Режиссёрскую бы власть — да в писательские руки…

Разорвать душу на кусочки

Вообще-то, желания снимать кино он никогда не имел. «На фиг мне это надо?! — по-простому говорит Эдуард Владимирович. — Для здоровья полезней сидеть дома и писать книги». Однако ж что-то его заставило выбраться из-за письменного стола? Тополь причину внятно объяснил. Но слово мы ему дадим позже. Сперва немного о фильме.

Картина «На краю стою» (в главной роли — Артур Смольянинов) была показана в этом году на фестивале «Дух огня» в Ханты-Мансийске. Ее включили в социальную программу «Кино для всех», направленную на привлечение внимания общественности к проблемам людей с ограниченными возможностями. История отважного парня, по вине бандитов ставшего инвалидом-колясочником, заставила прослезиться многих зрителей, пришедших на показ кто с тростью, кто на костылях или приехавших на коляске.

Сюжет таков: пограничник Андрей обнаружил тайники, в которых спрятаны огромные партии героина для провоза через афганскую границу, чем нанес колоссальные убытки наркоторговцам. Бандиты решили казнить парня. Оскопив и сбросив пограничника со скалы, они посчитали, что тот умер. Однако Андрею удалось выжить. И тогда он, прикованный к коляске, задумал рассчитаться со своими палачами.

Фильм, где сражаются силы добра (герой-одиночка) и зла (наркомафия), где главная ценность — любовь (жена не бросает изувеченного мужа), где торжествует справедливость и товарищ приходит на помощь в последний момент, где, в конце концов, происходит чудесное исцеление… Словом, фильм этот снят в лучших традициях Голливуда. И снят, замечу, качественно. Мне даже подумалось в финале: если бы Тополю предложили бюджет Кэмерона, он бы, пожалуй, утёр нос американским кинопроизводителям.

Конечно, тополевская лента может вызвать ухмылку у продвинутых российских киноманов — слишком уж она мелодраматична, душещипательна, сказочна. Сам писатель отсылает скептиков на сайт газеты «Известия», где можно найти его очерк о полковнике Сергее Вахреневе — «Повесть о настоящем». Нет, история Андрея не повторяет трагическую судьбу Сергея, но их роднит мужество, сила воли и твердая вера в то, что «если ты по жизни тигр, то и в инвалидном кресле будешь тигр, а если ты по жизни осел, то и на двух ногах будешь осел».

Картина получила множество благодарных зрительских откликов (загляните в Интернет). Вот некоторые: «Может, у нас и не могут снять «Звездные войны» или «Терминатора», зато способны разорвать душу на кусочки», «Фильм просто потряс меня, и не важно, хороший он или плохой, главное — буря переживаний и эмоций, оставшихся после него!». «Хорошо, что конец счастливый», — написала одна сентиментальная дама. Другая засомневалась: «Не бывает в жизни такого…»

Хеппи-энды очень ценятся на жизнелюбивом Западе. Мы же не всегда готовы мириться с благополучным исходом дела в кино, поскольку в родном отечестве видим мало таких примеров. И, вообще, счастливое завершение истории, полной трагизма, как-то не увязывается в нашем понимании с «особым путем России», который, как показывает история, способен перемалывать судьбы, но не делать их счастливыми.

Тополь тоже раньше не любил хеппи-эндов. В первых книгах, которые у него вышли на Западе, он не давал читателям пролить слезы радости на последней странице. Из-за этого у автора даже возникали проблемы с издательствами. Одна из представительниц этого цеха из Дании просила Тополя изменить конец романа «Чужое лицо». «Ну, кто будет читать на датском языке? — уговаривала она. — Тираж всего 10 тысяч экземпляров. Сделай для меня хеппи-энд. Я никому не скажу». Писатель отказался. Датчанка пожаловалась знакомому корреспонденту: вот, мол, даже я, красивая, молодая женщина, не могу убедить его переписать трагический финал. Знаете, что корреспондент ей ответил? «Что ты хочешь? У них такая жизнь, в которой не может быть хеппи-энда!»

— Но теперь я не хочу трагических концов, — признался Эдуард Владимирович на встрече со своими читателями и зрителями после фестивального просмотра фильма. — Я не хотел, чтобы мой герой Андрей погиб. Должна же быть какая-то надежда на луч света! Расскажу об одном маленьком эпизоде. Первый показ фильма прошел в Смоленске на фестивале «Золотой Феникс». Был полный зал. Я оставался до самого конца. После фильма, дождавшись, когда все зрители уйдут, ко мне обратился молодой парень. «Большое вам спасибо, — сказал он. — Вы сегодня меня спасли. Я зашел посмотреть картину. А после, думал, сведу счеты со своей никчемной жизнью. Сейчас этого уже не сделаю. Обещаю».

За фильм не стыдно

Даже ради спасения одной жизни картину снимать стоило. Писатель в этом абсолютно уверен. И он счастлив, что однажды, выбравшись из-за письменного стола, заставил себя снимать кино. На то у Тополя были свои мотивы.

— Я 30 лет лелеял замечательный сюжет, который лег в основу сценария к фильму «Ванечка», — рассказывает Эдуард Владимирович. — Увы, смотреть эту картину без отвращения не могу: режиссеры просто изуродовали мою работу. Еще в одной киноленте — «Монтана», я подписался в титрах псевдонимом (настолько было неловко за результат, который выдал режиссер). А из фильма по роману «У.Е.» вообще убрал свою фамилию. Знаете, как сегодня в российском кино чаще всего поступают со сценаристами? Берут хороший сценарий, получают под него государственные деньги, выделяют долю автору и… ногой его под одно место. Что сценарист может сделать? Ничего. Только убрать из фильма свою фамилию. В конце концов мне это надоело. Я решил: пора брать власть в свои руки! Так появился фильм «На краю стою». И мне за него не стыдно...

Эдуарда Тополя обрадовало то, что внимательные югорские зрители сумели за драмой главного героя разглядеть трагедию нашего общества. В киноленте ни слова не сказано об отношении Родины к своим рекрутам. Однако судьба пограничника, защищавшего интересы государства, а в беде оставшегося без государственной защиты, говорит об этом отношении лучше всяких слов. По признанию писателя, скрытый смысл картины заставил руководство Первого канала на целых полтора года задуматься. Константин Эрнст все никак не решался показать фильм по телевидению.

— В Советском Союзе существовала цензура, но при этом все были готовы писать, снимать и ставить. Старались обхитрить цензора, — размышляет Эдуард Владимирович. — Сегодня нет официальной цензуры, однако есть цензура внутренняя. Тот, кто дорожит своим местом, знает, что определенных тем касаться не надо…

Пророчество и факты в жизни писателя

Эдуард Тополь окончил сценарный факультет ВГИКа в 1965 году. За несколько лет по его сценариям было снято семь художественных фильмов. Одной из первых стала картина «Юнга Северного флота», отмеченная призом ЦК ВЛКСМ «Алая гвоздика». Череду везений молодого сценариста прервали два фильма — комедия «Любовь с первого взгляда» и драма «Ошибки юности», которые цензура не пустила на экран. Первая лента пролежала на полке 13 лет, вторая — 11.

В 1978 году Тополь осознал, что ему, как творческому человеку, в Союзе «продыху не будет», и уехал в Нью-Йорк. У него была пишущая машинка (советские таможенники намеренно сломали ее на глазах у сценариста), 8 долларов в кармане и словарный запас из 30 английских слов.

Секрет успеха Эдуарда Тополя за рубежом — в том, что он угадал темы, волнующие западных читателей. Их страшно интересовало, как живет советский народ за железным занавесом. При этом массам хотелось читать нечто увлекательное по фактуре и по сюжету.

— А я же из кинематографа, — делает акцент Эдуард Владимирович. — Кинематограф по-английски — «movie», ему созвучно «move», что значит — движение. Я и выдавал огромные сценарии (никаких романов писать тогда не умел), где сюжет движется довольно стремительно. Оказалось, попал в точку. «Красная площадь», «Чужое лицо», «Кремлев-ская жена», «Журналист для Брежнева»… Эти книги тут же переводились на 14-16 языков. Их издавали не только в твердой обложке, но и в мягкой (для широкой публики). Тиражи «мягкой обложки» начинались с 500 тысяч экземпляров.

Победное «шествие» Тополя по Америке и Европе оборвалось, когда он написал книгу «Завтра в России». С чего вдруг у него открылся пророческий дар, писатель и сам до сих пор не понимает.

Роман, в котором он предсказал ГКЧП и свержение Горбачева, опубликовали в американской газете «Новое русское слово» за четыре года до путча. Западным читателям, которые в ту пору были очарованы новым лидером СССР и почти поголовно страдали «Горби-манией», очень не понравилось то, что Эдуард Тополь «убрал» прогрессивного политика из Кремля. Четырнадцать издателей тут же отказались печатать «Завтра в России».

— Издательский мир жесткий. Если у тебя не взяли в печать книгу, значит, ты разучился писать, — говорит Тополь. — Слава богу, рухнул железный занавес, и я приехал домой.

За 30 лет из-под его пера вышло 30 книг (по скорому подсчету самого литератора). Однажды он признался, что прежде чем написать какой-то роман, должен им переболеть.

— Я был журналистом и потому держусь за факт, — объясняет Эдуард Тополь. — Пока не изучу подробно весь материал, не поговорю со всеми людьми, которые имеют отношение к теме, не успокоюсь.

Он работал разъездным корреспондентом газеты «Комсомольская правда», учась во ВГИКе. Его журналистской зоной был Тюменский Север. В 60-х годах будущий писатель приезжал в Югру раз двадцать. «Тогда в Ханты-Мансийске были деревянные тротуары, а по улицам ездили оленьи упряжки», — вспоминает Эдуард Владимирович. Позднее, в эмиграции, Тополь напишет политический детектив о богатстве сибирских недр — «Красный газ». А тогда он стал автором первых появившихся в советской прессе очерков о первооткрывателе сибирской нефти Фармане Салманове.

— Очень хорошо, что в Ханты-Мансийске поставили памятник этому человеку. Было бы неплохо, если бы его именем назвали и какой-нибудь город в Тюменском крае, — завершая встречу, сказал Эдуард Тополь. — А мне бы хотелось снять фильм о Фармане Салманове. Очень надеюсь, что губернатор Югры Наталья Комарова поможет мне с финансированием этого проекта…

500 тысяч экземпляров — таким тиражом выходили книги Тополя в советское время за рубежом.

1 год, по подсчету Эдуарда Тополя, уходит у него на написание одного романа.