«Миленький ты мой…»

Все, что осталось от их любви, — дочь Алла (Аличка) и сын Александр (Шурик), который родился, когда его папа был уже на фронте, командовал стрелковым взводом. Остались письма, в которых супруги обращались друг к другу — «миленький». Весточки эти в редакцию прислала краевед Галина Ивановна Дубских из Нижней Тавды. В этот населенный пункт после Великой Отечественной переехала по партийному призыву Анастасия Романовна Степанова с детьми. Часть писем она сдала в местный музей. Как среди весточек с фронта оказались письма самой Анастасии Романовны? Ответ простой и очень печальный: их вернул вдове друг младшего лейтенанта А.Степанова, геройски погибшего в начале 1944-го в Великолукской области. Перед вами — своеобразный диалог двух любящих сердец — письма из тыла на фронт и обратно.

Письма из дома:

«Здравствуй, Шурик!

Привет от бабушки и Алички, желаем тебе здоровья. Миленький, я твою открытку получила 22.09.41 г. А то я уже начала беспокоиться, не получая от тебя писем. Миленький, трудно тебе… Я на тебя надеюсь, что ты будешь хорошим бойцом Красной Армии, будешь громить беспощадно врага, который навязал нам войну. Желаю со скорой победой возвратиться домой. Я знаю, что будет трудно, но без трудностей борьбы не бывает.

Аличка очень часто вспоминает тебя, все, что ей дашь, она откладывает и говорит: «Это — папе». Очень быстро она развивается. Всего ведь месяц прошел, как ты уехал, а перемен в ней стало много. Если кто-нибудь ее обидит, она одевается и бежит к двери — жаловаться папе. Невольно побегут слезы…

Бабушка тоже часто плачет. Трудно жить. Мы в доме живем одни, никто не переходит в него, боятся: холодный, печи развалились. Начальник уехал с этой квартиры, другую для себя отремонтировал. Бабушка боится оставаться вечерами, а я, сам знаешь, допоздна на работе. Но все эти трудности можно устранить. Ты не беспокойся о нас, тебе больше придется пережить. Все это навязал нам проклятый Гитлер. Бить его надо беспощадно! Пиши обязательно, как только будет возможность. Целуем крепко. 23.09.41 г.»

 

«Здравствуй, миленький Шурик!

Шлем тебе горячий привет от Шурика, Алички и бабушки, крепко-крепко целуем. Желаем тебе всего хорошего в жизни и победы над коварным врагом человечества. Миленький, я от тебя получила шесть писем, из них я узнала очень многое. Миленький, поздравляю тебя, как ты пишешь, с маленьким командиром. Как я рада за тебя, за то, что ты оправдываешь звание советского бойца. Я боялась, что тебе будет холодно зимой, ты же любишь тепло, а ты отлично пережил зиму.

Я твои письма читала секретарю Салехардского горкома Коноваловой Ане и Гуте, которая работает в окружкоме. Они очень довольны твоими письмами, в которых ты выражаешь уверенность в победе над врагом. Миленький, у нас все девушки горят желанием быть на фронте, но берут только тех, кто окончил медтехникум. Есть девушки, которые окончили курсы медсестер, они ходят в военкомат, но их не берут на фронт. Каждому хочется самому отомстить за все причиненные гитлеровскими головорезами несчастья.

Я от тебя получила два перевода в 100 и 150 рублей. Это очень хорошо поддержало меня. Аличка — вся в тебя: она живет только на молоке. Беру его для нее с кухни по 2 рубля за литр. И Шурику беру 200 граммов.

Шурик большой вырос, веселый мальчик. Ему еще месяца не было, а он уже смеялся, сильно он похож на тебя. Я его очень люблю. Это у меня второй Шурик. Ну а Аличка — такая большая, интересная, беленькая, глаза голубые, ресницы черные и длинные. Все говорят, что она у нас хорошенькая. Бабушка помогает, водится с Шуриком, посуду моет. Но придется пожаловаться на Аличку. Бабушка с ней измучилась. Как только отпустит Аличку на улицу, она уже или около киоска, или около Дома ненца. Последний раз бабушка нашла ее около бани. Вот и сейчас Аличка не дает мне писать — то подтолкнет, то хочет черкнуть. И Шурик подает голос. Все хотят сами тебе написать.

Миленький, Гутя Ильина не получает от мужа писем. Последнее письмо он написал ей в начале войны, как выехал на Ленинградский фронт. Она очень переживает. Мне даже неудобно, что мы с тобой счастливы, знаем друг о друге. Напиши, Шурик, ей привет. Она собиралась на фронт, да сына некуда девать. А сейчас мы решили, что в тылу тоже нужно работать, особенно у нас, на севере. Работы у меня очень много, плюс семья, а секретарь — молодая девушка. Но она очень энергичная, была командиром всеобуча. Собиралась на фронт, но сейчас ее не отпустят.

Миленький, мы всеми средствами помогаем фронту, стараемся побыстрей обеспечить победу над врагом. Наша основная задача сейчас — выполнить план рыбодобычи и выработки консервов. Сейчас секретарь выехал в командировку, так что мне приходится одной работать.

Все собираюсь сфотографировать Алю. В следующем письме постараюсь выслать ее фото. Крепко целуем. 20.06.42 г.»

Письма с фронта:

«Письмо из действующей армии. Здравствуйте, дорогие! Крепко-крепко целую: милочку, Аличку, Шурика, бабушку, желаю успеха в работе и счастья в жизни. На днях получил от вас письмо, писанное 28.08.42 года, за что очень благодарю. Миленький, я вам пишу не реже трех раз в месяц, не знаю, куда письма деваются. Очень рад за здоровье ребят, когда прочитаешь письма твои, так все равно, что дома побываешь.

В сентябре три раза (дней семь) ходил в разведку. Не особенно удачно. Но ничего, главное — не падать духом, как говорил Суворов. Сегодня вместе с начальником караула проводили обход. С вечера все кругом спокойно, погода хорошая, по сравнению со вчерашним днем: лил дождь, и я промок до нитки.

О том, как я о вас соскучился, писать не буду. Я это выражу дома, когда, если останусь живым, вернусь. Ты сама знаешь, что трудно чувства выражать на бумаге, да и не время слишком увлекаться своими чувствами. Миленький, ты ничего не пишешь, получила или нет мои переводы? Я высылал тебе 5 августа 1942 г. 200 рублей, числа 15 октября 1942 г. вышлю тебе рублей 300-350 — ребятам на молоко. Ты ничего не пишешь, как дела обстоят в Салехарде с продуктами. Какую норму хлеба вы получаете, как обстоят дела с табаком? Почему я спрашиваю? Да потому, что у нас в эти дни с выдачей табака дело испортилось, несколько дней его не было совсем, а сейчас выдают, но очень дрянноватый. Наверное, какой-то некурящий интендант направляет нам его. Некоторые ребята получают посылки, но только не именные, а на подразделение. Нельзя ли, милочка, организовать посылочку с папиросами и табаком, если таковые у вас есть? Кроме табака ничего не надо. Продуктов хватает досыта. За лето я сильно пополнел, — вероятно, от хороших природных условий. Сейчас стоим в обороне, работаю писарем.

Я очень доволен, что бабушка остается с детьми. Теперь я за ребят спокоен. Пишешь, что Аличка помогает бабушке водиться с Шуриком. Расцелуй ее за это от меня. Я очень доволен, что ребята здоровы. Напиши, как идут твои дела? В горкоме много приходится работать? Передай привет незнакомой мне Ане (секретарю горкома), Гуте… Как будет дело нынче обстоять с овощами? Ну, миленький, пока до свидания. Крепко целую. 26.09.42 г.»

Письмо для Алички:

«Здравствуй, Аличка!

Шлю тебе привет, желаю здоровья, крепко целую за то, что ты у меня умница и помогаешь бабушке Ольге и маме Асе водиться со своим маленьким братом Шуриком. Поцелуй за меня Шурика, маму и бабушку.

Аличка, ты должна быть умницей, слушаться маму и бабушку и не капризничать. А то на тебя жалуются, пишут, что ты бутузишься. Я думаю, что это, наверное, неправда, что это просто на тебя осерчали и наябедничали. Я знаю, что ты девочка хорошая, забавляй Шурика, не давай ему плакать, катай его в коляске, помогай бабушке, а то она ведь старенькая. Целую, твой папка. 26.09.42 г.»

«Ты, миленький, сама знаешь, как я скучаю о вас. Вижу из твоих писем, что ты меня понимаешь. Я сегодня скверно пишу, но если б ты знала, как я устал! Мы и раньше уставали на работе, но если б ты знала, какие работы приходится выполнять здесь, только с большой точностью, под сплошной канонадой артиллерии и минометов, под трескотню пулеметов, взрывы бомб, когда земля все время под тобой трясется. Но ты не должен ни на одну минуту забывать своих обязанностей. В общем, нервы натянуты, как струны, но и в эти минуты вспоминаю о любимой семье еще сильней. А раз любишь свою семью, значит, любишь свою Родину, свой народ.

Миленький, ты напоминаешь мне о вступлении в партию. Да, вопрос своевременный, и ты права, что после победы домой я должен вернуться коммунистом.

Миленький, сейчас до января как будто бы разрешено посылать посылки. Я хотел бы, чтобы ты послала табаку, больше я ни в чем не нуждаюсь. Но вот с куревом дело дрянь, почему-то получаются перебои со снабжением. А ты знаешь по дому, что я без табака прямо страдаю.

Письмо для Алички:

«Стану сказывать я сказку,

Песенку спою.

Спи, пока забот не знаешь,

Баюшки-баю!

(Лермонтов)

Здравствуй, детка! Крепко тебя целую. Будь умницей, а папка постоит за твое свободное, счастливое будущее, которого тебя хотят лишить злые детоубийцы, звери в человечьей шкуре. Целую, твой папка. Ночь. 12.10.42 г.»