на судах; после чего оставался шаг до известного промысла каспийских флибустьеров… Ермак принадлежит к особливому разряду людей необразованных, которым, как говорится, на роду написана большая игра желаний и надежд, поочередная смена удач и опасностей, которые, несмотря на тяжкие испытания, неуклонно стремятся к целям своих впечатлений и среди бедствий бросаются из отваги в отвагу, ощущая в духе какую-то мечту чего-то лучшего…

Наследство, какое нам досталось от Ермака, есть мраморная пирамида да память благочестивого очувствования и воздержания, двух нравственных пауз, в которые, при наступивших предприятиях сомнительной развязки, не раз он одумывался и жил с дружинами по-христиански… Мраморная пирамида. Памятнику Ермакову, пирамидальному и четыре-гранному, собственное имя — обелиск. На сем обелиске высечены надписи со стороны 3. — «Покорителю Сибири, Ермаку», с Ю. — «1581», с С. — «1584», с В. — «Воздвигнут в 1839». Подножие из гранита вышиною в 1,5 ар., весу в нем до 5292 пуд. Вышина обелиска в 7 саж., весу в мраморе 6431 пуд, не считая забутки внутри обелиска. В заключение нельзя не сказать, что обелиск в постановке явился на глаза не так высок, как мечталось. Этот памятник для памяти, а не для фантазии…»

Хроника событий

— в 1590 году Тобольск сделался главным местом Сибири;

— в 1596 году велено в сибирских городах принимать торговых бухарцев с возможным приятством и с привозимых товаров не брать пошлин, которые поступали уже в казну с покупателей подданных;

— в ноябре 1597 года издан закон, что бежавшие люди, чьи бы они ни были, оставались в своих убежищах. Этот закон стал доброю закваскою зауральской земледельческой населенности. С тех пор свободное новоселье русских в Сибири, как бы благословлено законом, начали приселяться за Уралом;

— в 1607 году даны канцелярские печати Тобольску, Верхотурью и Березову для наложения слепков на товары, пошлиною очищенные (в 1625 году даны новые печати всем сибирским городам);

— в октябре 1609 года разрешено, для понижения хлебных цен в Сибири, возить туда из-за Урала хлеб на вольную продажу, с тем чтоб воеводы не отбирали у продавцов хлеб на имя государево;

— царь Борис разумел жажду душ православных и соорудил церкви в городах и острогах, построенных во дни его царствования: в Тобольске — Вознесенская, Троицкая и Никольская (1601 и 1602 годы), все три на горе; в Тюмени — Рождественская и Борисо-глебская (в 1600 и 1601 годы);
в Березове — Воскресенская (1603 г.).

«Общее правило тогдашних земель…»

«… Воздадим же благодарение Богу, что огонь Православия к 1629 г. засветился впотьмах кочевой страны от подошвы Урала до Енисея, что Русский дух и Русская жизнь зажглись по всем сторонам Тобольска от Верхотурья до Тюмени, от Тары до Томска, от Мангазеи до Кузнецка и от Красноярска до Енисейска. Города, остроги и зимовья явились по большим и вливающимся в них рекам, падающим к северу. Конда, Сылва, Обь, Таз, Пясина, Хатанга с низовьем Енисея, Кан, Чулым и Томь — осмотрены больше или меньше, и орды везде положены в ясак, силою увещания или оружия, раз навсегда: ибо ясак, однажды взятый, влек за собой вечную обязанность подданства, сколько крат не изменили бы объясаченные. И за это правило Сибирь не щадила своей крови и устояла в правиле… Заселение Сибири равномерно совершалось и в христианском разуме чрез сооружение часовен, церквей, монастырей и соборных храмов. Общее правило тогдашних русских: где зимовье ясачное, там и крест или впоследствии часовня; где водворение крепостное: там церковь и пушка, ибо среди значительных отрядов, по благословению тобольских первосвященников, обыкновенно путешествовал священнослужитель со святынею. А где город, там правление воеводское, снаряд огнестрельный и монастырь, кроме церкви…»

Хроника событий

— в 1629-м, по распоряжению московского патриарха Филарета, в благодарение Всевышнему, даровавшему наследника престола царевича Алексия, и в ознаменование народной радости, Сибирь во все воскресные дни пела весь год молебствия с колокольным звоном;

— в апреле 1657 года велено взимать в Сибири подати и пошлины одною серебряною монетою, а медную, ходячую в России, исключить из обращения сибирского. Установление одной серебряной монеты для Сибири выражало изобилие в серебре и одновременно свидетельствовало азиатским соседям богатство и могущество России;

— в 1661 году Тобольское областное воеводство успело испросить постановление, чтобы без ведома тобольского начальства подведомные воеводства не имели права ни вступать в поход, ни принимать посланников, обыкновенно приезжавших с караванами. И вышло, что караванам надлежало приходить в Тобольск, в предосуждение прежнего торга Тары и Тюмени, это принесло неожиданную выгоду Тобольску.

«Кто ж русские, сперва пришедшие…»

«… Представление сибирской населенности в числах есть дело соображений, потому что ни летопись, ни грамоты древние, доныне известные, не помогают этому делу. Все достоверные свидетельства о переселении ямщиков, крестьян и воинских людей так малозначащи относительно чисел, что приобретение Сибири, как будто безлюдной, можно бы счесть за находку даровую…

Если в начале XVIII века число дворов в Сибири восходит до 37000, а в 1727 г. число ревизских душ до 170000, то зрителю Исторической Сибири нельзя быть столько хладнокровным, чтобы не желать доискиваться, сколь людна была Сибирь в I и II периодах.

В доказательство неполноты сведений остановимся на числе воинских людей (казаков). Летописи с 1586 по 1601 год, исчисляя казаков и стрельцов, посланных с воеводами из Москвы, других городов, взятых на службу из строгановских отчин, всего-навсего до 1100 человек… Летописи и указы также молчат о присылке на службу сибирскую литовцев, поляков, немцев и малороссия, а между тем поговаривают о недостатке казаков и приглашении вольницы в казачье звание. Мудрено ли после этого сочинителю Енисейской губернии молвить наобум, что в Сибири не бывало казаков более 500… Относительно к исчислениям российского правительства мы не знаем старшего числа, кроме переписи сибирских инородцев в 1763 году, а по этой переписи выходит их м[ужского] п[ола] 132000. Другое, следовавшее затем число — 184448 есть счет их по 5-й ревизии; третье число — 220300 есть итог 7-й ревизии.

Кто ж русские, сперва пришедшие на заселение Сибири? Вот примерный перечень их по городам, острогам, зимовьям, слободам, деревням и починкам к началу 1662 года:

— духовенства белого с причтами вновь переселенного с поколением — 1500, черного — 100

— чиновников высших и средних с подьячими — 1200

— воинских людей, не исключая казаков новокрещеных — 10000, отставных — 3000

— промышленников оседлых, и в том числе плотников и других мастеров, под именем посадских, в числе которых и 60 семей угличан, из Пелыма переведенных в Туринск и Тюмень — 4000

— промышленников расхожих, следовавших за партиями казаков — 2000

— служителей архиерейских, монастырских, дворовых господских и деловых людей — 3000

— ямщиков, казною переведенных, и к ним присоединившихся из-за Урала бобылей — 3000

— пашенных крестьян, вновь казною переведенных с поколением от прежних, и с прибылыми к ним — 3000

— крестьян, по воеводским вызовам семейно переселившихся, и пришлых к ним — 31500

— ссыльных — 7400, из них по р. Енисей — 3000, за Ангару — 4400.

«Все лучше видеть что-нибудь, нежели ничего…»

«Перед 1662 годом по селениям Закамо-Восточной черты были деланы легкие укрепления в упреждение дерзостей, какие начинали показываться в поведении башкир, некогда стенавших под тяжестью хана ногайского и с 1573 г. начавших отдыхать под Российскою державою и под защитою Уфы. Но народ дикий, между собою только свыкшийся, как табун степных лошадей, без правды естественной, без понятия о человеческом праве собственности, вовсе не знакомый с нравственной честью, и тем менее верный, чем более одолженный, думает ли хранить признательность к деснице миловавшей?…»

Правительство, предвидев, что волнение может расторгнуть прозрачную границу Сибири, стало заготовлять в Сибири воинскую опору и в 1661 году прислало в Тобольск многих европейских офицеров, приказав из родовых служилых тобольского разряда устроить пехотный тысячный полк другой рейтарский пятисотный, с правильным обучением военным движениям сообразно воинскому уставу 1647 года. Из Москвы в Тобольск было послано 2000 пудов пороха, 4000 пудов свинца, 1000 пудов фитиля, 1000 мушкетов с бандеролями. В 1662 году оба полка под командой полковника Полуевктова выступили в поход на Тобол и Исеть для обороны слобод, по границе водворенных.

Печальные факты пожаров, опустошавших Тобольск в 1629-м, 1643-м, 1677-м, 1680-м (последний, хотя не всеобщий, но также многоистребительный) подтолкнули Сибирского митрополита Павла сказать государю о надобности и возможности соорудить соборную церковь из кирпича. И закладка каменная начата в том же 1680 году.

«Представлялось, что кирпичной глины близ города довольно, и уже обожжено кирпича до ста тысяч, что известь найдена по р. Реж у близ. сл. Арамашевой, что заготовлено ея до 1500 бочек и до 50 приплавлено в Тобольск, что бутовый камень найден на Нейве и Туре, в 400 вер. от города, и можно доставлять его на досчениках и плотах казенными пашенными крестьянами, что понадобится только железа связевого из Устюга или Москвы, да 5 каменщиков и 20 кирпичников. Сверх того, испрашивалось позволение взять на строение из Абалацкой церкви 700 р., в архиерейском доме ныне хранящихся из опасения, чтобы попы и церковники, бражничая вместе со старостою и раздавая церковную казну в долги, не растратили ея вовсе, и к той сумме еще прибавить бы из государевой казны…»

Было повелено соборную церковь Софии строить каменную, по образцу церкви Кремле-Вознесенской Девичьего монастыря — так в Сибири было положено начало каменному зодчеству.

Хроника событий

— в 1686 году в Тобольске начали строить Преображенскую церковь в Знаменском монастыре, Богородице-Рождественскую и Абалацкую;

— в 1697 году Петр I наказывал воеводам тобольским приступить к каменной постройке Приказной Палаты, города с каменными стенами и башнями; также приказывал советовать жителям строиться из кирпича, для безопасности от пожаров;

— в январе 1696 года правительство потребовало чертежа Сибири на холсте с означением городов, острогов, слобод, расстояний и с размещением племен внутренних и соседей сопредельных. Через два года требованый чертеж, разумеется, без проекции, послан в Сибирский Приказ. Над этой холстиной трудился тобольский сын боярский Ремезов вместе с сыновьями. Все лучше видеть что-нибудь, нежели ничего…

С которых пор правительство стало обращать государственный свой взгляд на заселяемую Сибирь?

Из грамоты к туринскому воеводе видно, что перепись земель и людей по Сибири была в 1659 году. Вследствие общего государственного распоряжения о межевании земель в 1680 году в Сибирь были присланы писцы для счисления жителей в городах, острогах и уездах. Работа закончена за шесть лет.

В 1687 году вымерены по Сибири расстояния между городами, полагая 1000 сажень в версту, с назначением прогонов по 3 деньги на версту с проезжающих, исключая одних тобольских воевод.

По причине движимости в народонаселении в декабре 1697 года снова был наряжен из Москвы дворянин Качанов для проведения повторной переписи в Сибири дворов, людей и межевания земель, во всех имениях, кроме Сибири Заенисейской.