Я узнала, что такое нежность…

О творчестве Елены Ваенги мы с подругой узнали несколько лет назад. Тогда по телевидению крутили две её песни: «Курю» и «Абсент».

№190 (5867)
26.10.2013
Татьяна Потёмкина

И вот в зимние каникулы мы отправились на знаменитые Голубые озера в Казахстан. Сидя как-то в гостиничном номере, лениво переключали телевизор с канала на канал… и вдруг увидели, что по Первому начинается сольный концерт певицы с такой притягательно-звучной фамилией — Ваенга.

Следующие два с лишним часа мы провели, застыв перед экраном, забыв о лыжах и обо всех других радостях зимнего отдыха. Именно тогда я и открыла для себя Елену. Слова некоторых ее песен запоминались сразу, не умом, а сердцем. Причем слова начинали звучать в тебе вместе с музыкой… Такое интересное явление!

А потом я узнала, что 21 октября этого года Елена выступает в Тюмени. Заранее билета не покупала: болела, да и настроение было так себе... В воскресенье вдруг решила: пойду на концерт! Начала искать компанию. Одна знакомая сказала: «Я с опаской отношусь к женщине, которая написала песню «Курю». А кто-то и вовсе заметил: «Говорят, что она… в ноты не всегда попадает!»

Я, например, искренне обиделась за Елену: да она же композитор! Сама музыку пишет. Прекрасно играет на рояле!... И потом, разве она виновата в том, что по ТВ крутят почти исключительно ее «Снова курю, мама, снова…». Имидж — сложная вещь, а у нас она порой и вовсе не зависит от артиста…

Перед концертом я сначала купила розы. И только потом озаботилась поиском билета — настолько была уверена, что мое желание исполнится. На улице перед филармонией одна милая дама продавала лишний билетик. Правда, цена меня смутила… столько же я в свое время отдала за концерт Лары Фабиан. Но билет я все же купила. И ни секунды не пожалела об этом!

Зал был полон, балкон тоже. И даже приставные стульчики стояли возле рядов. Зрители тепло приветствовали Елену, аплодисменты начинались вместе с первыми тактами любимых песен «Аэропорт», «Снег» и многих других. Я поняла: певица вовсе не нуждалась в моей защите. Её защищает талант — неподдельный, искренний, далекий от холодного и пустого гламура…

Ваенга сказала, что придумала шутку про саму себя:

— Мне Ваенга не нравится!

— А что вы у нее слушали?

— Ничего я не слушала, она же мне не нравится!

Елена умна, остроумна, а еще потрясающе тактична, необыкновенно внимательна к слушателям, к каждому, кто вручает ей цветы.

Ваенга призналась, что весит… 80 килограммов (никогда не скажешь!). Она периодически борется с весом, мечтает стать «стройной кудрявой блондинкой». А однажды ее великолепно поддержала зрительница, которая вышла на сцену и сказала: «Деточка! Полная женщина та, кому хула-хуп … впору, по фигуре. А вы просто стройная!»

Попутно скажу, что на экране телевизора Елена выглядит такой… плотненькой, а в жизни она почти хрупкая, подвижная, музыкальная, прекрасно, как оказалось, танцует. А поет! Многие наши певцы на эстраде трудолюбиво изображают любовь, а Ваенга просто живет на сцене. Она здесь, с нами. Она кажется беззащитной — а может, такая и есть на самом деле? Уверена, что даже скептики слушали её затаив дыхание. А я просто боялась дышать громко, когда она пела:

А с какой любовью Елена относится к своему коллективу, к ансамб-лю, который сопровождает ее выступление! Она называет, подчеркивает значимость, словно высвечивает каждого, дает ему возможность солировать. Зрители с цветами (молодцы, тюменцы!) все идут и идут. Вот Елену обнимает какой-то добрый молодец и что-то долго говорит ей на ухо. Когда он садится на место, певица говорит:

— Какие у вас мужчины верные! Вот сейчас вы видели, он мне на ухо шептал, знаете что? Я вас, говорит, люблю, но жену я люблю все-таки больше!

Как жаль, что концерт (он идет три часа!) заканчивается. Вот зрители рукоплещут и встают, явно не желая отпускать Елену. А она вдруг говорит: «Да вы присядьте!» и исполняет еще три песни, на радость нам.

Я возвращаюсь домой. На душе у меня… трудно передать, что там, на душе. Там что-то ликует и грустит одновременно. Не думала, что эстрада может вызывать подобный шквал чувств. Иду и, как школьница, тихонько повторяю за Ваенгой: «Мне теперь мира мало, хоть мир во мне». И еще: «Мама, я забыла гордость, но я узнала, что такое нежность».