Саммиты и несогласные

Открылся очередной саммит “Россия — Европейский союз”. Признаюсь, трудно припомнить, когда бы повестка дня и перспективы отношений нашей страны с ЕС были столь туманными.
С одной стороны, казалось бы, все развивается по восходящей: на Евросоюз приходится 53% нашей внешней торговли, Россия — третий после США и Китая экономический партнер ЕС, товарооборот и взаимные инвестиции растут. Мы занимаем совпадающие или схожие позиции по огромному количеству международных вопросов (хотя и не по всем). Вместе с тем действие Соглашения о партнерстве и сотрудничестве истекает в этом году, а переговоры о новом даже не начинались из-за известного польского вето на соответствующий мандат Еврокомиссии. Почитаешь прессу некоторых европейских стран, послушаешь иных политиков — и легко убеждаешься, что в отношении России используется та же риторика, что и в адрес самых отпетых диктатур.
Много можно говорить о причинах роста взаимных разочарований, обращу внимание только на один аспект — мы имеем дело с другим Евросоюзом, чем еще пару-тройку лет назад.
Во-первых, сегодняшний ЕС гораздо больше обращен внутрь самого себя. Провалы референдумов по евроконституции во Франции и Голландии, прием двенадцати новых, беспокойных членов заставляют больше сосредоточиваться на внутренних и процедурных проблемах. Выработка согласованных решений осложняется, ответы на стратегические вопросы откладываются. Евросоюзу в целом слегка не до нас.
Во-вторых, произошла и происходит смена поколения политиков во всех ведущих странах Старого света, традиционно задававших тон в ЕС — Германии, Италии, Франции, Великобритании. Уход Шредера, Берлускони, Ширака, может, и не сильно снизил средний калибр политического лидерства на континенте, но он лишил Россию наиболее влиятельных благожелательных партнеров, готовых ее выслушать.
В-третьих, и это, наверное, самое существенное, к ЕС добавился ряд государств, где элиты на подсознательном уровне нередко страдают русофобией. На Востоке справедливо замечают, что караван не может идти быстрее самого медленного верблюда. Так вот, к каравану российско-ЕСовской интеграции присоединилось несколько весьма медленных верблюдов, норовящих к тому же двигаться в прямо противоположную сторону. Помню, когда шли дебаты по поводу расширения ЕС, да и НАТО, российские эксперты неизменно подчеркивали, что в укрупненном виде эти организации окажутся более антироссийскими, чем ранее. Нам отвечали, что, наоборот, “старая Европа” поможет “новой” преодолеть антироссийские стереотипы. Сейчас создается полное впечатление, что некоторые восточноевропейские страны при полной поддержке со стороны Соединенных Штатов успешно “переваривают” старожилов ЕС. Пару лет назад невозможно было себе представить, чтобы Евросоюз, как организация, поддержал шаги по выкапыванию могил солдат антигитлеровской коалиции и сносу памятников в их честь. Похоже, исторические фобии наших прибалтийских и польских друзей становятся европейским мейнстримом.
Эта тенденция настораживает и с той точки зрения, что во многих странах Восточной Европы в течение последних лет и месяцев к власти приходят откровенно националистически настроенные правительства, которые оттесняют на задний план демократов первой волны, выступавших за либерализацию режимов, обеспечение прав меньшинств и более тесную евроинтеграцию. Националисты часто не согласны с результатами Второй мировой войны и Нюрнбергского трибунала, что создает готовую почву для конфликта с Россией и для совершенно нового ценностного разрыва. Если для нас прах героев войны и их надгробия всегда были, есть и будут священными, то, как видим, для значительной части жителей Евросоюза и для него самого это уже не совсем так или совсем не так.
Столь существенное добавление к имеющемуся ценностному разрыву — демократические институты России действительно еще не завтра будут соответствовать представлениям Брюсселя о развитой демократии — могут сделать диалог с ЕС похожим на разговор глухого со слепым. Так что фон для саммита “Россия-ЕС” самым благоприятным не назовешь. Уверен, что и картинка с саммита будет в западных СМИ далеко не благостной. Основное внимание привлекут события периферийные, прежде всего — уже запланированный под саммит “марш несогласных” в Самаре. Хотя его организаторы, среди которых неугомонные нацболы, признанные экстремистами в судебном порядке, и согласились впервые (!) маршировать там, где разрешено, они, скорее всего, не откажут себе в удовольствии устроить стычку с правоохранителями. Конечно же, под камеры западных телекомпаний, которые в очередной раз поведают миру об отсутствии в России свободы.
А в это же время в Германии продолжится подготовка к другому саммиту — большой восьмерки, — с существованием и деятельностью которой не согласна во много крат более многочисленная, другая экстремистски настроенная публика — антиглобалисты. Для отпора им строится многокилометровая стена с колючей проволокой по верху, проводятся превентивные задержания организаторов, обыскиваются офисы радикальных организаций, стягиваются силы полиции, водометы и другая необходимая в подобных случаях техника. Можете не сомневаться, что стычки будут куда более яростными, нежели самарские. И будут поданы как оправданные меры по обеспечению общественной безопасности. И, что характерно, с полным на то основанием. Во всех нормальных странах для проведения демонстрации нужно задолго до ее начала подать заявку с указанием времени, места, состава участников, маршрута, сценария мероприятия, а правоохранительные органы или городские власти вправе вносить коррективы в планы организаторов или вообще запрещать акции, исходя из общественного блага. Таков закон, и у нас он ничем не отличается от западных. И он не только суров, но и справедлив: реализация прав несогласных не должна мешать жить другим людям или препятствовать функционированию госучреждений и международных организаций. А если кто-то проводит свои акции в незаявленное время и в неразрешенном месте (как это было со всеми прежними маршами “несогласных” и как собираются поступать европейские антиглобалисты), будьте уверены, что вы имеете дело с провокацией или революционным недержанием, а не с реализацией демократических прав.
Общество должно быть в состоянии защитить себя от маргинальных радикалов. А правление закона — важнейшая европейская ценность.