Евгения Добровольская: «Не могу вспомнить, как меня звали…»

Играли в антрепризе Виктор Логинов, он же глуповатый Гена Букин из сериала «Счастливы вместе», Сергей Рост — из проекта «Осторожно, модерн». В компании с ними оказались народная артистка РФ Евгения Добровольская и заслуженный артист России Александр Резалин.

На спектакль шла без особой охоты. Была уверена: Логинов и Рост, примелькавшиеся в пошловатых телепроектах, станут и на сцене комиковать, кривляться… Чего, к удивлению, не случилось. Они профессионально держались на сцене, забавляли публику своей игрой. «Дублеры» напоминали забавную актерскую байку, рассказанную в лицах. Ведущий актер, разругавшись с продюсером, уходит после первого действия. Чтобы не срывать спектакль, его заменяют человеком, далеким от театра, — простым пожарным. Легкая, не обязывающая к раздумьям постановка. Посмотрел, посмеялся, забыл…

Что осталось в памяти, так это встреча с замечательной актрисой Евгенией Добровольской. Нам удалось пообщаться незадолго до спектакля. «Я бы не сказала, что играть в антрепризе — моя мечта», — призналась Евгения Владимировна. Ее ответы поражали чуть резковатой прямотой, искренностью.

— Что же для вас антреприза?

— Это возможность поработать не только с артистами своего театра, но и с другими звездами. Мне довелось играть с Любовью Полищук, Людмилой Гурченко. С Людмилой Марковной прожила в антрепризах, катаясь по стране, около пяти лет. Такие спектакли — дополнительный заработок… Кроме того, это возможность сыграть то, что не предлагают в репертуарном театре. Там играешь в основном классические роли. Чего не требуется в антрепризе, потому что жители провинции идут не в театр, а «в концерт». Все Подмосковье «ходит в концерт»… Люди не приучены смотреть спектакль как драматическое действо.

— Часто бываете в театре как зритель?

— Не часто, но бываю.

— Смотрите фильмы, в которых снимались?

— Нет. Не фанат. Сейчас все чаще слышу: вы в жизни гораздо лучше выглядите, чем на экране. Стала думать: может, я нефотогенична?.. Понимаете, когда снимаешься в кино с детства, видишь возрастные изменения… Тяжело. Согласитесь, что это определенная травма для женщины. Не верите? Развесьте по стенам свои девичьи фотографии — а затем посмотрите в зеркало…

Сейчас благодаря Интернету легко можно узнать возраст любой актрисы. Жаль, не осталось места тайне, загадке личной жизни. Довольно часто в различных телепередачах показывают, рассказывают, как умирают артистки. Одинокие, всеми забытые… Ужас! Вообще удел актрисы — одиночество. Большая редкость, когда она счастлива в семейной жизни.

— У вас четверо детей. Вряд ли стоит задумываться об одиночестве…

— Дети… Это существа эгоистичные. Им отдаешь всю себя, многим жертвуешь, а они тебе такое выдают в возрасте, когда начинается становление! Они же самоутверждаются на родителях. Известны случаи, когда взрослые дети, не устроенные в жизни, мучили своих пожилых матерей. Что ж, как воспитаешь — то и получишь…

— Для вас важны награды и признания?

— Я спокойно к ним отношусь. Награды важны для моих родных. Меня начинают больше понимать, уважать.

— Родители одобряли ваш выбор стать актрисой, не пытались отговорить?

— Пытались. И очень активно. Рисовали мне совершенно не радужные перспективы. Я была непреклонна. Знала, на что иду. Привлекало именно актерство. Это очень жестокая профессия, не терпящая предательства. Только ушел на сторону, занялся чем-то другим — считай, умер как актер…

— В ГИТИС поступили просто: пришли, сдали экзамены?..

— Почему же? С первого раза не прошла. После школы поступала сразу в несколько институтов. Металась… Школа-студия МХАТ была для меня закрыта из-за отсутствия нужной формы одежды. Требовалось ходить в юбке и блузке. У меня не было… На следующий год определилась, где хочу учиться, — и поступила в ГИТИС.

— Играете в МХТ, снимаетесь. Что ближе: театр или кино?

— Я театральная актриса. Сцена мне ближе. Хотя известность, множество наград принесло именно кино. Это возможность сохранить память о себе. А театр — искусство мимолетное, сиюсекундное, неблагодарное… Театральные артисты — несчастны, потому что их забывают. Они живут только на сцене, здесь и сейчас.

— Список ваших ролей в кино впечатляет…

— Да? Хорошо… Мне с ходу и не вспомнить, где и когда снималась, как меня звали…

— Первую-то роль помните?

— Конечно. Олеся в фильме «Клетка для канареек» Павла Чухрая.

— Как попали в кино?

— Даже не представляете, как! (улыбается). Подружка-одноклассница услышала объявление по радио о том, что для съемок требуются девочки 16-17 лет, и позвала меня с собой. Одной ехать на «Мосфильм» ей было страшно. Мы приехали — а там штук сто девчонок. Я понимала, что среди такой толпы невозможно выделиться. Присела в сторонке, на батарее. Помощники режиссера ходили присматривались к нам. Меня заметили, спросили данные, пригласили на фотопробы. Подружку не позвали. Я приехала, сфотографировалась — обо мне забыли месяца на три. Потом еще раз вызвали. К тому времени я успела изменить прическу, поэтому пришлось снова фотографироваться. Именно тот, повторный, снимок и понравился Павлу Чухраю. Затем были удачные кинопробы — и пошло-поехало…

— Сейчас вы чаще соглашаетесь или отказываетесь от предлагаемых ролей в кино?

— От интересных работ стараюсь не отказываться, но чаще всего предлагают роли мам (возраст такой). Мне это скучно играть… Понимаю, однажды могут перестать что-либо предлагать. Такова жизнь. Спокойно к этому отношусь. Как иначе? Нервничать, носиться, словно испуганная курица, смысла нет.

— Не возникало желания самой написать сценарий?

— Нет. Не умею этого делать.

— А попробовать себя в роли режиссера?

— Хотелось. Просто режиссер — совершенно другая профессия. Этому нужно учиться… Я в любом случае соавтор роли, которую делаю.

— В одном из интервью вы говорили, что будете набирать актерский курс. Удалось?

— Мы, с Кириллом Серебренниковым, и набрали. Просто я забеременела — и мне пришлось уйти. На двух стульях не сидят. Студенты требуют большой отдачи. Я помню Людмилу Касаткину, которая вела наш курс… Она появлялась очень редко, проводила не занятия, а творческие вечера. В первый раз это было интересно. В десятый — не нужно. Я не хотела быть таким педагогом. Поэтому ушла, уступив дорогу другим. Сейчас Кирилл занимается со студентами в ущерб своей профессии. Мы очень страдаем от того, что он мало ставит спектаклей…

— Кого считаете своим учителем?

— Владимира Наумовича Левертова. Он был педагогом от Бога. Воспитал много хороших известных артистов, среди которых — Юра Стоянов, Таня Догилева, я, соответственно (улыбается). Всех не перечислить.

— Хотели бы, чтобы ваши дети выбрали актерскую профессию?

— Нет. Мальчишки не должны становиться актерами. Это невероятно зависимая профессия. Зависишь от продюсера, режиссера, публики и еще Бог знает от кого. Женщины могут терпеть, ждать роли. Мужчины — нет, им претит быть зависимыми. У мужчин-артистов — женское сознание. Они любят комплименты, цветы… Удивляются, если тебе их больше дарят. Странно…

— У актеров принято радоваться чужому успеху?

— Все зависит от человека. Кто больше талантлив — радуется. Менее способные — злобствуют. Чем мельче артист, тем больше зависти.

— Опять же — из вашего интервью. Вы упоминали, что в МХТ нет интриг…

— Не было, когда театром руководил Олег Ефремов. Тогда МХТ был огромным механизмом, где всем находилось дело и место. Интриги были бесполезны. Каждый отвечал сам за себя. Плюсы и минусы становились видны, когда актеры работали с такими великими мастерами, как сам Олег Ефремов, Иннокентий Смоктуновский, Евгений Евстигнеев.

— МХТ при Табакове — какой он?

— Олег Табаков — прекрасный хозяйственник. Он обустроил театр. При Ефремове мы так не жили. Он не знал, сколько стоит проезд в троллейбусе, весь был в творческом процессе. Олег Павлович приближен к земле, знает, где что и почем. Когда он пришел к нам, сказал, что «Табакерка» будет в основе МХТ…

— Вы ездите с антрепризами по стране, снимаетесь в кино… Как удается совмещать такую нагрузку с репертуарными спектаклями?

— При Олеге Ефремове уехать куда-либо было очень сложно. Он ставил глобальные, густонаселенные спектакли. Почти вся труппа выходила на сцену. У Табакова спектакли — на двух-трех актеров. Остальные — свободны, делать особо нечего. Я давно кричу: «Ау! Я здесь!» Но… поскольку не очень нужна МХТ (играю два-три спектакля в месяц), могу сидеть с детьми, сниматься в кино, работать на радио…

— Расскажите о последних работах в кино.

— Я очень жду выхода на экраны картины «Дом особого содержания». Это телефильм серий на 16. У меня там необычная роль. Играю женщину, от 18 до 60 лет. Работать было интересно. Думаю, смотреть — тоже.

— Где подсматриваете образы своих героинь?

— Где подсматривать? Жизнь — вокруг нас, только оглянись. Мои героини в основном — одинокие женщины, с непростой судьбой, обманутые в любви. Такое случается сплошь и рядом: со мной, с вами… Если же не сдаваться, не унывать, то в конце концов все налаживается.

— Если в театре предложат роль второго плана, согласитесь?

— Конечно. Я служу в репертуарном театре. Должна выполнять свою работу. Во вторых ролях нет ничего зазорного. Их можно замечательно сыграть.

— В театральной среде часто употребляют выражения «актер — пластилин в руках режиссера, пустой сосуд, который необходимо наполнить…» Согласны ли вы с такими определениями?

— С пустым сосудом? Нет! Еще бы определиться, кто такой театральный режиссер. Предпочитаю другое слово — постановщик. Если у него есть видение спектакля, тогда в умелых руках можно быть и пластилином. Но все равно умный постановщик учитывает индивидуальность актера. Пустой сосуд ему не нужен. А вот некоторым режиссерам требуются не актеры — пешки, эти самые пустые сосуды, которые просто расставляют по сцене.

— Вы податливая актриса или можете позволить себе поспорить с режиссером?

— Я не сахар и не подарок! С режиссером буду не спорить, а сотрудничать. Но ни за что не приму пошлости и гадости…