В одном теле — Моцарт и Сальери

Впервые она прозвучала в нашем городе в 2008 году на сцене «драмы». Тогда оперу представлял театр «Пикколо», созданный Антоном Георгиевичем в 2006 году. Нынче нетленное сочинение великого композитора слушали в Тюменской филармонии в концертном исполнении.

Первая постановка «Моцарта и Сальери» была осуществлена на сцене частной русской оперы Саввы Мамонтова в начале 20-го столетия. Партию Сальери в ней исполнил Федор Шаляпин. С тех пор произведение Римского-Корсакова широко ставится на сценах различных театров. Однако три года назад в Тюмени Шароев почему-то объявил «Моцарта и Сальери» как мировую премьеру.

— Может быть, я чуть-чуть преувеличил, чтобы завлечь публику, — покаялся в кулуарах Антон Георгиевич. — Но в определенной степени это все же была премьера. Она заключалась в том, что партии Моцарта и Сальери пел один исполнитель. Такое случилось впервые в мировой практике!

Он вообще поклонник этого «впервые», поскольку по своей творческой натуре и по человеческой судьбе — загляните в биографию! — первооткрыватель.

Маэстро и познакомил тюменцев с заслуженным артистом России Владимиром Огневым — таким же «рисковым», исследовательского склада, музыкантом.

Представьте себе: в одиночку исполнить «Моцарта и Сальери» Огнев задумал еще в 1994-м! Долгое время он работал над собой, чтобы не просто спеть две разные партии (где Сальери — бас, а Моцарт — тенор), но и соединить в себе две разные личности.

Для Владимира проблема заключалась не в сложности пения на два голоса, а в том, чтобы сделать это убедительно. Если такое исполнение станет органичным для него самого, как рассудил исполнитель, то оно будет звучать органично и для слушателя.

Идею монооперы Огнев увидел в двух началах — добра и зла, которые заключены в одном человеке, вынужденном в течение всей своей жизни делать нелегкий выбор.

— Вот об этом я и хочу рассказывать со сцены, а не демонстрировать зрителю, что могу петь и басом, и тенором, — сурово, насупив густые брови, сообщил мне после представления оперный певец.

Видимо, седьмое чувство подсказало Огневу, что обращаться с необычной затеей следует к музыканту, в котором есть «некая сумасшедшинка». Оглядевшись, он приметил Антона Шароева — большого любителя смелых творческих задумок. Словом, они нашли друг друга. И у них все получилось.

Шароев, кроме того чтобы нести искусство в массы, видел перед собой еще одну задачу — убедить зрителя в том, что великие произведения можно ставить на большой сцене, используя малые средства.

— Музыка Римского-Корсакова и трагедия Пушкина не требуют посторонних аксессуаров. Играет камерный оркестр, поет один исполнитель, но при этом целая эпоха возникает! — приглаживая встрепанные после концерта волосы, вдохновенно произнес маэстро.

Признаюсь: меня он убедил. Шароев вообще убеждать умеет. Посреди сочинения как затопал ногами по деревянному помосту — чечеточники отдыхают! — и легко убедил музыкантов оркестра «высекать искры» даже для неполного зала.

Повторный выход «Моцарта и Сальери» на тюменскую сцену маэстро предварил исполнением сочинений — опять впервые в Тюмени! — героев оперы. Прозвучали концертная симфония для скрипки и альта Вольфганга Амадея Моцарта и Венецианская симфония Антонио Сальери.

У дирижера есть намерение, и он в нем непреклонен — реабилитировать Сальери, из которого Пушкин сделал убийцу Моцарта.

— Этот факт не доказан. Поэт писал, основываясь на слухах, — «разоблачает» Антон Георгиевич Александра Сергеевича.

Кстати, вот какую запись оставил в своих тетрадях ученик пушкинского «злодея» — Людвиг ван Бетховен: «Сальери тоже гений. И он не мог отравить Моцарта!» К вашему сведению, у композитора-«отравителя» также учились великие Ференц Лист и Франц Шуберт…

Следует заметить, что историки, опираясь на многочисленные документы, уже давно установили абсурдность обвинений Сальери в убийстве Моцарта, но Шароев посчитал своим долгом напомнить об этом. И пока он жив, мне кажется, напоминать не устанет. Его совершенно искренне огорчает то, что репутация выдающегося музыканта XVIII века была разрушена. И, увы, в том числе благодаря искусству, которому тот служил.

Однако из мирового наследия сочинение мастера (пусть и основанного на людской молве), как из песни слов, не выкинешь. Опера Римского-Корсакова так красива, а певец Владимир Огнев так талантлив, да еще единственный в мире так ее поет: и за «убийцу», и за «убиенного»! Мимо этого наш маэстро никогда бы не прошел, пусть даже Пушкин сто раз не прав.

В глазах тюменского зрителя Антон Шароев и «Камерата Сибири» все же сумели реабилитировать итальянского мастера, исполнив одну из его прекрасных работ — легкую и ажурную Венецианскую симфонию. Но потом на сцену вышел Сальери Пушкина и Римского-Корсакова — и вновь «отравил» несчастного Моцарта. Да, слухи порой бывают живучее фактов. Тем более когда в дело вмешивается искусство…