Поклон человеку с Доски почёта

Тот, кто будет читать материал, пусть не думает, что написала я его только потому, что Прасковья Александровна — моя тётя. По труду и заслугам воздается честь человеку. Может быть, история ее жизни научит кого-то стать человечным, счастливым от возможности… помочь другому.

Родилась Прасковья Созонова в 1906-м. Ёе трудовая биография началась еще до организации колхоза. Одной из первых женщин она неоднократно избиралась участковым членом совета (так раньше назывался депутат) и всегда добивалась того, чтобы ее участок был передовым. В 1926-м Прасковья Александровна вступила в колхоз. И с тех пор до пенсионного возраста сочетала работу в колхозе с общественной. Была депутатом, членом правления колхоза, председателем ревизионной комиссии, ликвидатором безграмотности, уполномоченной по займу. И как-то так само получилось, что её еще в молодости люди стали называть уважительно. Одни — тетей Паной, другие — Александровной.

До Великой Отечественной тетя трудилась агротехником, в первый же день войны, когда большинство мужчин ушло на фронт, Прасковье Александровне пришлось принять ключи от складов. Так она стала кладовщиком и кассиром. Основной хлеб государству уходил с токов, а на склады поступали семена и отходы. Трудное было время… Надо было и пахать, и сеять, и собирать урожай. А людей и техники нет. Полуголодные, плохо одетые и обутые женщины, старики и дети трудились из последних сил, чтобы дать Родине хлеб, молоко и мясо. Прасковья Александровна потом часто вспоминала то, что пришлось пережить. Но были в числе ее рассказов и смешные истории. Жизнь есть жизнь! И она свою установку дает!

— Помню, — рассказывала, — как мы рожь жали, жара стояла такая, что хоть из собственной кожи вылезай. А тут еще и пауты, как пламенные, покою не дают. Мы, пожилые, уже привыкшие к ним были, а вот девчонки страдали. Одежка-то какая была: кофтенка и юбка длинная. Как залетит паут под юбку, девчонки как от пули падают. Была среди нас такая веселая Анна Яковлевна. Она и посоветовала девчатам подол от юбки к пояску подвязывать: пауту негде будет путаться.

Запомнился и другой рассказ тети Паны. О том, что летом пищей для них становилась исключительно зелень — с огорода, поля, леса. Но, видимо, организм ее уже не принимал. От обилия такой еды у многих болели животы. О больничных листах тогда и речи не было. Надо на работу — и всё тут! Труд колхозников оценивался трудоднями. А о каких трудоднях может идти речь, если не столько жнешь, сколько в лесок бегаешь? Вот и воспользовалась одна девушка советом Анны Яковлевны: подвязала подол к поясу и сразу два дела делала: рожь жала и желудок очищала. Выехал бригадир из леса, чтобы работу принять, посмотрел на эту картину и уехал, чтобы не смущать страдалицу.

— Господи, — вздыхала тетя Пана, — что только не пережили: и холод, и голод. А сколько преждевременно людей ушло из жизни?! А сколько нищих по деревням и селам ходило?! Рады были любой милостыне…

И про таких людей историй у тетушки было много.

Жила у нас в селе одна женщина, загнанная войной из далеких краев. Люди кто как, кто чем старался ей помочь. При встрече всегда спрашивали: «Ну как, Катя, живёшь?» А она так весело отвечала: «Хорошо живу! Люди умирают, так я на поминальные обеды хожу».

Рассказчиком она была отменным! Любила сама посмеяться и других посмешить. В моей памяти история, которая произошла в сенокосную пору. После тяжелого дня женщины бежали домой к малым деткам, а мальчишки с Кондратьичем (конюх был такой) оставались лошадей ночью пасти. Молодым никакая усталость нипочем. День работают, а ночью у костра сидят, истории рассказывают, смех и баловство устроят, где же тут старому человеку уснуть? А утром наоборот — Кондратьич уже на ногах, а молодежь спит. Взял да и пожаловался старик на пацанов бригадиру. Круто поговорил бригадир с шалунами, и затаили они на Кондратьича обиду, решили его проучить. У Кондратьича была тогда собака Шарик. Расположится он на ночлег в шалаше, а пес у входа лежит — покой хозяйский бережет. В одну из ночей, когда конюх уснул, мальчишки приманили собаку и подальше от шалаша кругом сели. Как только туман поднялся над полем, раздался волчий вой. Кондратьич проснулся, жуть, видно, взяла. Он, конечно, на помощь Шарика стал звать. Хватился, а его нет. И пришлось Кондратьичу за двоих службу нести. Сначала из шалаша раздался сердитый бас: «Шарик! Узю! Узю!», а потом тонкое повизгивание: «Тяф-тяф! Гаф-гаф».

Закончилась война, но трудности не прекратились. Многие мужчины не вернулись домой, хозяйство помаленьку начало разваливаться. Приходилось работать там, где нужнее. Несколько лет тетя Пана трудилась в бригаде на разных работах. Больше семи лет ухаживала за молодыми жеребятами. Знала их клички и повадки. В 1954-м она стала льноводом. Новый председатель колхоза Картелёв вместе с правлением колхоза решил укрепить экономику хозяйства за счет продажи государству льна — исконного богатства наших земель. Увеличили посевную площадь под лен. Чтобы получить доход, надо было хорошо потрудиться. Недаром в народе говорят, что «лен заботой силен». Работа была трудная: удобряли поля, пололи, рвали, вязали, расстилали лен — все вручную…

Летом помощниками льноводов становились учащиеся и учителя Викуловской школы. Из 12-14-летних ребятишек было сформировано звено. И я в нем трудилась. Просыпались мы около пяти часов, когда коров выгоняли в поле. Тетушка ждала нас у моста через реку Ишим. Надо прийти в поле пораньше, чтобы лен был мягкий, не кололся. А идти далеко, спать хочется, ноги заплетаются. Но стоило выйти за село, как тётушка начинала петь. Песен она знала великое множество. А какой голос замечательный у нее был! Так до поля с песней и идем. А на работе — ша: дисциплина! Прасковья Созонова терпеть не могла лодырей. Её любимые слова: «Работать, так работать, а под ногами болтаться нечего!» Она не любила командовать и указывать. Сама первая шла, сама начинала работать. И было стыдно стоять и смотреть, как она трудится.

Благодаря ей колхоз тогда имел большую прибыль ото льна. За доблестный и самоотверженный труд Прасковья Александровна была награждена пятью медалями и поездкой в Москву на ВДНХ. Она трижды была участником этой выставки. И только болезнь заставила её расстаться со льном. Тетя часто вспоминала, как её уговаривал Кухоренко — бывший председатель сельского совета: «Александровна, ты уже сама-то не делай, не лезь, ты только руководи». «Нет! — отвечала, — если сам делать не будешь, другие тоже руки сложат. — И добавляла: — Для полезной деятельности человеку нужны честность, любовь к труду, твердость характера, ум, знания».

…Есть у Конфуция замечательные слова: «Не беспокойся о том, что тебя люди не знают, а беспокойся о том, что ты не знаешь людей». Вот и захотелось мне рассказать про тётю Пану. Чтоб и молодые о ней узнали. И с почтением кланялись её фамилии, что занесена на Доску почета.

Быть может, история жизни Прасковьи Созоновой научит кого-то стать счастливым от возможности… помочь другому.