По веленью души, по закону поэзии...

Зачем, спросите вы, деловым и успешным людям слать свои стихи на какой-то там сайт? Трудно ответить. Возможно, затем, чтоб хотя бы на время освободить душу от внезапно родившихся и переполняющих ее строк — очень личных…

Кто теперь скажет точно, что происходило в душе губернатора Тамбовской области,
а позже министра юстиции Гаврилы Державина — начинающего стихотворца? Как начинался творческий путь дипломата Александра Грибоедова? Был ли чувствительным человеком глава комитета иностранной цензуры Федор Тютчев?..

Сегодня мы знаем: все они достигли значительных карьерных высот, однако в историю вошли именно как литераторы, поэты…

Чье творчество представлено сегодня на «поэтическом» сайте?

Делится сокровенными строчками Владислав Сурков, первый заместитель руководителя администрации президента. К слову, автор текстов к песням рок-группы «Агата Кристи». Представлено здесь творчество Джахан Поллыевой, помощницы и спичрайтера президента. Кто не знает, текст к саундтреку фильма «Ирония судьбы. Продолжение» — ее текст.

…Сегодняшняя поэтическая страница в «Тюменских известиях»…Пусть она станет приятным сюрпризом для наших читателей.

Не удивляйтесь: стихи этой подборки тоже принадлежат вполне деловым людям,
чья профессия напрямую связана с работой законодательной ветви власти нашего региона.

Андрей Емельянов (пишет стихи не один десяток лет) — руководитель аппарата Тюменской областной Думы.

Светлана Павлова и Станислав Юдашкин — консультанты управления по обеспечению информационной политики.

Юлия Кобзева — консультант отдела государственной, гражданской службы и кадров.

Вот так. В областной Думе, там, где рождаются новые законы, — есть, оказывается, место
для поэзии. Какой? Судить вам, читатель.

Андрей Емельянов

ЛИРИКА ОДНОГО МГНОВЕНИЯ

Лег по лощинам утренний туман,
Брел по траве холодной
и стозвонной

Седой старик, а рядом удивленно

С ним щебетал безусый мальчуган.

Темнели в бликах пики
стройных сосен,

Разросся в сполох первый луч

рассвета.

Старик сказал: хмелеют травы,

осень…

А мальчик не поверил в это.

Старик сказал: сегодня будет

вёдро,

А завтра непогодь — жди ветра.

А мальчик был до дерзости

упорным

И… не поверил в это.

И были красновато облиты

Луга и пашни, зелень горицветов,

Огнем рябинным догорало лето,

Освобождая мир от суеты.

Так шли они, старик и сорванец,

К прозрачному ключу у дальней

дали…

Родник земли отцов его отец,

И дед, и прадед очищали.

1975 г.　

 

ПАМЯТЬ

Слишком жарко сегодня что-то,

Слишком часто крик журавлей,

Я и сам, поминая кого-то,
Точно так же б кричал в синеве.

Над березовой рощей,
над озером,

Где вода, как слеза из-под век,

Отражает закат бледно-розовый,
Облаков проплывающих снег.

Босиком бреду по траве

Через луг, во-о-н до той деревни.

Там три тополя в синеве

Желтизной посыпают землю.

Там по речке осоками омуты

Заросли, а еще говорят,

Там у каждого круглого дома

Словно сторож сруб журавля.

Вот и дом, что кирпичные трубы

И под пыльным навесом дрова…

Захожу. Здравствуй бабушка Люба,

Как живешь ты, родная?

Жива. Ой, жива и всплеснула

руками:

Что с порога-то? Проходи.

По-старинному трижды губами

Прикоснулась к щекам моим.

И заплакала вдруг… Ну что ты,

Успокойся… Я слов не найду.

Мне ж, как чибису над болотом,

Разрыдаться сейчас самому.

Так стоим неподвижной иконой,

Что сказать ей, ее ли вина,
Что спустя тридцать лет по дому

Полоснула огнем война.

Умер дед… Его хоронили

Три сестры и четыре брата,

Жены их да мужья, да внучата,

Да в степи голубые ковыли

Провожали седого солдата.

Умер дед, преждевременно умер,

Две контузии, восемь ран,
Пять осколков, три следа от пули,
Да напалмом сожжены глаза.

Он сказал тогда: знаешь, Люба,

Схорони меня там, где поля,
Где звенят журавлиные трубы,

Где три тополя дружно шумят.

И сейчас по осенним закатам,

 Когда листьям окраситься в медь,

Тополям над могилой солдата

Вечной памятью заалеть.

Будут петь по урманам ветры,

Над просторами солнечной ржи.

В каждом хлебе и в каждом рассвете

Как пример для меня его жизнь.

1975 г.

***

Не боюсь самолетного рева,
Ни подъемов, ни спусков крутых.

У соседей болеет корова,
Я боюсь, чтоб теленок не сгиб.

Он еще не родился лобастый,

Баба Паша, лечи его мать.

Вместе с ним мы лугами и 

пажитями

Будем хмель и траву собирать.

***

Хмель опутал калитку

Старого дома.

Я дарю маргаритку

Девчонке знакомой.

И от глаз ее синих,
Бездонных, как омут,
Словно хмелем опутан,
Словно цепью прикован.

***

Есть у нас в Сибири амазонки,

Все как откровенье для меня:

Резкий жест руки прозрачно

тонкой

Вздыбил непокорного коня.

Вороной храпит, воротит мордой,
Дикий взгляд и пена в удилах…

Мелодичнее органного аккорда

Цокает под вороным земля.

А девчонка лишь одно мгновенье

Промелькнула в золоте волос,

Только не рожденная из пены,
А из тех вон голубых берез.

Дядя Ваня — строгие седины

Усмехнулся — ишь ты,
сын бисов,
Это ж дочка кузнеца Данилы,

 Черт не девка, где нам до богов.

Он смеется — не смотри,
не блазнись.

Ветер в поле не твоя печаль.

Лучше поспешай голубоглазый,

 Скоро вечер, лучше поспешай.

Дядя Ваня, да оставь ты эти вилы.

Кто сказал, что ветр не про меня?

Дай мне вон того золотогривого,

Что танцует чертом у плетня.

Я летел над полем, над туманами,
Что клубятся к вечеру в низинах.

Только не нашел я той нежданной,
Только не нашел я той красивой.

1977 г.

 

СКРИПКА

Ах, эта скрипка, если б мог

Я б написал ей пару строк.

Но с нотной грамотой не очень,

К чему скрывать, известно всем:

Ее не знаю я совсем.

Но если б знал кто, как средь ночи,
Когда не явь, когда не сон,

Кларнет со скрипкой в унисон

Во мне то плачет, то хохочет…

Я не железный, я встаю

И достаю тетрадь свою.

На белые ее поля

Не ноту «до», не ноту «ля»,
Не ключ скрипичный с завитком,
Пишу стихи, стихи… Потом

Их рву, смешно предположить,

Что можно в слоге изложить

Хотя бы звук один простой.

Что толку в рифме — труд пустой.

Ах, эта скрипка, если б мог

Я б написал ей пару строк.

***

У раскрасневшейся рябины

Усталый вид — я отцвела.

Но как гремят колокола,
Когда хмелеют соком винным

Под свадебные переливы

Соседи нашего двора.

***

По дорогам пыльным,
По лесам, овинам

Разметался август

Песней журавлиной.

Расплескались синью

Грозовые дали

И хмельной Россией

Ливни загуляли.

Загуляли ливни,
Расшумелись клены

Я, как в детстве звонком,

Рыжий да зеленый,
Рыжий да зеленый,
Почему не знаю

Расшумелись клены,
Расплескались дали.

Через луг осокой,
Да к реке тропою,
Там обрыв высокий,
Ухну головою.

Разорвется сердце —

Холодна водица.

Долго крик мой будет

Гулко в берег биться.

Тише, тише ветры,
Успокойтесь воды,
О-о-х! Не потону я,
Не из той породы.

Там на дне глубоком

Знаю, ждет русалка,
Иль вам синеокой

Девушки не жалко?

С детства с ней знаком я,

Заплетал ей косы,
А сейчас целую

Синь простоволосую.

И смеются рыбы,
Проплывая мимо:

Дочке водяного

Счастье привалило.

Ой, не смейтесь рыбы,
Полно вам смеяться,
Долго ль под водою

Можно продержаться.

И опять в разлуке

Целый год с русалкой,
Иль вам, раки, щуки,
Девушки не жалко.

Как забрезжит утро,

Мокрый и усталый

Я бреду как будто

Горизонтом алым.

Спросит дома мама:

Где ты ночь шатался?

Под водой, скажу я,

С милой целовался.

Под водой, скажу я,

Тоже скоро осень,
Захмелеют раки,
Загрустят лососи.

***

И боль моя, и мира пакость,
Что в жизни этой я знавал,
Не заставляют меня плакать,
Но лишь итожить карнавал,
В котором жить еще мне годы

И все устраивать еще,
И в доме добрую погоду,

И на душе… И это все,
Все это мне не надоело,
Лишь потому, что славно жить,

Тебя любить и быть умелым

И в жизни жизнью дорожить.

Не надоело быть собою,
И быть на острие огня.

Не надоело мне судьбою

Хранить прекрасную тебя.

Мне много многими давалось,
И много взять уже пришлось,
Но мало меньшего отдалось,
Рад и тому, что удалось.

И что во мне еще творится,

Не знаю, Бог меня простит

За то, что жизнь моя струится

За то, что я не смог спасти…

Но точно знаю: в мире странном,

То пилигрим, то камнетес,

Наступит срок — и хор органный

Меня растрогает до слез.

И будет, будет, еще будет

Навстречу Солнцу и Луне

Тот Крик, что всех людей разбудит,
Кто еще помнит обо мне.

 

Светлана Павлова

ОСЕНЬ...

Настала осень для двоих

Унылый дождь

Туманный морок

И холодок в глазах твоих

И мне …за сорок.　

МУЗЫ

Мы поэзию любим,
Мы поэтов лелеем,
Мы цветов не загубим
И сорвать не посмеем.

Наше имя неслышно,
Наша слава негромка…
Только знает Всевышний,
Где поэзии кромка,

Где та грань, за которой
Погибают поэты.
Уходя, они вторят:
«Где ты, милая, где ты?»

 

Минсалиму Тимергазееву, мастеру-косторезу

 

Художник, творец,
генератор идей,

Живёшь ты всегда для друзей,

для людей!

И чудо является из-под резца

В искусстве начала нет,
нет и конца.

Философ, маэстро, поэт,
лицедей,
Ты солнце принёс
в этот город дождей!

Тобой восхищаются Север и Юг,

Ты космос открыл
в завихрении вьюг.

Ты вбил в мироздание солнечный гвоздь,

Волшебной становится древняя

кость.

И гордое имя твоё — Минсалим

Звучит во Вселенной
как творчества гимн.

Тебе помогает и Бог, и Аллах,

Но скорбь мировая в раскосых

глазах…

О чём ты страдаешь,
судить не берусь:

Разбитый Тобольск
иль распятая Русь?

Богатства не нажил, жену схоронил,

И лишь от чиновников —
море чернил.

Фундамент у дома бурьяном зарос.

Построить дом мастеру —

сложный вопрос.

И в области газовой и нефтяной

Нередко творец остаётся
с сумой.

Однако придёт к нам
и добрая весть:

Пророки в Отечестве
всё-таки есть!

Тебе, Минсалим, восхищение

наше,

Ты делаешь мир и светлее,
и краше.

Сегодня случился с тобой

ЮБИЛЕЙ —

Прими поздравленья от верных

друзей!

2010 г.

Юлия Кобзева　

В тихом парке ханты-мансийском

В лужах мечется серая рябь.

Я с земли поднимаю листья —

Дочке в школу гербарий собрать.

Здесь моё отшуршало детство,

Веткой в двери слегка поскребло,
На одной ноге проскакало,

Забежало на миг и ушло.

Память шепчет,
как в школьных портфелях

Принесли мы из парка грибы,

Мухоморы с тетрадей счищая,

Ждали маминой похвалы.

Но я новых березок не знаю,

Словно мне это родины месть,

Что на Север я редко летаю,
Что могу быть счастливой
не здесь.

Быть приятно у детства в

заложниках,
Потомиться в светлых застенках,
Клеить пыльный лист
подорожника

На ободранные коленки…

Станислав Юдашкин

Моя надежда — моя дорога.

Неволить Бога — пустая трата…

До звёзд осталось совсем немного —

Но так непросто прийти обратно.

И ветер встречный, и снова в гору —

На небе Млечный огнями манит.

Любовь без веры —
ведёт к раздору,
Любовь без боли —
всегда обманет…

Лишённый крыльев прикован
к тверди,
В рождённых ползать внося

смятенье.

И лишь надежда —
до самой смерти —

Вернуться в небо.
Хоть на мгновенье.

***

Для меня голос сердца строг.

Лучше пусть никогда, чем

поздно…

Перекрёсток каких дорог

Уведёт нас отсюда к звёздам?

Что ещё предстоит избрать?

До какой дотянуться веры,
Чтоб закончить в любовь играть,

 Научившись любить без меры?

Через что предстоит пройти,

Чтобы вырвалась жизнь из круга?..

Мы сумеем себя найти,
Чтоб уже не терять друг друга.

***

От земли и выше — насовсем,
В синеву и дальше — навсегда.

Возвратиться суждено не всем…

Дождевая падает вода,

Омывая старые кресты…

Всё пройдёт, растает без следа.

Ты вернёшься. Это будешь ты?

***

Мы не можем позабыть

То, чего не может быть.

Что так долго с нами было —

Белым облаком уплыло

И растаяло вдали…

Тише, сердце, не боли.

Ничего нам не вернуть.

И у каждого — свой путь.

Только в памяти навечно

Наших дней поток беспечный,

Письма, встречи и мечты…

Это я, а это — ты.

Больше некуда спешить.

Дальше — просто: надо жить.

Вот и всё, что нам осталось

От любви… Такая малость —

Не вернуть и не забыть

То, чего не может быть.