Досье на тромбониста

Все страницы исписаны ровными и скупыми строчками: когда родился, где учился, кем трудился... А что еще надо? Этим бы и КГБ утешилось. Поэтому Виктор Емельянович удивляется, что я еще и на разговор его пытаюсь вывести.
— Сорок пять лет проработал в музыкальном училище, — неохотно выдавливает он из себя. — Выпускников у меня — список громадный! Они у меня по всей России разбросаны. Двое окончили институт военных дирижеров, в Москве служат. Иван Рябухин — подполковник, Алексей Пинчук — капитан, а может, уже майор. Да там же все это написано! — Бураков опять нервно кивает в сторону тетрадки.
Не охотник он лясы точить. Привык говорить с публикой на языке тромбона. «Я получал удовольствие от игры на этом инструменте. Всю жизнь», — признается.
Виктор Бураков рос без родителей. Ему было лет шесть, когда умерла мама. Отец? Они с матерью разошлись. И бог весть, к какому берегу его прибило. Оставалась еще тетя. Но она подумала-подумала — и решила: сироте будет лучше в детском доме.
В его судьбе случилось аж три (!) детдома — в селах Жедоусово и Пинигино и городе Ишиме. Насколько лучше ему там было? У Буракова ответа нет. Ему не с чем сравнивать. К казенщине он постепенно привык, поскольку «сама жизнь заставила».
Мы же, имея на руках «досье», можем предположить, что не будь в биографии Буракова приюта для одиноких сердец, прожил бы он свою жизнь трактористом или скотоводом. Это скорее всего. Ну, может быть, в агрономы выбился. А так... руководство Ишимского детского дома своих питомцев после 7-го класса направило в Тюменское ремесленное училище, где наш герой выучился на слесаря-монтажника по судовым установкам.
Два года Виктор Емельянович отработал на судоремонтном заводе, после чего плюнул на профессию — и пошел на поводу у призвания. А призвание свое он почувствовал еще в детдомовской самодеятельности. В общем, не было бы в его жизни музыкантского счастья, кабы не тетушкино ответственное решение.
Детей в самодеятельность толкали воспитатели, да так, что после этого у “припертых к сцене” детдомовцев вырабатывалось собственное желание петь и танцевать.
— Я танец «Яблочко» танцевал. Могу грамоту показать, — по-детски простодушно хвалится Бураков.
Но танцы остались в прошлом — после того, как ему в руки попал тенор. Потом он попробовал играть на баритоне и  тромбоне. Духовые инструменты Виктор Емельянович не забросил даже в ремесленном училище, занимался там в оркестре. А работая на заводе, бегал в клуб «Водник», где тоже играли «духовики». Так к 1958 году в нем созрело твердое желание поступить в музыкальное училище.
Его взяли. Без аттестата музыкальной школы. Видать, в детдомовской самодеятельности подготовка была серьезной. В училище Бураков окончательно определился, выбрав тромбон — инструмент с мужским голосом.
Он попал в класс к Виталию Руденко — тромбонисту, дирижеру, директору музыкального училища.
— Прекрасный человек, хороший педагог. Царство ему небесное...  — отзывается Виктор Емельянович.
Не попадись на его пути этот человек, как знать, каким бы он сам потом стал преподавателем? Да и стал ли бы?
— Это как-то само собой получилось, — смущенно разводит руками Бураков. — Я любил возиться с ребятами.
Ему предложили остаться в училище. Он согласился. Помимо тромбона преподавал дирижирование, чтение партитур, обучал студентов игре на теноре, тубе. Сам заочно учился в Уральской консерватории имени Мусоргского. Успевал работать одновременно в нескольких оркестрах: духовом, симфоническом, народном, эстрадно-симфоническом, цирковом...
— И так доработал в училище до пенсии, — констатирует. — В последнее время играл в муниципальном духовом оркестре, которым руководит мой ученик — заслуженный работник РФ Станислав Ларин.
У него вообще много талантливых учеников, никогда не изменявших своей профессии. Спрашиваю: в чем педагогический секрет мастера?
— Да какой секрет?! — отмахивается. — Я готовил специалистов “как человеков”! Они же приходили с улицы, обрабатывать приходилось. Воспитывал своим примером. Самое важное было  привить любовь к инструменту.
На пенсии Виктор Бураков отдыхает. Так он сам говорит о своем времяпрепровождении. С удовольствием ходит на выступления ларинского оркестра, в котором половина состава — его выпускники.
— А сами-то инструмент в руки берете? — продолжаю донимать его вопросами.
— Сейчас уже нет, — сердито признается Виктор Емельянович. — Я тромбон внуку подарил. Он у меня занимался.
— Играет?
— Нет, училище-то окончил. Потом в ТВВИКУ отслужил — в оркестре. А сейчас учится в нефтегазе. Ну, не лежит у него душа к музыке. Что ж... Сейчас плохо ребята идут в музыку. Не престижно стало...
Недавно Виктора Емельяновича навестил выпускник. Приехал из Сургута. Он чуть ли не каждый год к Буракову заезжает. Радует старика.
— Он сейчас дальнобойщик. Нефть возит по всей России, — объясняет тромбонист и с грустинкой добавляет: — Музыкой уже не занимается. А в армии служил в штабном оркестре.
Но зато как оживляются его глаза, когда он, рассматривая старые фотографии, видит своих успешных учеников!..
— Вот смотрите: это Александр Молоков — дирижер оркестра УВД! — расцветает Виктор Емельянович.
...Ему есть кем гордиться. Список выпускников-профессионалов занимает пять страниц его досье.