Алексей Янин: «Кризис повторится, но не скоро»

— Алексей Николаевич, каковы, на ваш взгляд, итоги уходящего года?

— Несмотря на существующие проблемы, экономика выздоравливает. Я достаточно критично отношусь к статистике, но некоторые вещи опровергать невозможно. Например, по статистическим данным, на юге Тюменской области рост промышленного производства в среднем составил более 25%. Конечно, пока мы имеем положительную динамику в первую очередь за счет освоения Уватской группы нефтяных месторождений, где уровень добычи увеличился на 80%.

Это самый лучший показатель в истории развития нефтяной промышленности южной территории, однако нужно учитывать, что он носит характер разового эффекта, а значит, никогда не повторится.

В обрабатывающем секторе произошел прирост производства в сопоставимых ценах на 20 процентов. Понятно, все идет в сравнении с низкой базой 2009 года, тем не менее позитивные результаты есть. Но ситуация очень неровная.

С небольшим приростом, устойчиво работает производство продуктов питания. Хорошая динамика наблюдается и в производстве строительных материалов. Пока сохраняются солидные объемы ввода жилых домов. При этом есть угроза, что через год-два возникнет некоторый спад.

Тяжелая, даже катастрофическая ситуация, как и в прежние годы, в легкой промышленности. Торговый сектор тяжело выходит из депрессии: товарооборот не увеличивается.

— Доходы населения не успевают за стремительно растущими ценами?

— Да, в первую очередь по этой причине возрождение потребительского спроса на рынке идет крайне тяжело. Не оправдал надежды и пивзавод «Очаково», куда вкладывались средства, в том числе в виде предоставления налоговых льгот. Его мощность — 12 млн декалитров, которую он использует всего на одну треть.

— Как обстоят дела в машиностроительной отрасли?

— Там тоже ситуация неровная. Есть некоторые позитивные изменения, связанные с тем, что нефтегазовые компании стали делать больше заказов. Но в этом секторе все непросто. Многое ведь еще зависит от субъективных факторов, от личности руководителя, его способности, умения договориться с нефтяниками. Продвижение выпускаемого продукта на рынок идет тяжело.

— Может быть, все дело в неконкурентоспособности продукции?

— Да, это большая проблема. На мировом рынке наша продукция почти не признается. Как бы мы ни пытались представить себя в выгодном свете, есть объективные критерии объема экспорта, который, увы, мизерный на фоне экспортируемых углеводородных ресурсов.

— Хотелось бы услышать ваше мнение по поводу импортированной продукции. Чем обусловлен огромный приток в нашу страну товаров, в частности, из Китая?

— Их закупает не государство, а предприниматели. Заградительные барьеры ставить нельзя, поскольку Россия готовится вступать в ВТО. Несмотря на то, что Китай, где процветает нелегальный импорт, контролировать очень трудно, тем не менее возможно. Есть такие механизмы регулирования, как несоответствие продукта техническим, гигиеническим стандартам, на основании которых органы, отвечающие за контроль импортируемой продукции, могли бы работать более эффективно. Речь идет о нетарифном регулировании.

— А как в принципе вы оцениваете китайскую экономическую систему?

— Она весьма специфическая, и нам, конечно же, не подходит. Россия все-таки ближе к европейской. Вот смотрите: два года назад в Пекине средняя зарплата у строителей на создании олимпийских объектов была 100 долларов. У нас никто бы не согласился на такое нищенское вознаграждение за столь каторжный труд. Там другие ценности, уклад жизни, дисциплина — словом, другой менталитет. Люди готовы работать за чашку риса.

— Какая экономическая модель, на ваш взгляд, более прогрессивна: европейская, азиатская, американская?

— По моему убеждению, американская. В США придерживаются политики стимулирования конкуренции и минимального вмешательства государства. Там существует очень много инструментов регулирования, в том числе есть политические силы, которые следят, чтобы органы власти действовали корректно, эффективно, не допускали различных злоупотреблений. Да, страна переболела, немного запуталась, перемудрила с применением некоторых инструментов. Система стала непрозрачной, неуправляемой, в результате чего и наступил кризис.

У всех были ожидания, что все и всегда будет хорошо. Но так не бывает. Рано или поздно кризис наступает. И так во всех странах. В текущем десятилетии он наверняка еще повторится.

Теперь что касается других моделей. Японцы, в отличие от американцев, имеют традиции сильного вмешательства государства в экономику. В результате последние 10 лет страна топчется на месте, практически не развивается. Деньги раздаются почти даром. ЦБ предоставляет кредиты коммерческим банкам под 0,1%, поскольку уже несколько лет в стране царит дефляция, из-за вялого спроса на товары и услуги снижаются цены. Японская экономика длительное время находится в состоянии депрессии.

Иная ситуация в Германии. За последние месяцы она интенсивно развивается. Там существуют разные индексы доверия. Экономическая система основана на высокой конкурентоспособности товаров. Они дорогие, однако находят своего потребителя, будь то люди или целые компании, которые предпочитают приобретать дорогостоящий, но качественный продукт. И Германия, надо сказать, благополучно выходит из кризиса.

А вот группа восточноевропейских стран испытывает проблемы, связанные с состоянием финансовой системы, других секторов. Это Италия, Испания, Греция, а также случайно попавшая в этот черный список Ирландия, где ситуация гораздо серьезнее, чем в других странах, из-за очень большой задолженности организаций, населения и государства перед различными кредиторами. Как некогда благополучная Ирландия сможет выбраться из клубка проблем, пока непонятно.

— Какой путь развития выбрала Россия?

— Свой. Не существует единой системы для всех. Каждая страна развивается по-своему.

— Только вот, похоже, мы окончательно не определились в выборе модели: «шарахаемся» от одной к другой.

— Никому не надо подражать. Америка, Япония, Германия, Индия никого не копируют — все идут своим путем.

— Однако от глобальной экономики возвратимся к региональной. Что год грядущий нам готовит? Кризис будет иметь продолжение?

— Нет. Никакой второй волны не предвидится. Экономика области будет развиваться, но уже более медленными темпами, так как потенциал роста на основе низкой базы 2009 года исчерпан. Основные перспективы связываются с дальнейшим развитием Тобольского нефтехима. Туда уже завезено технологическое оборудование, и в ближайшее время начнутся активные строительно-монтажные работы. Это благоприятно скажется на общей инвестиционной политике, на создании рабочих мест, объеме собираемых налогов… Других проектов столь крупного масштаба нет и пока не предвидится.

На Севере деятельность нефтяных компаний постепенно сворачивается. Поскольку новых крупных месторождений не существует, они (компании) начинают освоение в других регионах: Красноярском крае, Иркутской области, на севере европейской России, в северном Прикаспии. То есть доля Тюменской области в общей добыче, в общем объеме буровых начинает стремительно снижаться. Это грозит нам серьезными потерями налоговой базы. По моим оценкам, к 2015 году они составят от 20 до 30 процентов. Этот процесс остановить практически невозможно. Наш единственный шанс — развитие обрабатывающего сектора, переработки.

К сожалению, о выпуске того же полипропилена мы рассуждаем уже много лет… Ну а о проекте «Урал промышленный — Урал Полярный» говорить не буду, поскольку там никакого реального движения нет. Что бы ни строилось на Севере, порой за сотни километров в стороне, все подводится под этот проект. Я не вижу в нем движущего локомотива, который бы потянул экономику региона.

— Идет падение добычи нефти, истощаются запасы — об этом во всеуслышание говорят специалисты, ученые…

— Да, добыча снижается, будет снижаться и впредь. Эту тенденцию интенсивной выработки запасов уже не изменить. Частным компаниям нужна быстрая отдача на вложенные средства. Боюсь, то же самое мы можем получить и на юге области.

— Тогда со временем и перерабатывать будет особо нечего?

— Нет. Сырья хватит надолго:  сырьевая база очень большая. Нефтехимическое производство можно создавать. А вот с переработкой нефти не все однозначно. В Антипинский НПЗ надо вложить еще миллиарды долларов, чтобы создать нормальный завод, отвечающий современным требованиям, с глубокой переработкой, производящий качественный продукт. Пока же существующая структура производства, прямо скажем, архаична. Повторяю: нужны огромные деньги, и все зависит от того, найдут ли собственники предприятия необходимые ресурсы.

Далее, я пока не вижу улучшения ситуации со сбытом сельхозпродукции. Огромное ее количество остается нереализованным. Тут услышал, что в хозяйстве «Ембаевское» в прошлом году было выброшено 6 тысяч тонн (!) овощей. Это целых два эшелона! Не смогли продать. На рынке есть разные ниши, и нашим аграрникам нужно их занимать. Надо и развивать переработку, и уметь подавать товар потребителю уже в другом виде.

В целом же, думаю, в предстоящем году каких-либо провалов не ожидается. Я его рассматриваю как год восстановления после кризиса. Но развитие будет идти медленно, достаточно тяжело.

22 тысячи рублей составляет средняя зарплата населения юга области. С учетом инфляции она ниже, чем два года назад. Это в значительной степени определяет пониженный потребительский спрос на товары и услуги.