Эхо дворцовых переворотов, или Место ссылки — Берёзов

Гнев на милость

В потоке звуков толпы и нарастающего рокота барабанов внезапно послышались новые звуки. До слуха словно через пелену долетели обрывки слов: «Прощение… милостью… заменить… ссылкой…»

Так, уже на эшафоте, под самым топором палача, по велению молодой государыни Елизаветы, дочери Петра Великого, сменившей гнев на милость, была спасена жизнь безусловно выдающегося деятеля своей эпохи и русской истории графа Генриха Иоганна Фридриха Остермана.

И именно там, на эшафоте, началась новая эпопея Остермана — сибирская, которая продлилась больше пяти лет. Поздним вечером того же дня, 18 января 1742 года, из Петропавловской крепости потекла длинная вереница саней, которые уносили в далекую Тобольскую губернию Остермана с женой Марфой Ивановной и слугами.

Ямщик, не гони лошадей

Семью и слуг опального деятеля, а также личное имущество погрузили на 12 ямщицких подвод. Драгоценности, в том числе великой ценности бриллианты, конечно, давно были изъяты в казну. Но, учитывая заслуги и недавнее высокое положение, Остерманам разрешалось взять кое-что для собственных нужд.

Подробности этого отъезда были опубликованы в 1884 году в «Историческом вестнике» Петром Петровичем Каратыгиным, известным русским историком и литератором.

Для поездки были упакованы «Библия на немецком языке, молитвенников два, псалтырь; сюртук парчовый на песцовом меху с позументом и с пуговицами золоченым; епанча исподняя голубая стеганая атласная; 12 пар женских шелковых поношенных чулков разных цветов; четверо поношенных суконных штанов — одни коричневые, одни черные, двое дымчатые; 6 дюжин салфеток, 2 дюжины простынь холстинных, 18 наволок подушечных; 21 рубаха мужская голландского полотна, 2 дюжины женских рубах тонких, галстуков кисейных»…

Кроме одежды ссыльным было позволено взять посуду. Писари, высовывая кончики языков от усердия, старательно занесли в реестр и ее: «Тарелок 3 дюжины, 6 кастрюлек медных больших и малых, 3 котла медных с крышками, 3 таза медных, сковородка медная с крышкою, дюжина ложек серебряных, дюжина ножиков с вилками в футляре, чашка оловянная, маленькая с ручкою»…

Записали в этот перечень даже слуг: лакеев Павла Васильева, Якова Федорова, Андрея Васильева, повара Ивана Степанова и двух служанок «женска полу из турчанок» — Настасью и Катерину Яковлевых.

Поручик Тимофей Кормачев, нахмурив брови, перечитал список, оглядел подводы и размашисто вывел свою подпись под длинным перечнем того, что Остерманам разрешалось взять в Берёзов. После чего махнул рукой начальнику конвоя подпоручику Ермолину из лейб-гвардии Измайловского полка. Тот отдал команду, и повозки тронулись с места.

Генриха Остермана (чаще его звали на русский манер — Андреем Ивановичем) охраняли 10 человек: один гвардейский обер-офицер — это и был Ермолин, один капрал и восемь рядовых.

Кормовых денег во время пути и на месте ссылки было определено господам в сутки по рублю на каждую персону, прислугам — по десяти копеек. 12 марта 1742 года обоз въехал в Берёзов…

Чудеса в Берёзове

В Берёзове с Остерманом произошла чудесная метаморфоза. Суровый климат удивительным образом повлиял на долгие годы мучавшую пожилого немца подагру. Болезнь была запущена, перед несостоявшейся казнью в Петербурге Андрей Иванович уже не мог передвигаться самостоятельно, да и в Сибири ковылял на костылях, поддерживаемый с двух сторон слугами.

Однако же к августу первого своего года в Берёзове Остерман отбросил костыли в сторону, отпихнул слуг и пошел сам. Известие об этом необычайном выздоровлении не сразу, но долетело до столицы. О нем узнала и Елизавета. В голове у дочери Петра зародились сомнения: уж не притворялся ли опальный граф во время следствия, дабы смягчить обращение с ним и будущий приговор.

Завязалась переписка. В Берёзов поступило секретное послание из Петербурга: «Означенный Остерман ходит ли сам и давно ли ходить начал?»

Обратно был отправлен не менее секретный рапорт: «Остерман освободился от болезни и зачал ходить с 1742 года августа месяца о костылях, а потом не в долгое время и без костылей зачал ходить. И по сие число прежней его болезни не видим».

Конец пути

По иронии судьбы бывший кабинет-министр, бывший генерал-адмирал, сподвижник Петра I Генрих Остерман умер совсем рядом со своим старым недругом и еще одним соратником Петра Великого Александром Меншиковым. Быть может, старик Андрей Иванович даже успел побывать на могиле светлейшего князя. О том нам неизвестно.

Зато у историков нет никаких сомнений в том, кто стал главным виновником ссылки Меншикова в Сибирь. Это и был Остерман, стремительно возвысившийся при императрице Анне Иоанновне и столь же стремительно низвергнутый при Елизавете Петровне.

Меншиков ушел в мир иной гораздо раньше, в 1729 году. А в 1747 году, находясь в ссылке в Берёзове, скончался сам Остерман, не дожив всего неделю до своего 60-летия.

В Петербург это известие пришло в июле с очередным рапортом: «Мая с 5 дня заболел грудью и голову обносит обморок, а сего ж мая 21 дня 1747 году пополудни в четвертом часу волею Божиею умре».

В последний путь графа провожала его верная супруга Марфа Ивановна. Для отделки дубового гроба она пожертвовала лучшие из своих платьев. Гроб был обит снаружи «материею кофейного цвета и по краям обложен золотым позументом».

На могиле стараниями графини к лету появился памятник, а позже была возведена часовня из толстых кедровых брусьев. В эту часовню Марфа Ивановна приходила каждый день, пока в июле 1749 года не пришел указ об ее освобождении из Сибири.

В октябре 1749 года вдова Андрея Ивановича Остермана выехала из Берёзова и 17 января 1750 года прибыла в Москву. Там она и проживала, а 24 февраля 1781 года в возрасте 84 лет умерла.

Эхо дворцовых переворотов

Генрих Остерман родился в немецком Бохуме 9 июня 1687 года. Происходил он из семьи пастора, учился в университете, но размеренной судьбе не суждено было сложиться. Виной тому стала дуэль, из-за которой 17-летнему юноше пришлось бежать сначала в Голландию, а затем и в Россию. Так Генрих Иоганн Фридрих стал Андреем Ивановичем.

Природный ум и сообразительность помогли обосноваться при русском дворе. Остерман быстро выучил язык, занял не пыльную, но перспективную должность переводчика, а затем и секретаря Посольского приказа. И, что, пожалуй, главное, заслужил доверие и участие императора Петра I.

С Петром Генрих шел рука об руку, будучи не только соратником, но и советником государя. Говорят, что именно по совету Остермана Петр ввел в России Табель о рангах. Кроме того, Остерман был инициатором и участником заключения многих выгодных договоров и соглашений, которые принесли России немало пользы.

После смерти императора Андрей Иванович был обласкан и новой государыней — Екатериной I. При ней Остерман стал вице-канцлером. Взошедшая на престол Анна Иоанновна осыпала Остермана званиями, титулами и вниманием еще сильнее. Это было славное десятилетие в жизни сына пастора из Бохума. Он получил титул графа. Был сделан генерал-адмиралом. Стал обладателем почти безграничной власти в делах внешней и внутренней политики.

Блестящий полет был прерван очередным дворцовым переворотом. В 1741 году при поддержке нескольких сотен гвардейцев престол заняла Елизавета Петровна. Ее прихода к власти Остерман боялся больше всего и долгие годы интриговал и строил козни против дочери Петра, пытаясь отстранить ее от двора. Елизавета своего недруга не простила.

Много обвинений было выдвинуто против Остермана в ходе следствия. Это и измена присяге, и преследование русских, и раздача государственных мест иностранцам, и оскорбление самой Елизаветы. Разумеется, все обвинения имели под собой основания. А кто там был без греха?..

…Скорый суд, смертный приговор, замена казни ссылкой — все это уже не имело значения. Остерман, кутаясь в шубу и равнодушно поглядывая на зимние русские пейзажи и дорогу, уносившую его в Сибирь, знал: его счастливая эпоха закончилась навсегда.