Пять уроков счастья

Где Чуйковы, там — победы!

Так начинается письмо, адресованное директору департамента образования администрации Тюмени Андрею Степанову. Его автор — Марина Викторовна Кораблина, мама ученицы Марианны Чуйковой, член родительского комитета 10 класса 72-й школы. Самой обычной, той, что находится на окраине областного центра, в поселке Войновка.

Именно это обстоятельство — вслед за педагогом — непременно подчеркивал наш брат журналист ровно десять лет назад, когда Марианна Чуйкова брала одну высоту за другой. Сначала, весной 2003-го, стала Учителем года Тюменской области, а после, осенью того же года, вошла в число пятнадцати лауреатов одноименного состязания уже на федеральном уровне.

Для непосвященных: оказаться в так называемой « пятнашке» — все равно что взять первенство, ведь побороться в профессиональном мастерстве отправляет своих представителей практически каждый регион страны. К тому же Марианна Михайловна за всю историю престижного конкурса стала вторым тюменцем, покорившим к тому времени российский педагогический олимп. Способность брать перевес, видимо, заложена в самой фамилии нашей героини. Где Чуйковы, там — победы!

Очевидцы уверяли, что после того яркого конкурсного выступления Марианны Михайловны потолок чуть не рухнул от оваций. Она пленила региональных и столичных арбитров (не говоря уже об учениках и коллегах) влюбленностью в свой предмет, помноженной на многолетний опыт, виртуозное знание литературы, нестандартность интерпретации текста, наличие собственной точки зрения. Всё это учитель умеет «облачать» в красивую форму, подавать зрелищно, артистично, весело. С пониманием сверхзадачи. Чтобы постичь режиссуру урока, она, имевшая уже диплом об окончании филологического факультета Тюменского госуниверситета, вновь стала студенткой. Тюменского института искусств и культуры.

Помню, как в нашем давнем интервью Марианна Чуйкова призналась, что элемент театрализации прописался на ее школьных занятиях — не только показательных, но и самых обычных, рядовых. Чтобы удивлять и вдохновлять новые и новые поколения старшеклассников (их всегда доверяла педагогу администрация 72-й школы). Показательно: те пять часов литературы, что еженедельно давала Марианна Михайловна своим десятиклассникам, Марина Кораблина называет уроками счастья.

ЧП

«Литература — единственный предмет программы, который учит говорить о нравственности в духовном смысле (а не в правовом, как, к примеру, происходит на обществознании), о нравственном выборе героев произведений, о плохом и хорошем, о морали и этике. Этот предмет помогает мне воспитывать ребенка. Нам нужна Марианна, ведь на ее уроках ребята анализируют, размышляют, думают», — продолжаю читать письмо Марины Кораблиной в городское образовательное ведомство. И, честно сказать, не верю, что школа по собственной воле (или по прихоти) отказывается от завидного достижения… Так что же все-таки произошло?

«Впервые за последние десять лет наш учитель (совершенно неопытный путешественник) решил поехать в Крым, повидать Киммерийские холмы, посетить музей М. Волошина, ялтинский дом А. Чехова, Ласточкино гнездо…», — пишет Марина Викторовна.

И вот уже отдых на исходе, Марианна Михайловна вместе с супругом пакует чемоданы. Но в самый канун отъезда в их машину с размаху влетает микроавтобус. Задняя часть автомобиля свернулась в «гармонь». («Слава Богу, все живы»)… Но они в Украине, то есть за границей, в сельской местности, где не встретишь ни одной иномарки японского производства, а это значит, не найдешь ни одной детали. Виновники аварии обещают восстановление, но тоже ждут железки, правда, из Польши. Для ожидания назначают две недели, потом еще одну. Наконец, начинается долгожданный ремонт, за ним следует еще один, уже по дороге домой. В Тюмень Марианна Чуйкова возвращается 30 сентября, через месяц после начала нового учебного года.

«А в это время дома: 1. Все ученики спрашивают, где учитель, что случилось, сильно ли пострадала, когда приедет? 2. Родители звонят мне (член родительского комитета класса): может, необходим контейнер для доставки разбитой машины? Помощь юристов? Поддержка учителю? Нам нужен только ОН!!! Будем ждать, программу нагоним, класс сильный. 3. Директор не получает прямого звонка от М. Чуйковой. Как выяснилось, у нее был только номер стационарного телефона в кабинете директора, шестизначный номер не набирается, интернет-кафе в селе нет… Марианна Михайловна звонит на сотовый коллеге, преподавателю физкультуры, дозванивается, потом шлет краткие СМС семье, держит в курсе. Однако подробностей никто не знает, и от этого волнение только нарастает».

По шаблону

В середине сентября в класс к детям входит другой педагог и говорит: он здесь навсегда. Родители обеспокоены: дети, «испорченные» отличными уроками Марианны Чуйковой, «мертвой литературой» заниматься не хотят. Сами будущие гуманитарии тоже встревожены: «Как будем сдавать ЕГЭ? Уроки идут на огромном контрасте не в пользу нового учителя».

Поверьте, это не детские капризы, не психологическое — и вполне объяснимое — неприятие чужака. В защиту своей позиции ребята скажут мне во время нашей встречи: «С Марианной Михайловной было интересно, с ней, обсуждая произведение, можно было не согласиться, поспорить, задать вопросы. Теперь этого нет, все по шаблону…»

Марина Кораблина дополняет картину: «Когда на вопрос, какая у писателя идеологическая платформа, был ли он славянофил, либерал или демократ, ученикам отвечают, что это неважно, что не надо забивать голову лишним, наши ученики недоуменно и недоверчиво переглядываются. С сомнением слушают, как учитель читает текст, стихи, видят закладки, на которых выписаны из методичек комментарии (у М. Чуйковой были чистые закладки, «комменты» — всегда вживую)… На русском отличница отвечает, что перед ней примыкание, а учитель — опять с бумажки — утверждает: согласование. Тогда на сторону одноклассницы встают остальные ученики. Летом они сдали ГИА (государственную итоговую аттестацию за 9-й класс. — Е.С.) на кучу пятерок и четверок, поэтому знают ответ наверняка… Словом, у нас катастрофа».

С этим еще как-то можно было мириться до возвращения Марианны Михайловны. Но после… Однако, по описанию Марины Кораблиной, когда Марианна Чуйкова вошла в кабинет директора, перед ней положили подписанный приказ об увольнении на основании ее старого июньского заявления и отдали трудовую книжку. Пожелали заслуженному учителю отнюдь не пенсионного возраста заслуженного отдыха.

То заявление об увольнении по собственному желанию Марианна Чуйкова написала, выпустив свой очередной 11-й класс. Взять тайм-аут впервые за 27 лет работы в школе педагог посчитала для себя необходимым и уже возможным. (Нестандартный учитель, творец может — и, на наш взгляд, даже обязан! — выходить за пределы общепринятых стандартов и правил). Но, как водится, новая гвардия бывших девятиклассников, питомцев Марианны Михайловны, понесла свои аттестаты для приема в десятый класс…

— И тогда перед комиссией, состоявшей из пяти человек, в присутствии нас с ребенком, — говорит Марина Кораблина, — директор школы сказала: «Такой класс, Марианна Михайловна, надо доводить до выпуска…» — «Только десятый? Да, в таком классе я бы с удовольствием осталась работать». — «Один 10-й мы вам дать не можем, будет еще и 11-й, плюс какая-нибудь нагрузка». На том и порешили. Главное — педагог оставался в школе, с детьми. Но случилось, как известно, непредвиденное…

Звёздная болезнь?

Защитить любимого учителя не помогли ни письменное обращение к администрации школы «разбуженных» Марианной Михайловной учеников (последовавшую после этого «индивидуальную работу» с подписантами живописать не станем), ни личная встреча члена родительского комитета с директором. Маргарита Яковлевна Файт была непреклонна: «У меня все чисто, нагрузка утверждена, тарификация произведена, сделать ничего невозможно».

— Я вас очень хорошо понимаю, сама заведую кафедрой, подписываю табели, распределяю нагрузку на весь коллектив, знаю, что это энергозатратный и нерв-ный процесс. Но я нахожу варианты трудоустройства ценных, уникальных специалистов, если знаю, что это в интересах студентов. Пожалуйста, придумайте вариант в интересах учеников, — Марина Кораблина вновь и вновь пыталась достучаться до директорского сердца.

— Я буду думать. Вас устроит такой ответ?

— Мы будем надеяться, дети готовы бороться за учителя…

— Ах, они ждут вашей отмашки на бунт?

— Никакой отмашки они не ждут, это их инициатива, я здесь по их просьбе и просьбе родителей. Дети просто хотят хороших уроков…

— Я уделила вам достаточно времени, прошу покинуть мой кабинет…

Мой диалог с Маргаритой Яковлевной вышел короче. Да и не диалог это был, а, по моему мнению, настоящая отповедь. Через минуты две, сославшись на занятость, директор поспешила оборвать разговор. Я настояла на его продолжении, попросила назвать время. Ровно в назначенный срок позвонила, но на том конце провода раздавались короткие гудки. Так продолжалось в течение получаса.

Несмотря на круговую оборону молчания, сложа руки мы не сидели. Марина Кораблина отстаивала права детей в городской администрации, я вела переговоры с первым заместителем директора городского департамента образования Любовью Гнусаревой. Думаю, именно благодаря своему управленческому опыту, завидному умению подняться над ситуацией (чиновники посчитали: у Чуйковой — «звездная болезнь») Любовь Александровна сумела отыскать и предложить обеим сторонам то самое соломоново решение.

Впрочем, грешно «делиться славою». Главное, компромисс был найден. Просьба Марианны Чуйковой о снижении нагрузки удовлетворена. Дети вновь обрели своего учителя. А мне… пришлось уподобиться Магомету, идущему навстречу недвижимой горе, и отправиться в школу. В поиске ответов на свои вопросы.

— Никаких комментариев давать не буду. Конфликт исчерпан, — сказала Маргарита Яковлевна, проходя мимо. Без остановки, не поворачивая головы.

— Хотя бы скажите, вы рады, что Марианна Михайловна снова будет работать в вашей школе?

— А вы как думаете? Ведь это я еще летом уговорила ее остаться…

Цена реформы

Казалось бы, все благополучно разрешилось. И стоило ли после драки выносить сор на общественное обозрение? Возможно, не стоило. Если бы не одно обстоятельство… О нем писали «ТИ» еще на старте модернизации образования области. Об этом в середине 2000-х первым и единственным в регионе не боялся предупреждать действительный член Российской академии образования Владимир Загвязинский. Об этом сказала нам и Марианна Чуйкова.

— Не может честный учитель, имея 30 часов нагрузки в неделю, ведя классное руководство, проверяя тетради, занимаясь подготовкой к ЕГЭ, олимпиадам и прочее-прочее, трудиться с полной отдачей, давать детям качественное образование.

Брать полторы, а то и две ставки учителя вынуждают разные причины. Но все они связаны с системой оплаты труда, а попросту — с доходом, который, конечно же, значительно вырос. Но какой ценой? Ведь не минуло еще и десяти лет после состоявшихся перемен, а лучшие, самые талантливые и творческие педагоги, не желающие гнать халтуру, начинают сдавать…

Выходит, как бы ни упирались организаторы реформы, приводя в качестве аргумента тогдашние четвертные траты бюджета на запросы отрасли, преобразовывалась она в основном, как и утверждал академик Загвязинский, за счет внутренних резервов. За счет потенциала и элементарных физических сил учительства. А они все-таки исчерпаемы.

Изъян предложенной схемы в том, что по большому счету она не рассматривает учителя как живую единицу. Хотя именно учитель больше, чем кто-либо другой, имеет право на полноценный, в том числе творческий, отдых, а не только на достойный заработок и завидный престиж, элементарное уважение и доверие. А еще — на счастье. Хотя бы на те же пять часов радости в неделю.

29806 рублей 52 копейки, по данным российского электронного мониторинга «Наша новая школа», составляла в декабре прошлого года среднемесячная начисленная заработная плата учителей Тюменской области. При этом средняя нагрузка педагога с учетом внутреннего совместительства равнялась 1,39 ставки. Это чуть более 25 часов в неделю.