Как французский аббат тараканов в Тобольске покупал

Внимательный прохожий мог бы заметить на вторых санях мужчину средних лет, который кутался в тулуп и недобро смотрел по сторонам. Этого господина звали Жан Шапп д’Отерош. Он только что завершил свое путешествие из Парижа в Тобольск.

За время долгого пути француз выбился из сил и был изрядно зол на упрямых слуг, на бородатых ямщиков, на плохие дороги, на непозволительно бескрайнюю и столь же непозволительно дикую Россию…

Месье д’Отерошу едва исполнилось 39 лет от роду, он был отпрыском дворянской фамилии и носил титул аббата и звание адъюнкт-астронома Академии наук. На невероятное путешествие в Россию его — пусть и заочно — благословил сам государь — король Людовик XV.

По поручению государя д’Отерош отправился в путь — наблюдать за прохождением Венеры по диску Солнца. Это достаточно редкое астрономическое явление возникает, когда планета Венера оказывается между Землей и Солнцем. В такой момент с Земли можно увидеть, как небольшое пятно перемещается по солнечному диску.

…Позади у аббата были тысячи верст, десятки городов и деревень и масса впечатлений. О, как же непохожа была Россия на его теплую и милую Францию, обитель неповторимого вина и самых прекрасных женщин! Как ненавистны после ярких красок родного дома оказались унылые зимние русские пейзажи!

Но хуже всего была русская погода. В пути аббат никак не мог согреться. Его постоянно знобило, он кутался в тулуп и напряженно делал карандашом многочисленные пометки в своем путевом дневнике.

Ямщики посмеивались над французом да прикладывались к бутылям, отчего порой не в меру становились веселы. На них парижский гость смотрел с плохо скрываемым презрением. А в тетради еще в начале пути появилась запись: «И очень много пьют».

Однако при переправе через Тобол по тонкому льду, нещадно ругаясь и щедро раздавая пинки и тумаки возницам, аббат до того перетрусил, что несколько раз плотно приложился к горлышку бутылки с ликером, захваченным с родины.

Еще отвратительнее путешествие казалось во время коротких ночевок. В докрасна натопленных тесных избах аббату приходилось сбрасывать верхнюю одежду. Без нее он чувствовал себя практически голым — хозяева смотрели на него во все глаза, разглядывая диковинные наряды. И хихикали, перешептываясь.

Правда, были в этих остановках и свои плюсы. Русских барышень аббат находил хорошенькими, от них вкусно пахло парным молоком, а не раздражающими нос духами, как от парижанок.

А уж как д’Отерош ухлестывал за дамами в самом Тобольске. Он нашептывал им непристойности и смущал постыдными приглашениями. Сибирячки от такого обращения обильно краснели и всячески старались избегать общества аббата-астронома, отчего француз злился, обижался и, возвращаясь в свою комнату, добавлял немало новых неприятных эпитетов о местных жителях в свой дневник.

Надо заметить, что тоболякам аббат тоже не пришелся по душе. И дело было не только в бесстыдных ухлестываниях за девушками и замужними дамами.

Месье д’Отерош с первых дней вел себя свысока и презрительно к окружающим. Он, не раздумывая, пускался в споры и пытался рассуждать даже о том, о чем не имел никакого представления.

«В Тобольском обществе ему стало невесело, потому что женщины, которых он любил, принуждены были бегать от него. Кроме того, он всему только удивлялся, все его поражало, все казалось странным, обо всем он судил вкривь и вкось… Он находил Тобольское общество неприятным, кажется, ему платили тем же», — писали о пребывании француза в духовной столице Сибири современники.

Надо заметить, что приезд астронома привел к еще одному интересному побочному эффекту. Очень скоро невежественный и заносчивый Шапп д’Отерош стал настоящей мишенью для шуток и розыгрышей тоболяков. Да что там тоболяков — его не пожалел собственный соотечественник!

В ту пору у губернского прокурора графа Пушкина находился в услужении французский булочник Шабер — родом из Гаскони, как и д’Артаньян. Он быстро смекнул, что за человек аббат, и, узнав об интересе д’Отероша к сибирской фауне, устроил не один жестокий розыгрыш.

Гасконец принес аббату тараканов (обычных домашних русаков) и рассказал ему об удивительных свойствах «этих животных». Они якобы летом поют на деревьях, как кузнечики. И в то же время бывают опасны, как скорпионы. В итоге Шаберу удалось продать две дюжины тараканов по пятаку за штуку. Астроном до самого отъезда берег насекомых как зеницу ока, чтобы отвезти во Французскую академию наук.

В другой раз Шабер продал ему утку, купленную за несколько копеек в ближайшей лавке. Аббату утка досталась за 2 рубля с полтиной. Гасконец убедил соотечественника, что у этой утки — змеиная голова!

И это еще не все. Однажды Шабер поведал аббату о том, что в Тобольск прибыл из Китая караван «со множеством редкостей». Мол, куплено все это добро за государственный счет для Петербургской кунсткамеры. Месье д’Отерош уговорил своего «друга» подкупить начальника каравана и добыть хоть что-нибудь.

На следующий день ожидания астронома оправдались: булочник принес ему загадочный пузырек с неведомым насекомым и рассказал, что это насекомое было поймано в Перу и питается оно только зеленым чаем. За 3 рубля пузырек перекочевал из кармана булочника в сундук аббата. Оба остались довольны. Д’Отерош — тем, что поразит всю Академию наук удивительным перуанским насекомым, а Шабер — тем, что заработал три рубля за муху, пойманную на собственном огороде…

Справедливости ради стоит отметить, что свою официальную миссию — наблюдение за транзитом Венеры — астроном не забывал. На одной из крепостных стен он обустроил обсерваторию.

Там бывало многолюдно и шумно: аббат одновременно умудрялся наблюдать за небесными телами, спорить с присутствующими, приставать к дамам, давать наставления писцу и слугам, хохотать над шутками местных весельчаков и рассуждать о грядущем конце света. Научная ценность астрономических изысканий при этом была явно невелика.

Зато за четыре с половиной месяца, что провел аббат в Тобольске, у него накопилось множество личных записей о впечатлениях о России и людях, проживающих в ней. Вернувшись в Париж, д’Отерош начал работать над книгой, которая вышла спустя шесть лет под названием «Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761 году».

Этот труд сложно отнести к какому-либо определенному жанру. Путевые заметки здесь соседствуют с подробными географическими и астрономическими вычислениями, а в описание быта нередко вплетаются пространные исторические сноски.

Многие «наблюдения» аббата кажутся весьма забавными. Например, неизгладимое впечатление на него произвела помывка в русской бане. Ох, и натерпелся он страху!

Первый испуг гость испытал, увидев пар в открытую дверь баньки, который был принят аббатом за… дым пожара. Он едва не сбежал, да был вовремя остановлен и успокоен. Француза долго уговаривали раздеться, объясняли, что никакой опасности нет.

Наконец уговоры увенчались успехом, д’Отерош шагнул и, испытав внезапный прилив смелости, сиганул на верхнюю полку, где чуть не получил тепловой удар. Оставшееся время аббат провел на полу. Своего унижения он не забыл и в блокноте записал все, что думает о русских банях.

«Эти бани обычны во всей России, — говорится в записях. — Жители этой обширной страны от государя до последнего подданного моются в них два раза в неделю и всегда одинаковым способом».

По словам француза, русские якобы моются в банях «вперемежку — мужчины и женщины», а затем выскакивают голышом, бросаются в воду или барахтаются в снегу. Тоже «вперемежку». Еще в банях, по утверждению д’Отероша, русские… секут друг друга «пучками розг».

…В Европе «Путешествие…» аббата было встречено одобрительно. Книга звучала в унисон с традиционными европейскими представлениями о России: дикари, водка, мороз, медведи с балалайками.

В России выход книги восприняли очень болезненно. Во-первых, из-за черной неблагодарности месье д’Отероша, которому на всем протяжении пути по России оказывалось полнейшее содействие. Во-вторых, из-за откровенной лжи и передергиваний. Врал аббат самозабвенно, от всей души. Впрочем, сам француз, возможно, искренне верил в то, что пишет правду.

В заочную полемику с французом вступила императрица Екатерина Вторая. Вскоре увидела свет книга, принадлежащая ее перу: «Антидот: Разбор дурной, но великолепно напечатанной книги под заглавием «Путешествие в Сибирь по приказу короля в 1761 году». Издание, правда, вышло без указания авторства. Но, по мнению историков, руку к его написанию приложила именно Екатерина, работавшая над «Антидотом» с несколькими соавторами.

Надо заметить, что на момент появления книги полемика с самим аббатом потеряла актуальность. Д’Отерош к тому времени уже благополучно отправился в мир иной, совершая путешествие по Северной Америке. Француз был похоронен на территории современной Мексики.

Слышали ли об этом в Петербурге, сложно сказать. Но там наверняка знали, что книга аббата была издана на нескольких языках и получила определенную известность. Поэтому Екатерина и ее анонимные соавторы дискутируют не столько с д’Отерошем, сколько со всей Европой, где на русских, как, впрочем, и до наших дней, всегда смотрели с плохо скрываемым презрением.

Этот труд сложно отнести к какому-либо определенному жанру. Путевые заметки здесь соседствуют с подробными географическими и астрономическими вычислениями.