Боевое задание: видимость — ноль!

Уснуть не давали мастера смачных анекдотов. Дружный хохот прервало неожиданное появление начальника штаба. Все притихли в ожидании приказа. Долго его ждать не пришлось: «Летчику Базовкину и штурману Новокрещенному срочно явиться в штаб для получения боевого задания на полет!»

Все легко вздохнули, а я и Ваня отправились в штаб. Командир авиаэскадрильи Владимир Битук приветствовал нас грустной улыбкой.

— Поступило задание из штаба армии, вот в этом месте, — он показал на карте, — у железнодорожной станции, в лесу, находятся склады противника с боеприпасами. Надо их уничтожить. Определить точное местонахождение складов можно по дорогам и по свету фар автомашин, двигающихся к этим арсеналам. Погодные условия для полета сложные, но вы — опытный экипаж и справитесь с выполнением боевого задания. Помните, что от вас зависит успех занятия железнодорожной станции нашими войсками с минимальными потерями.

Техники подготовили самолет, оружейники подвесили бомбы и доложили о готовности самолета к вылету. Экипаж произвел осмотр боевой машины, крепление бомб, опробовал работу двигателя, вырулил на старт. Взлет произвели в сложных метеоусловиях. Летели на высоте 400 метров, выше — облака, видимость — ноль.

Когда станция осталась слева, мы сделали заход на цель со стороны противника. Здесь нас в такую погоду не ожидали. На цель вышли точно. В лесу увидели здания складов и движение к ним автомашин. Противник открыл огонь, когда мы уже находились над целью. Штурман Ваня Новокрещенный произвел бомбометание. Снаряды точно попали в склады, прогремел взрыв, от которого самолет подбросило вверх. Машина стала неуправляемой, рули перестали быть послушными, не слышалась работа винта мотора. Я дал полный газ — и вышел из взрывной волны. Самолет стал набирать скорость, и управление возобновилось. Вздох облегчения «восстановил» спокойный ритм работы сердца.

Я вывел наш экипаж из зоны поражения, но нас поджидали новые испытания. Погода ухудшилась, снегопад усилился, резко упала видимость. В общем, пришлось снижаться до высоты 200 метров. Самолет временами приходилось вести по приборам. Началось обледенение. Мы вышли на территорию, занятую нашими войсками и обозначенную стрельбой трассирующими снарядами в сторону противника.

В связи со сложными условиями полета я решил произвести вынужденную посадку. Прошел над магистралью, которую определил по свету фар движущихся машин, сбавил газ и пошел на посадку. Самолет, пробежав 50 метров, остановился и, плавно скапотировав на нос, поднял хвост. Теперь действительно можно легко вздохнуть. По микрофону связался со штурманом, спросил: «Как себя чувствуешь?». Иван ответил: «Хорошо!», а я — «Отлично!»

Вылезли мы со штурманом из самолета, поставили машину в нормальное положение, осмотрели нашу «ласточку». Не нашли ни одной царапины. «Спасибо тебе, мой любимый дружок!» И мне показалось, что в ответ самолет как будто замахал крыльями и заводил хвостовым оперением…

По огням автомашины мы определили, что рядом проходит автострада, которую мы пересекли во время посадки. Вышли на нее. Я выстрелил из ракетницы. Остановилась автомашина, шофер согласился подбросить нас до ближайшей воинской части. Я попросил командира помочь нам вернуться к самолету. Он ответил: «Хороший хозяин свою собаку в такую погоду на улицу не выпустит, а вы хотите идти искать самолет… Вначале я вас накормлю, спать уложу, а с рассветом отправитесь разыскивать свой самолет. Здесь, кроме нас, никого нет. Самолет будет в сохранности».

Так и сделали. Вот только уснуть я опять не смог: волновался за самолет. Рано утром мы уже были в пути. Самолет нашли быстро. Опять осмотрели его, царапин не нашли. Но… При посадке мы прошли над деревьями магистрали, под высоковольтной электролинией, небольшим озерком, на пробеге правым колесом попали в неглубокую ямку и уткнулись носом в землю. Правое крыло самолета впритирку соприкасалось с изгородью, а впереди в десяти метрах стоял высокий лес. При посадке ночью всего этого мы не видели. Одним словом, нас спасло какое-то чудо. А может, судьба у нас с Ваней Новокрещенным была счастливой? Во всяком случае, в нашей авиачасти нас с Ваней считали уже погибшими. Тем радостнее была встреча с друзьями. Нас поздравлял командир авиаэскадрильи Володя Битук, а летчики и авиатехники обнимали и понимающе улыбались.

Так завершился один из эпизодов для военного летчика Великой Отечественной войны Михаила Сергеевича Базовкина.

Записал внук М.Базовкина

Константин Гиацинтов.