«Я перестала видеть сны»

— Много мыслей было, да и сейчас есть: зачем выжил, почему? — Иван Рябков с этих слов начинает вспоминать, как прожил этот год после трагедии. — Мысли были разные… Но ответа на эти вопросы пока не нашёл.

Иван сидел в самолёте у окна по левому борту. Оторвавшись от бетонной полосы, машина повернула направо… А потом налево. Из окна он видел заснеженную землю, но не мог оценить расстояние, пока не мелькнул какой-то куст. Он успел понять, что полёт не удался и их ATR-72 идёт на посадку.

Настя Аверченко сидела по правому борту и тоже насчитала два поворота, потом…

— Очнулась в сугробе, села, — вспоминает девушка. — Спрашиваю: что случилось? Лиц, образов не помню, помню, что мужской голос мне ответил, что мы упали. Оказалось, это наш Саша Акиньшин. Потом мне стало больно, я снова легла на снег. Видимо, сознание то уходило, то возвращалось. Помню, как мужчины спрашивали имя, фамилию. Я четко отвечала, даже номер телефона назвала. Было очень больно, когда перекладывали на носилки. Слышала сигналы «скорой помощи», шум вертолёта.

Очнувшись в больнице, просила, чтобы сообщили маме, но та оказалась рядом. Мысли метались: почему рядом? Мама же на Севере живёт… Время шло отдельно от Насти.

Иван два месяца пролежал в стационаре. Благодарен врачам. Удивлялся заместителю главврача второй облбольницы (Сергей Леонидович Царик. — Ред.) — уходил с работы в 11-12 ночи, в 6 утра уже снова был на месте, сам делал обход. Благодарен коллегам — навещали, приносили разноцветные воздушные шары, подарки, сделанные своими руками, гостинцы.

Первое время после выписки Рябков не мог передвигаться даже на коляске, потом освоил управление. На работу вышел через полгода. Ему нельзя бегать, прыгать, поднимать тяжести. Попробовал получить путевку в санаторий — оказалось, за счет соцстраха уже не положено…

— После авиакатастрофы понял, как дороги мне родители, сёстры, друзья, моя семья, — говорит Иван. — Теперь знаю: всего мгновение — и можно навсегда потерять человека… Случившееся со мной сильно повлияло на мою жену. Светлана после всего пережитого познакомилась с ребёнком-инвалидом, навещает его, помогает ему и его семье.

Анастасия Аверченко была на больничном значительно дольше. Перенесла 4 операции. Последняя была в Москве. Там ей сказали, что материал, который использовали при восстановлении костей её руки, столичные доктора использовали ещё в 80-х годах.

— Когда меня выписали из тюменской больницы, я приехала в Нягань, где живут мои родители, — вспоминает девушка. — Там меня сразу уложили в стационар на два месяца, не отпустили даже домой за вещами. Предложили уже тогда «переделать» руку, но особо не настаивали, а мне так хотелось, чтобы всё это быстрее закончилось.

Её потом не раз спрашивали про предчувствия, про необычные знаки — были или нет. Из всего необычного — поведение кошки, которая всю ночь спала не как обычно, рядом с Настей, а забралась на неё. Впервые за четыре года. А вот после катастрофы многое было необычным. Перестала видеть сны, для неё — эмоциональной и творческой натуры — это было странным. Стала ещё более восприимчивой, признаётся, что теперь по любому поводу либо смеётся, либо плачет.

Дважды была на месте катастрофы под Горьковкой. Один раз с матерью Дмитрия Иванюты — парня, которого сначала считали погибшим, а через несколько суток разобрались, что в реанимации лежит не Константин Пейль, а он, Дима.

Настя не почувствовала никакой связи с тем полем, на которое самолёт рухнул с неба, — ни боли, ни страха…

Во второй раз она была на месте крушения, когда открывали памятник. Заметила, что стоит далеко от памятника, рядом с которым — родственники погибших. Подойти к гранитному камню было очень трудно. Так же трудно было подойти к тем, кто потерял своих близких, — надо было что-то говорить, а что скажешь, если ты — выжил, а родной им человек — нет?..

2 апреля Настя Аверченко, наверное, снова поедет к памятному знаку. Иван Рябков увидится с матерью Дмитрия Кудрявцева, до авиакатастрофы работавшего с ним в одном отделе. Наверное, к памятнику под Горьковкой он тоже съездит. Когда там не будет людей.

…«Ютэйр» — авиакомпания, которой принадлежал разбившийся самолёт, время от времени появляется в их жизни. Предлагает заключить мировое соглашение, обещает за это помочь с реабилитацией за границей… На мировую они не идут и признаются, что больше никогда не сядут в самолёт этого авиаперевозчика.

Теперь знаю: всего мгновение — и можно навсегда потерять человека…

Фото Дмитрия Ткачука.