Бурная река по имени факт

Зато глазами этого человека наши читатели за эти годы смогли увидеть многое: Ханты-Мансийск — старый, деревянный, и современный, похожий на европейский городок. Природу — суровую и нежную. Много лет Равиль Нигматуллин провёл в архивах области, для того, чтобы рассказать читателю простую и честную правду и событиях минувших лет. О том, как жили и выживали в труднейшие военные и послевоенные годы наши земляки — жители Югры (сам Равиль — из Ханты-Мансийска) и юга Тюменской области. Он многое знает о шаманах и врачах, трактористах и воинах, пионерах и лыжниках. О большой правде и кривой лжи империи по имени СССР. Короче говоря, слово Равилю Ахатовичу.

Вероника Наумова

 

О корнях

Мне впервые приходится выступать перед такой аудиторией, говоря о себе, о своих корнях. Немного из родословной. Судя по всему, мы, Нигматуллины, относимся к одному из древнейших родов тюркоязычной группы. Без всяких натяжек отношу нашу семью к коренным сибирякам. В «Похозяйственных книгах» многих волостей Сибири Нигматуллины встречаются с начала восемнадцатого века. Конкретно о своих родственных связях…

Отец — Нигматуллин Ахат Хакимович, учитель начальных классов. Отец отца — Нигматуллин Хаким — учитель медресе. Еще за год до начала Великой Отечественной отец успел отработать учителем в деревне Юлташи бывшего Дубровинского, ныне Вагайского района. Мать — доярка и телятница совхоза «Аксурский» Вагайского района, позднее «ОПХ Ханты-Мансийский». В семье, после смерти отца в январе 1963 года, нас осталось две сестры и четверо парнишек. Как жилось и каково было матери — думаю, понятно без слов. К сожалению, из-за ранней смерти отца мне пришлось ограничиться восьмилеткой Карагайской средней школы. Школа-интернат в Карагае, школьная среда, учителя… Айнуллины, Абдуллины, Сагитуллины, Муратовы, Урамаевы, Мучипова, Уразова, Аминов Камиль — директор школы… Всех помню.

До армии отработал два года электриком совхоза «Аксурский». С наступлением весны трактористы, комбайнеры, механики, водители, бригадиры полеводческих, животноводческих бригад — все переходили на ненормированный рабочий день. Руководители вместе с ними! Посевная, сенокос, уборочная — одна страда плавно перетекала в другую. Два сезона подряд — сеяльщиком и еще электриком. Порой сутками не уходил с тока, когда шло зерно.

Приходилось одному обслуживать до трех сеялок. Работа находилась всем. Ребятишки 10-12 лет — смотришь, никто вроде их и не принуждает, а каждый по совести делает посильную работу.

На закате своих лет с горечью должен признаться: отъезд из деревни не совсем оправдан. Отслужив в армии, в деревне не остался. Более 36 лет отработано в ХМАО — Югре. Из них 35 — в самом Ханты-Мансийске. Электрик, сантехник, машинист и оператор котельной, мастер, старший мастер, начальник котельного цеха и выше...

Были взлеты и падения, ошибки и находки. Кочегары, сантехники, зольщики, электрики, сварщики, водители автомашин, обеспечивающие топливом, — вот среда, частью которой я был. Многих из них уже нет на земле. Работа, жизнь почти в экстремальных условиях даром не проходят.

О фотографии

В октябре 1994-го впервые в жизни взял в руки фотоаппарат «Зенит-122». Предшествовал тому ряд событий. До этого я четыре раза в группах ходил по предгорьям Кавказа. По Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии. Маршруты различной сложности. Перепад высот на маршруте — от 500 до 3000 метров. Продолжительность — от 5 дней до двух недель.

Кавказ берет человека в полон! Там, на маршрутах, я с горечью осознал, как много я теряю, не умея фотографировать! С октября 1994-го фотоаппарат стал моим спутником. С 1996 года по мере своих возможностей и умения стал снимать «уходящий город». На каком-то этапе до меня дошло: строительный бум 90-х снесет как волной старые дома, домишки, здания, объекты… Время доказало правоту моих пристрастий. И все же гордости, удовлетворения — мало. В те годы практически не было навыков, умения строить сюжет, кадр, регулировать свет. А фотография — это СВЕТ и ЦВЕТ.

Выросший на стыке двух религий — православия и ислама — с одинаковым желанием снимал события, обряды, праздничные мероприятия: как православные, так и мусульманские. Люблю фотоочерк. Фотоочерки мои в «Новостях Югры» не остались незамеченными. Да и в «ТИ» прошли несколько. В 2012 году в Ханты-Мансийскую окружную библиотеку передал более 3000 кадров «ушедшего города».

Каждая фотография — пласт и срез своего времени. Каждая фотография (удачная) — свидетельство времени. Философия? Нисколько! Элементарная логика жизни. Времена не выбирают. Считаю — этика (читай — деликатность) при съемках людей, вне зависимости от возраста, должна соблюдаться безоговорочно. Фотографируя человека, мы невольно лишаем его воли. Мы видим его таким, каким он себя никогда бы не увидел. Мы узнаем то, чего он никогда бы не узнал…

Фотографией мы можем и оскорбить, и унизить человека, и вознести его на пьедестал… У фотографии есть еще одна функция помимо «сохранения времени» — обвинять! Вспомним кадры, запечатленные на полях войны, в концлагерях, ужасающие сцены казни сотен и тысяч людей, ставшие документальными свидетельствами Нюрнбергского процесса. Здесь уместно бессмертное Маяковского: «Воспаленной губой припади и попей из реки по имени — «Факт»…

Однако высшее предназначение фотографии, по выражению философа фотографии Сьюзена Сонтага, — «объяснить ЧЕЛОВЕКУ ЧЕЛОВЕКА!» Сила фотографии, говорил Сонтаг, в том, что она позволяет внимательно рассмотреть мгновение, которое моментально смылось бы потоком времени. Хочется верить, что гуманизм — как бы громко это ни звучало — станет господствующей идеологией среди нас, фотографов. Идеологией терпимости. В силу своего умения, способностей, таланта каждый фотограф стоит на стыке границ КРАСОТЫ и ПРАВДЫ. И фотография — зеркальное отражение самого фотографа.

О патриотизме

Понятие объемное. С начала девяностых ни одна идеологическая ценность не подвергалась переосмыслению с такой силой, как ПАТРИОТИЗМ. Все мы помним жаркие споры на голубых экранах, выступления «отцов перестройки», новое мЫшление…

Не скажу ничего оригинального. Патриотизм начинается с родного порога. С песенки матери и бабушки, благословлявших нас ко сну в детстве, с лугов и полей, пахнущих разнотравьем у околицы. С золотых плесов Иртыша, впитавшихся в нашу память. Патриотизм — нравственная категория. Корни ее — в нашей истории. Проехав Советский Союз от Курил и Камчатки до западных границ, скажу: вне РОССИИ для меня места нет.

Отношение к истории

Сложное. История России сегодня — один из инструментов манипулирования общественным сознанием. Пересматривали историю со времен Хрущева, Брежнева, Горбачева, Ельцина, пересматривают ее и сегодня. Через пересмотр итогов Великой Отечественной войны. Через телевидение, печатные издания. Целенаправленно проводится мысль об изменении отношения к ПОБЕДЕ, к полководцам и руководителям армии. Начиная с отдельных боев и приграничных сражений. В сознание молодежи вбивается мысль о бездарности наших военачальников.

Мы еще не понимаем, чем грозит нам этот «пересмотр». Один из ее итогов — фашистская свастика над стадионом. Горько. Считаю, история не должна служить дубинкой или инструментом в борьбе за власть и влияние. Более 25 лет собирал материалы, документы, свидетельства о жизни Георгия Константиновича Жукова. Более 50 книг различных авторов, в том числе и зарубежных, не считая альбомов. Более 300 статей и публикаций, многие из которых и по сей день еще не вошли ни в одно «толстое» издание. Среди публикаций есть редчайшие и по-настоящему уникальные. В поисках материалов в свое время добирался до Подольска, Калуги, Бородино, Белгорода. Понимаю, что все еще знаю очень мало.

Национальный вопрос

Самый больной и самый острый сегодня в России. Недавние события в Бирюлево показали, насколько опасными могут быть мздоимство одних и пренебрежение интересами коренного населения других. Вне всякого сомнения, причины народного бунта против засилья гастарбайтеров намного глубже. Нужен системный анализ причин. Не секрет — во многих городах России практически легально существуют анклавы, подобные подмосковным. Границы России с соседями открыты. Положение с приезжими из ближайшего зарубежья, видимо, будет усугубляться. Не надо строить иллюзий. Есть много желающих расшатать Россию изнутри. Почва более чем благодатная. Противоречия между православием и другими конфессиями, религиями, искусственно подогреваемые, находят своих последователей. Все более увеличивающийся разрыв между богатыми и бедными в самой России еще более способствует возникновению недовольства.

С горечью приходится констатировать: история нам не урок. Расшатать Россию трудно — но для многих это сверхцель. А инструментом для достижения цели, судя по всему, могут стать и межнациональные отношения, и прежде всего — противоречия между конфессиями, внутри самих религиозных течений. Наши отцы, деды, прадеды, отбросив в сторону понятия — какой у соседа нос, какого цвета волосы, могли в самые драматические моменты в истории государства Российского встать плечом к плечу. В строй, в шеренгу. Ужиться в одном окопе, блиндаже. Они могли. Экзамен держим мы.

 

Фотографируя человека, мы невольно лишаем его воли. Мы видим его таким, каким он себя никогда бы не увидел. Мы узнаём то, чего он никогда бы не узнал…