Сердце пани Моники

Театралка из Тюмени

Прозвенел третий звонок, прошло несколько минут, а на сцене ничего не происходило. Зрители начали понемногу шуметь, волноваться: в чем дело, почему не начинают? На сцену, чтобы успокоить публику, вышел художественный руководитель театра Александр Ширвиндт, извинился перед переполненным залом:

— Ольга Александровна задерживается… К сожалению, я не могу ей приказывать — вы же слышали о ее характере…

И тут из зала раздается нервный крик: «Что здесь происходит?! Вообще, спектакль сегодня будет или нет?!»

С этими словами на сцену из зрительного зала поднимается… Ольга Аросева — в молодежном «прикиде».

— Я приехала из Тюмени в этот знаменитый театр, я заядлая театралка. Что у вас здесь происходит?

— Мы ждем Ольгу Аросеву! — отвечает Ширвиндт.

— А что, она еще жива?

— Да, и у нее сегодня юбилей!

Так начался юбилейный вечер народной артистки России Ольги Аросевой.

— Я не хотела отмечать этот юбилей, — призналась Ольга Александровна. — Но Шура Ширвиндт сказал: «Старуха, ты с этим не тяни! Мало ли что…» Пришлось его послушать!

День рождения Сталина

В день рождения Ольге Аросевой разрешили говорить со сцены все, что она хочет, все, что считает важным и интересным. А неважного и неинтересного в ее жизни, пожалуй, и не было. Родилась она 21 декабря 1925 года. Отец побежал в загс и дал ей имя — Варвара. И записал как родившуюся 22 декабря. Но мама, которая в силу своей красоты и обаяния имела большое влияние на отца, вышла из роддома и заявила: «Это не Варя, а Оля. И родилась она не 22-го, а 21 декабря!» Документы пришлось переделать. Через десять лет это оказалось очень кстати...

— Свое первое интервью я дала в десять лет на Тушинском аэродроме. Это было 13 июля 1935 года. Там же я познакомилась с Иосифом Сталиным, который присутствовал на параде воздушных сил. Он спросил: «Девочка, сколько тебе лет?» Я отвечаю: «21 декабря будет десять». Он говорит: «Смотри-ка, мой ровесник! Я тоже 21 декабря рожден. Приходи, будем вместе праздновать». Когда парашютистки подарили ему цветы, он отдал букет мне и сказал: «Заранее прими их от меня!» И это была моя первая киносъемка. Кадры сохранились до сих пор, я иногда их смотрю. Я девочка была воспитанная. И вот 21 декабря, сэкономив на школьных обедах, купила цветок — гортензию. Мне ее хорошо запаковали, так как был сильный мороз. И пришла в Кремль.

Меня схватили стражники: «Куда?» Я говорю: «К Иосифу Виссарионовичу в гости». Они вырвали у меня цветок — очевидно, боялись, что на самом деле это пулемет. Сначала были очень серьезно настроены, а потом стали хохотать. И сказали: «Товарищ Сталин сейчас очень занят, он просил тебя прийти в следующий раз». Я с этим цветком разорванным пришла домой, мой папа взялся за голову и тихо стонал.

Дальше был 37 год — позорнейшая страница истории всей нашей страны и нашей семьи тоже… Отца арестовали… Родных заставили отказаться от него. Я вместо этого написала письмо Сталину, в котором просила освободить отца, потому что я не верю в то, что он виновен. Ответа не получила. Отца не стало… Мы остались с мамой. Старшая сестра Наташа ушла на фронт. Мама уехала в эвакуацию. Мы с сестрой остались в Москве вдвоем. Никаких фотографий и кадров тех времен нет.

Лена, моя старшая сестра, была очень увлечена театром. Она поступила в театральное училище. И я тоже очень хотела. Но у меня не было документа об окончании десятилетки, поэтому я поступила в цирковое училище. Отучилась два года, а потом поступила в театральное, куда меня привела за ручку моя старшая сестра. Леночка, спасибо тебе за эту жуткую профессию!

Самый новый Новый год

В полтора года Оля Аросева стала жительницей Стокгольма. Отец с тремя дочерьми уехал за границу, а мама осталась в России — такое решение приняли родители.

— Из заграничной жизни мне больше всего запомнилось Рождество, — рассказывает Ольга Аросева. — Санта-Клаус приносил ночью подарки, клал их в чулок, который дети специально вывешивали за окно. Хорошим детям — игрушки, плохим — сырую картошку и угольки. Я тоже разные подарки от него получала, ведь всякое бывало…

А когда мы с папой вернулись в Советский Союз, то оказалось, что здесь и Рождество, и Новый год — «запрещенные» праздники. Ведь отмечать Новый год официально, устанавливать елки стали только с 1935 года! И первое время даже елочных игрушек не было — мы их сами делали. Брали шпильку, распрямляли ее, наматывали на середину вату и формировали какую-нибудь фигурку. Опускали ее в клейстер, клали сушить, а потом раскрашивали красками. Помню, делали птичек, рыбок, зайчиков. А сейчас, говорят, это модно — старые игрушки. Винтажные!

Я, когда уже стала актрисой, несколько лет подряд была Снегурочкой, а Толя Папанов — Дедом Морозом. Мы ездили по елкам и поздравляли детишек. Толя упорно не хотел называть меня внученькой — звал доченькой, видимо, хотел помоложе быть. А потом пришло время, когда мне предложили стать Бабой-ягой. Но я отказалась. И согласилась только однажды. Мы были в Америке, и у нас такая троица сложилась: Лева Дуров — Дед Мороз, Наташка Крачковская — Снегурочка, а я — Баба-яга. Это было очень весело!

«Кабачок» и пани Моника

— Надо же было назвать моим именем ураган — Моника! Я всегда вздрагиваю, когда говорят: «Моника разрушила, Моника обрушила…» Это же ужас какой-то! Моники, видимо, вообще разрушительницы. И президентскую карьеру даже разрушить могут — как одна Моника это сделала. Но это не я! Моя пани Моника — веселая и добрая девушка, которая долгое время была образцом хорошего вкуса для телезрительниц. Ведь одевали нас немножко «по-заграничному».

Вообще «Кабачок 13 стульев» — это была такая программа, которая состояла из телевизионных миниатюр. Актер Саша Белявский знал польский язык и перевел из польских журналов какие-то миниатюры, оттуда и взяли главных героев. Так появились пани и паны. Это очень хорошо пошло, потому что передаче придали такой иностранный налет — все были красиво одеты, что-то такое заморское пили и ели. Но на самом деле вместо спиртного в бокалах у нас был чай, а еды на съемочной площадке вообще не было настоящей. Многие спрашивают: не хотите ли возродить «Кабачок», сейчас же это модно. Но, во-первых, я не понимаю, когда берут чужое и как-то доделывают, переделывают, раскрашивают… Зачем? Это нечестно! Создайте свое! А во-вторых — не с кем его возрождать. У нас был коллектив единомышленников, мы говорили на одном языке. А сейчас наш коллектив распался. Мужчины умерли — почти все. Только женщины остались — тоже почти все… Мы выносливее оказались, видимо… Анекдот мне такой рассказали недавно: против течения плывет лодка, женщина — на веслах, а мужчина сидит такой весь загадочный. Женщина уже вся в поту, и вдруг мужчина говорит: «Легко тебе: греби себе и греби! А мне думать надо!» Так что удел женщин — грести… А мужчин — творить…

Любимые и друзья

Личная жизнь Ольги Аросевой — отчаянной и остроумной красавицы, по которой мужчины сходили с ума, — была бурной. Только официальных браков четыре…

— Мы знакомы с Олечкой с 1943 года, когда еще были студентками театрального училища, — рассказывает коллега и подруга Аросевой актриса Театра сатиры Вера Васильева. — И я могу сказать как очевидец: в Олю влюблялись все — от студентов до режиссеров, с которыми она работала…

Актер Лев Дуров тоже признался Ольге Аросевой в любви — в своей шутливой манере.

— Мы с Олей на гастроли часто ездим в одном купе. Не потому, что мы старые — я хоть и старый, но нежный! Просто нам вместе хорошо и удобно. Я, например, никогда не беру в поезд одежду для переодевания. Если мне нужно ночью выйти из купе — я Олин халатик накину, тапочки ее с мехом обую — и иду куда надо. Однажды утром Оля услышала такой разговор, пока шла умываться: «Видишь, с утра накрасилась, парик надела — симпатичная! А ночью выходила — лысая, нос картошкой… Но ножки, правда, стройные!..»

85-летняя юбилярша провела в свой день рождения на сцене почти три часа подряд.

А прощаясь, поклонилась людям, которых она не знает в лицо, ведь со сцены трудно разглядеть каждого. Но именно ради этих людей в зале актриса Ольга Аросева отказалась от любви, от семьи, от детей, а значит — и внуков…

— С вами — сердце мое и душа!

Зрители аплодировали стоя, а Ольга Аросева уже не скрывала слез счастья…

Певец Николай Басков пришёл поздравить юбиляршу и спел ей свою «заздрав-ную» — «Я буду руки твои целовать». А под конец так раззадорился, что со словами: «Я буду и ноги твои целовать!» — припал к изящной туфельке актрисы.

Фото Вадима Тараканова.