«Вспоминать Сталинград больно…»

Из этих 29 не все смогли прийти на встречу, организованную Тюменским городским советом ветеранов по случаю 69-й годовщины Сталинградской победы. Возраст дает о себе знать. И раны не позволяют. И память болит…

— Я там был с 13 сентября 1942-го, — открыл встречу Василий Прокопьевич Малков, руководитель ветеранской организации областного центра. — Был у внешнего конца (кольца? — Н.Т.) стен Сталинграда.

Правильность слов, записанных на слух, не уточняю. У кольца нет конца. Тогда казалось, что так и будет. «Под Сталинградом решался коренной вопрос: кто — кого? Либо фашистская Германия одержит победу, прорвется на юго-восток и сделает новый шаг к мировому господству, либо Советский Союз одолеет врага и сделает решительный шаг к победе над фашизмом. Не только руководители государств, но и сотни миллионов людей в различных странах понимали, что наступил критический момент Второй мировой войны, что от исхода сражений в междуречье Волги и Дона во многом зависит судьба человечества». В июле 1942-го четырехкратно превосходящие силы врага преодолели сопротивление наших войск — прорвались к Волге.

Мужеству и какой-то нечеловеческой стойкости защитников этого города посвящены тома воспоминаний. Лично меня больше других поразил факт: местный тракторный завод продолжал выпускать танки даже тогда, когда в его цехах шли бои.

Тяжелые кровопролитные сражения проходили и у стен Сталинграда, где получил боевое крещение выпускник Новосибирского военно-пехотного училища командир учебной роты лейтенант Василий Малков. Он признается:

— Оно запомнилось мне на всю жизнь. И всю жизнь я ищу ответ на вопрос: «Как я тогда выжил?» Честно? Не знаю… Это случилось вопреки условиям ада, через который мы прошли.

И другие участники тех сражений не очень охотно вспоминают те 200 дней и ночей Сталинградской битвы. Да, они были среди тех, кто, превозмогая собственные силы, способствовал капитуляции гитлеровской группировки. Да, они из тех, кто тогда под Сталинградом перевернул весь ход Великой Отечественной. Да, они победители! Но им до сих пор больно вспоминать о том, как это было — превозмогать…

…И слеза стекала на улыбку

— Мой первый раненый, — рассказывает санинструктор 1-го батальона 339-го стрелкового полка 308-й дивизии Нина Алексеевна Вологодская, — оказался крупным дядей. А мне не было и девятнадцати. Представьте себе невыносимую жару, жуткую пальбу вокруг… Что делать? Положила я его на плащ-палатку и километра два ползком тащила в укрытие. Тащила и плакала — от страха, от того, что просто нет сил. Выплакала у Всевышнего — вынесла своего первенца из боя живым.

Слово «первенец» после войны приобретет для Нины Алексеевны обычное значение, сообразное месту ее работы — тюменскому роддому №　1. И не один десяток новорожденных девчушек будет назван ее именем — в ее честь. А тот дядя с поля боя… все равно останется ее первенцем. Как звала его мама? Она не успела спросить или не запомнила. До того ли было?!

— За каждого бойца болела душа, — вспоминает Н.Вологодская. — Казалось, что его возвращение живым домой зависит только от тебя. А сама ты — смертная. И я думала, что погибну еще тогда, когда мы на лодках переправлялись через Волгу к Сталинграду. Боялась! Случись что… А я и плавать-то не умею. И вот мы движемся, а по пути нашего следования нас бомбят с самолетов. Водяные столбы и огонь — не понять, где и что творится!.. И в самом городе нас встретили пламя и грохот разрывов, от которого люди не знали, куда бежать. Бои были очень тяжелыми и кровопролитными. Наши бойцы бились за каждую улицу, дом, квартиру… Нередко случалось так: в одном доме — мы, а в соседнем — немцы, на одном этаже — противник, на другом — наши. Пополнение обычно прибывало ночью. Днем наши солдаты отбивали атаки или сами контратаковали, а к вечеру ряды бойцов редели настолько, что, бывало, принесут ужин, а есть его уже некому… Поначалу мы обороняли железнодорожную станцию, затем заняли пристанционный сквер. Вражеский огонь был настолько плотным, что нельзя было даже голову приподнять. А как ее не поднимешь, если отовсюду стоны раненых? И мы откликались на эту мольбу о помощи — ползли или поднимались в полный рост. Там, в пристанционном сквере, я потеряла свою боевую подругу Галину Титову, которая перед войной работала учительницей в Новой Заимке Заводо-уковского района.

Торопливо записываю в блокнот воспоминания Н.Вологод-ской. Записываю, потому что знаю общую картину Сталинградской битвы — какая армия откуда наступала или на каких подступах держала оборону — при желании всегда можно отыскать в исторических книгах, а такие живые свидетельства о тех сражениях, увы, становятся уже редкостью.

…Сплошным кошмаром называет 200 сталинградских дней и ночей Анна Васильевна Гордеева — телефонистка 296-го артиллерийского полка.

Горит и небо, и земля. И опять нарушена связь со штабом… Эта картина из пережитого до сих пор тревожит ее сны. Анна видит себя девятнадцатилетней девчонкой — и просыпается от… страха за нее. Эффект принятого лекарства ускоряет словами: «Успокойся, мы победили!» А сердце все равно продолжает бешено колотиться, словно не верит: «Ну, как тогда можно было выжить?!»

Боевое крещение под Сталинградом получил и связист-радист Кузьма Евлампьевич Маслов, в 16 лет напросившийся в Новосибирскую школу полковой связи.

— Найти концы изрешеченного пулями провода и ямку — вот две мысли, которые всегда командовали в голове. Концы во что бы то ни стало нужно соединить, а ямка нужна была для того, чтобы в случае чего сунуть в нее голову. Спрячешь голову, и кажется, что надежно замаскировался, — улыбается Кузьма Евлампьевич… но уголочки его губ дрожат, словно выдают ненадежность такого укрытия. — Мы пытались как-то приноровиться к обстановке. На практике изучили: не стоит особо бояться вражеского самолета-разведчика под названием «Рама». У него свои задачи. А вот вслед за ним обычно налетают те, что бомбят… Значит, нужно успеть до них восстановить связь. И вдруг «Рама» поменяла правила — не пожалела на нас, четверых мальчишек, четырех бомб. Один я тогда уцелел. Поклялся мстить за своих товарищей. А когда мстишь, то о страхе не думаешь.

В 1941-м была сформирована 229-я стрелковая дивизия, в которой довелось служить Петру Ананьевичу Александрову. Учения проходили в ишимском Синицынском бору: в центре рамки был закреплен веник, по нему и предстояло пулять из деревянной винтовки. Настоящей винтовки Петру не досталось, но он добыл карабин — стащил его у заснувшего молоденького ездового. Впоследствии ездовой узнал свое оружие по номеру. Неминуемую драку предотвратил капитан Шаповаленко. Он приказал оставить карабин Александрову. Пока — стрелку, а в будущем — разведчику.

— Под Сталинградом наша 229-я попала в окружение, — вспоминает Петр Ананьевич. — Мы сердцем были настроены на «ура! ура!», а тут видишь какое дело… Из окружения выходили группами и в одиночку. Я с сухарем в вещмешке… Прибился к пятерым ребятам из разведки 305-й дивизии. Пять ночей, ориентируясь по звездам, пробирались к Дону. Мой сухарь давно был съеден. Сахаром показалась соль, которую нам по щепотке раздал один из бойцов.

Фронтовая судьба Петра Александрова достойна особого описания. Находясь в самом эпицентре событий, он выживал чудом.

— Когда Дон переплывали, я понял, что силы оставили меня, — признается фронтовик. — Все, иду ко дну, закрыл глаза… А перед глазами — лицо мамы. Она же ждет меня! И начал я карабкаться из последних сил…

Живите долго!

Эти воспоминания не звучали во время нынешнего февральского мероприятия. Я собирала их потом — после встречи, чтобы не омрачать ветеранам радость… просто увидеть друг друга живыми, просто пожать друг другу руки по случаю 69-й годовщины победы под Сталинградом. С этой знаменательной датой фронтовиков пришел поздравить заместитель председателя областной Думы Андрей Артюхов. И от народных избранников, и от регионального отделения «Единой России» Андрей Викторович преподнес ветеранам подарки. С пожеланием: «Живите долго! Вы для нас были и остаетесь примером мужества, стойкости, отваги. Оставайтесь в строю тех, чей жизненный пример — высокий урок патриотического воспитания молодежи!»

На патриотическое и нравственное воспитание молодежи нацелил своих боевых друзей и Василий Малков. «В процессе этого воспитания, — сказал он, — вы не должны забывать ни о ценностях семьи, ни о ценностях дружбы между людьми разных национальностей. Нужно восстанавливать и укреплять эти связи. Помните: мы на фронте не делились на русских, украинцев, белорусов… Вместе шли под пули ради Победы — одной для всех народов».

…Не знаю, вправе ли журналисты тревожить память ветеранов воспоминаниями? Но мне кажется, что только эти горькие исповеди способны заставить содрогнуться наше сердце, оценить, какой бесценный подарок — мирное небо и мирную землю — преподнесли фронтовики всем нам. Чем можем мы их отблагодарить? Ежедневным вниманием. Это совсем не трудно для молодых, сильных, здоровых. Заботой… Повторяю то, что уже прописано, утверждено, одобрено на самых высоких уровнях власти. Но на бытовом уровне случается то, что случается.

— Решил поправить здоровье в патрушевской больнице, — поделился во время встречи Василий Малков, — в результате вышел с предложением к главврачу «перенести» свой кабинет так, чтобы окно в нем выходило на тот участок пути (а это примерно метров 300), который приходится преодолевать людям от проходной до приемного покоя. Увидит, как мучаются старики, может, что-то поменяет…

— Летом я находился на лечении в госпитале для ветеранов, — дополнил рассказ председателя Кузьма Маслов. — Назначили мне электрофорез, пришел точно ко времени. Но вместо меня на процедуру зашел молодой негр, а меня попросили подождать. Слушайте, это же госпиталь для ветеранов! Но я даже согласился бы подождать, пока вместо меня будут обслуживать платного пациента, если бы на вырученные таким образом деньги в госпитале хотя бы отремонтировали душ…

Чем можем отблагодарить ветеранов? Вниманием, для которого подобные случаи — «не пустяки — дела житейские», а проблема.

1500 тысяч— столько своих вояк недосчиталась германская армия после Сталинградской битвы. Трехдневный траур по случаю их гибели отрезвил миллионы немцев. В их сознании возник грозный призрак неизбежного поражения.