Деньги. Власть. Архитектура...или Задача с тремя неизвестными

Кто заказывает архитектуру?

Сложившиеся в современной Тюмени общественные отношения тихо и незаметно вытеснили архитектора из агентуры влияния на зодчество. Его место занял инвестор, девелопер и чиновник, фактически состоящий у них на службе. Ни культура, ни градостроительная наука, ни пресса, ни общественное мнение и социальная совесть не удосуживаются внимательно присмотреться к разрушающим архитектуру процессам. Элементарная градостроительная порядочность и забота о будущих поколениях расценивается как занудство, чистоплюйство и досужая помеха рвущей гужи наживе — якобы движущей силе прогресса.

Есть две точки зрения на поведение при неизлечимой болезни: говорить больному о ней или нет. У нас принята спасительная ложь (очень удобная для доктора позиция — путь заблуждения и покорности). Полярный подход исходит из того, что человек должен жить с открытыми глазами: сильный должен знать, что происходит. Знать, чтобы учесть, а если возможно, то что-либо успеть изменить. Например, сменить доктора.

Более капиталоемкого, чем архитектура, искусства не существует. Любые уклонения, заблуждения, возвраты и неудачи в ней обходятся обществу баснословными потерями не столько финансовых, энергетических, материальных, трудовых ресурсов, но (главное!) и утратами культурных достижений, что впрямую сказывается на духовных устоях человеческого сообщества.

Я далек от мысли, что обещанное крушение цивилизации, связанное с глобальными изменениями (смена магнитных полюсов, потепление или похолодание климата, озоновые и черные дыры), спровоцировано человеческой безответственностью, самодурством, цинизмом, напыщенностью, содомизмом, самонадеянностью и др. Но очевидно, что ржавление общества и упадок его институтов (в том числе и архитектуры) связаны между собой, порождают и провоцируют друг друга.

Развитие общества возможно тогда, когда нравы и нравственность становятся выше, чище и бескорыстнее. Если они падают, замешены на корысти, чванстве и превосходстве, никакая техническая или технологическая высота, никакие продвинутые инновации или богатство не обусловят движение общества к совершенствованию.

Фундаментальная наука, работающая на будущее человечества, — не только и не столько нанотехнологии, электроника, математика и космос. Это и социология, этика и эстетика, передача знаний о мире и о себе следующим поколениям; это кодирование в архитектуре этих знаний и многих других, сейчас, казалось бы, ничтожных, второстепенных вещей. Этот фундамент бытия может стать причиной упадка даже тогда, когда нанотехнологии достигнут величайших высот. Именно не контролируемые нравственностью и культурой технологии могут погубить человечество. Как, например, ядерное безумство.

Новые времена — новая архитектура. Кажущийся прогресс зодчества — замена тектоники технологией — свидетельство явного вырождения архитектуры. Роскошь и безмерное услаждение становится доблестью.

Архитектура — наука о людях

Архитектор не делает проект специально плохо или специально хорошо. Он работает КАК УМЕЕТ. И чтобы новостройки в городе были подлинно достойны, надо искать, кто может родить архитектуру уместно (у места!). Для этого давным-давно и придуманы архитектурные конкурсы. Это особая сторона архитектуры, когда ныне живущие и практикующие архитекторы предлагают палитру, прейскурант, прайс-лист архитектурных решений с разными философскими, техническими, эстетическими, композиционными и функциональными подходами. Общество, в лице его уполномоченного профессионального органа (жюри), отберет то предложение, которое в настоящий момент наиболее отражает чаяния, потребность социума. И только на последнем этапе отбора — уже среди равнозначных двух-трех проектов — президент или губернатор может указать пальцем на один, который и станет победителем. Такова общепризнанная схема отбора лучших из значимых проектов. Она используется во всех цивилизованных странах мира. При астрономических суммарных затратах на архитектуру стоимость проведения архитектурных конкурсов ничтожна.

Стоимость проведения конкурса на архитектурный проект тюменского драмтеатра аж в 10 миллионов рублей составил бы всего лишь менее полпроцента бюджета стройки! Но конкурс позволил бы избавить нас от зловещего прецедента воинственной бездарности. И, возможно, позволил бы найти более рациональное решение, сократив затраты. Скупой платит дважды. Дурак, по пословице, — трижды.

Она, безусловно, окупается вероятностью исторической безошибочности результата. Так в наши времена были отобраны проекты и построены театр в Сиднее, Дефанс в Париже, строится Большой Музей в Египте и др. Тюмени, позиционирущей себя столицей нефтеносной Сибири и будущим городом-миллионником, следовало бы приложить существенно более значимые труды и организаторское усердие к своему зодчеству, которое только и может (в совокупности с творчеством архитекторов) создать достойный предназначенному город.

Странно: глядя на творение рук человеческих, одни считают его верхом изысканности, гордостью духа, чудом архитектуры, но другие — пределом безвкусия, концом непрофессионализма и позором времени. Так бывает достаточно часто, когда разные люди видят разное в одном. Очевидно, дело не столько в архитектурных качествах, сколько в различиях людей. Тогда для кого должен строить зодчий? Для изощренных мыслителей, проникающих в глубь вещей, или для потребителей, которым доступна лишь внешняя форма? И как примирить противоречия в оценках?

Выходит, архитектура — скорее наука о людях, чем о градостроении. И, создавая произведение архитектуры, зодчий в равной мере строит и человека — пусть в самой малой степени — и частично общество.

Сейчас между агрессивным невежеством и жизненно важными для социума решениями не оказалось предохранителя в виде профессионального взгляда на вещи. Деньги — коррупция — невежество — вот путь к атектоничной архитектуре.

Власть и деньги (в целом двухрычажный механизм) всегда находили друг друга, всегда оказывались по одну сторону баррикад. За исключением коротких периодов времени, когда они воевали друг с другом (в результате победитель все равно присоединял к себе побежденного). И именно они заказывают архитектуру, подпирая ее произведениями свои устои, — весьма эффективно. Так было при фараонах и цезарях, королях и царях, дуче и фюрере, генсеках и президентах. Существенным было только то, кто чем управляет: то ли деньги властью, то ли власть — деньгами?
Как маятник часов, управление перманентно переходило то к одному, то к другому полюсу верховенства.

Сейчас традиционная структура властвований претерпевает некий дрейф центра тяжести в сторону экономики. Административная и государственная власть, упустив, отдав экономические рычаги (или не завладев ими), все больше уступает руль и в определении национальных идеологических целей, методов и предпочтений. Архитектура, исконно являющаяся инструментом владычества, не может остаться в стороне. Она вынуждена поддерживать социальный статус нового могущества, дающего ей жизнь, материализуя претензии VIP-клуба, образное воплощение мечты которого сейчас не идет дальше самого-самого Манхэттена, средневекового замка или кич-классики.

Архитектура и политика

Современные градостроительные политики напоминают ребенка, который достаточно взросл, чтобы научиться зажигать спички, но и достаточно глуп, чтобы не видеть связи между этим и возможным началом большой беды. Они (политики) научились командовать (руководить) градостроительством, но не представляют последствий этих команд. Политика — не удел исполнительной власти. Исполнительная власть исполняет политику, но не координирует ее.

Политика как самое концентрированное выражение экономики (В.И. Ленин) касается главного и второстепенного, приоритетов, общественных отношений. Самое важное в политике — устройство государственной власти, применительно к архитектуре — устройство градостроительной системы, взаимоотношения составных частей, технология процесса. Политика не касается частного. А на единственном тюменском Координационном совете по градостроительной ПОЛИТИКЕ рассматриваются (согласуются, утверждаются) именно частные проекты. Задача политического совета — постановка принципиальных задач, перспективных целей, оценка сил и текущих возможностей, разработка методов достижения целей, системный анализ состояния дел.

Если губернатор как глава Координационного совета лично занимается архитектурой (именно занимается: рассматривает, одобряя или нет, каждый назначенный к строительству в области проект), а не поощряет, интересуется или поддерживает искусство архитектуры, в Датском королевстве не все в порядке.

При том, что никакой градостроительный совет или административный документ не определяет градостроительную или архитектурную политику; государство отказалось от лицензирования архитектурной деятельности — дилетанты-чиновники высоко несут изображение классического портика на палке, выдавая его за профессиональное знамя архитектуры, ловко жонглируя терминами и вводя в заблуждение общество. Тюменский Союз архитекторов вообще перестал хоть как-то влиять на процесс, выступая просителем (у других саморегулируемых организаций) разрешения участвовать в градостроительстве, а у власти — кормиться профессией.

В архитектуре бессмысленно сетовать на допущенные ошибки. Сослагательного наклонения в ней нет, хотя и в современной истории известны случаи уничтожения новостроек, когда мнение общества, народа не сходится с мнением чиновничьих бонз. Важнее извлечь уроки — хоть какие-то! — чтобы не наступить еще раз на те же грабли.

Искусство архитектуры отличается от всех других прагматичностью, утилитарностью, практичностью, крайней необходимостью и затратностью. Теми же мерками, что живопись, кинематограф, скульптуру, театр, архитектуру мерить нельзя: архитектура — не зрелище!

В кинематографе, например, для создания иллюзии реальности уже обычны съемки фильма в нейтрально-условных декорациях, наложение компьютерной графики — и просмотр завораживающего ЗРЕЛИЩА с потрясающей деталировкой необузданных фантазий.

Можно ли человечеству жить, развиваться, плодиться в таком же иллюзорно-эфемерном пространстве, как в кинематографе, где к экономным конструктивным устоям приклеены для услады глаз иллюзорные чудеса? Например, виртуально кинопроецированные изображения на голые стены — узоров, цветников, парков, циклопической кладки средневековых замков или венцов бревенчатого терема, канелюр, сандриков и капителей римских палаццо или гламурно-глянцевых обтекаемостей? Пустых декоративных колоннад и нарисованных витражей?

Можно — если для человечества достаточно питаться только суррогатами, эрзацами, имитаторами, генно-модифицированными продуктами, таблетками с запахом бекона и лапшой со вкусом говядины… и размножаться из пробирок.

Нельзя — если мы хотим остаться людьми с естественными потребностями, возможностями, обязанностями и правами.

Принуждение к культуре

Современные строительные технологии — триумф человеческого гения. Но это не архитектура. Попытка новой технологией создать все (в том числе и классические) формы приводит к торжеству пошлости.

Из архитектуры — только памятники архитектуры под эгидой Минкультуры. Это сравнимо с тем, что только шедевры кинематографии были бы подведомственны культуре, а киностудии — министерству легкой промышленности, творческие союзы — профсоюзам, театры (поскольку памятников-спектаклей не существует), видимо, министерству торговли, фольклорные ансамбли — агентству коммунального хозяйства.

Пришла пора принуждения к культуре. Ждать этого от управлений и департаментов градостроительной политики не приходится, а вот ведомство культуры может сыграть в этом не последнюю роль.

Архитектура современности — эстафета от тех, кто до нас, к тем, что после. Мы создаем ее, конечно, для себя, но нам ее надо передать потомкам. Поэтому общество должно изъявить согласие на новую архитектуру, и для этого надо развивать культуру. Нынешнее поколение все больше думает и заботится о себе. И все меньше о грядущих.

Последнее время пародисты так поднаторели, что практически невозможно было бы отличить пародию от оригинала, если бы пародисты умышленно не включили в пародию явные и безусловные несуразности, нелепости и провокации. А голоса, мелодии, ужимки, темы пародий вполне соответствуют оригиналу. Современная архитектура напоминает мне эти пародии. Явно и умышленно современные архитекторы изображают зодчество (по свидетельству академика И.В. Жолтовского, «украшают архитектуру архитектурой»), намеренно искажая (так, для смеха) идеи, сущность, философию, доводя их до нелепости и используя только узнаваемую форму.

Поводы установления памятников измельчали. Если прежде воздвигали памятники героям, триумфам, аллегориям и божествам, теперь — шпротам, котам, безымянным дворникам и сантехникам. Келейные формальные процедуры так упрощены, что нет препятствий лавинному потоку новых «памятников».

Правда и ложь — не только в политике, вере, быту, но и в архитектуре. Нынешнее время — испытание самодостаточности, свободы, авторитаризма. В архитектуре — великая смута.

Архитектор (автор) не может лгать, притворяться, лицемерить. Воспитание будущего архитектора состоит в таинственном превращении чести и совести в искусство. Прозаический обмен их на звонкую наличность ничего общего с архитектурой не имеет.

Соглашаясь делать римейки и дежавю, архитектор — уполномоченный представитель будущих поколений — сам опускается до уровня богатого, но невежественного инвестора, демонстрируя оскудение духа. И опускает грядущие поколения до уровня современного нувориша.

Поколение молодых и жадных хочет архитектуру для себя — дешево, быстро, как можно больше. От этого бессмысленное нагромождение кубокилометров зданий на мизерных площадках, нехватка стоянок для автомобилей, пропавшие детсады и ясли, скопище дворцов торговли, мириады заборов и шлагбаумов.

Каждое поколение оставляет после себя памятники. Наравне с современной архитектурой — противоречивой, коммерческой, фальшивой — бреши в реестрах памятников прошлого. Сгоревшие, снесенные, перестроенные, обесцененные новостройками. Это и есть памятник нашему поколению.

Выгодно делать достойную архитектуру — свою, особую, не вторичную. Вторичная архитектура воспитывает вторичное сознание, заимствованное, не самостоятельное, подчиненное, что, в свою очередь, воспитывает вторичное,
несамостоятельное поколение. Архитектура — часть бытия, которое определяет сознание. В этом социальное значение искусства архитектуры.