История одной дружбы

Первый общий сбор объявили ровно через десять лет после получения дипломов, и явка была почти стопроцентой. В любимой аудитории № 13 каждый рассказал о себе все самое главное — о работе, семье и детях, а между слов слышалось признание: «Ребята, хорошо, что у нас был наш институт!» Тогда же договорились встречаться каждые пять лет, понимая, что жизнь быстротечна, но в круговерти забот обязательно нужно находить время для свидания со своей молодостью. Романс «Целую ночь соловей нам насвистывал, город молчал и молчали дома, белой акации гроздья душистые ночь напролет нас сводили с ума» был у них любим, хотя все они, взрослые, строгие — школьные учителя, преподаватели вузов, производственники при руководящих должностях, даже домашним не казались сентиментальными людьми...

Незаметно пролетело еще 35 лет, на последней встрече их было только 30 человек. Уже сыграны все серебряные свадьбы однокурсников, присвоены почетные звания и начислены пенсии, уже не только собственные дети, но и внуки стали дипломированными специалистами, а как наступает тот заветный день в начале июля — и все, сердце переполняется от радости ожидания предстоящей встречи. Вот и нынче собирался на «штаб-квартире» Лидии Васильевны Кощеевой оргкомитет. Пришли специально, чтобы подготовить с помощью газеты сюрприз своему курсу, и заодно попытаться найти «потерявшихся» друзей-товарищей. Они рассказывали взахлеб, не выстраивая специально события в ряд. Видели бы их в этот момент ученики, сразу бы прониклись уважением и стали учиться лучше...

— В 1954 году в Тюмени был один институт, педагогический. На физмат набирали одну группу, а вторая оставалась в резерве для тех, кто не прошел по конкурсу в другие серьезные вузы, такие как Уральский университет. Это не значит, что не было конкурса. Он был большой и, самое главное, качественный: на физмат, например, почти три человека на место. И, чтобы поступить, мы сдавали шесть экзаменов, а проходной балл был 28!

— Когда мы все приехали и встретились, оказалось, что девчонок и парней на курсе поровну, поэтому у нас оказался достаточно сильный курс. И очень дружный!

— Буквально на третий день учебы нас отправили на сельхозработы в Маслянский район. Сказали, на две недели, а оказалось — на полтора месяца. Мы там в прямом смысле застряли: работали на сушилках, на веялках, грузили плинцами зерно. Вручную три тонны закидаешь — спина не разгибается, а на подходе новая машина. Кстати сказать, только в 1954 году студенты начали ездить на уборку урожая...

— Работали в две смены, фуфайки друг другу передавали. Мы же поехали кто в чем, совершенно не подготовленные, без спальных принадлежностей, без теплой одежды. Пищу готовили себе на костре сами, в основном это была картошка...

— И так каждую осень! Но на 2-м курсе нам пришлось побороться за свои права. Отправили нас в колхоз, где подняли целину и урожай по первости был исключительно хорошим. В общем, работы было много, а кормили нас плохо, каким-то тухлым мясом. И мы забастовали, не вышли на работу. Приехал председатель, давай нас агитировать, а мы ему — про мясо. Так вот после этого разговора у нас было и свежее молоко, и парное мясо, и даже мед откуда-то привезли. И мы вышли на работу! Это была наша первая победа над несправедливостью!

— А какой талантливый собрался народ на курсе! Володя Дадыко, Олег Шадрин, Мира Урицкая и другие ребята организовали свой музыкальный ансамбль и даже рискнули выступить с концертом не только в институте, но и на телевидении. Студия находилась на улице Республики — там, где почтамт. Телевидение только-только начиналось, и столько вокруг этого выступления было разговоров!

— Мы и сейчас, когда собираемся, обязательно просим Ивана Григорьевича: «Ваня, спой!» И он поет — удивительно как хорошо... (И.Г.Хорошев 10 лет преподавал в «индусе» физику, а остальные 30 лет — физику и теплотехнику в Тюменском сельскохозяйственном институте).

— Еще у нас на курсе сложилось восемь семейных пар: Зыков Толя и Луиза Дарчева, Дадыко Володя и Клавочка Тимофеева, Петров Володя и Света Роговцева, Виленский Леня и Мира Урицкая, Юра Федосов и Рита Пахомова, Коля Войцик и Оля Трефилова, она с «математиков», но мы ее считаем своей, Фукалов Гена и Тоня Симакова, Виктор Баклицкий и Лена Семидумова...

— А потом мы разошлись кто куда: по школам, училищам, на производство, поскольку это позволяло наше образование. Нас же готовили не просто в школьные учителя. Мы могли вести машиноведение, электротехнику, автодело, мы даже кинодемонстраторами могли работать! И все являлись водителями 3 класса!

— Нам в процессе обучения в институте, не предупреждая, лишний год добавили из-за этих дисциплин. Но некоторые продолжили свое образование. Еще дальше. Сколько у нас кандидатов наук?

— Восемь! И заслуженные учителя у нас есть, отличники просвещения, вот Клава Дадыко, например. (К.С.Дадыко 23 года преподавала в Ханты-Мансийском педагогическом училище физику и ТСО, ее общий педагогический стаж 32 года).

— Заслуженные — это Толя Корчагин и Анна Петровская...

— А Коля Войцик работал в НИИ по освоению Севера, занимался транспортировкой газа, у него полстены авторских свидетельств. Он получил медаль «За освоение Севера» и звание заслуженного рационализатора.

— А как мы тогда жили!.. Общежитий было мало, места нам стали давать только со второго курса и то не всем, и многие снимали углы у хозяев. Мы, например, с ребятами сорганизовались и вшестером прожили одной командой четыре года: складывались по 100 рублей на еду, по неделе кашеварили. Все старались учиться на 4 и 5, с тройками стипендию не давали. Стипендия была 200-240 рублей, а комплексный обед в нашей столовой стоил 2.50, и при этом хлеб, горчицу и чай давали бесплатно. Вполне можно было биться!

— У нас ребята были удивительные: не курили, не пили, матом не ругались. Ну, может быть, где-нибудь втихушку, а не так, чтобы мат налево — мат направо...

— И все были спортивными. Мы играли в баскетбол за сборную института и четыре раза в неделю тренировались в спортзале 1-й школы, с десяти часов вечера до двенадцати. А к 8 утра все шли на занятия. Это было ЧП, если кто-то пропустит тренировку!

— Мы занимались гимнастикой, легкой атлетикой, лыжами, бегали, прыгали, и все это факультативно, после основной учебы. На третьем курсе у нас началось автодело. Мы свою полуторку до последнего винтика умели разбирать и собирать, специально в автомастерские на занятия ходили. Один рабочий, глядя на мои старания, подарил новенький цилиндр для мотоцикла, — вспомнила Лидия Васильевна. Все сильно удивились, потому что узнали об этом факте впервые. (Л.В.Кощеева вместе с мужем, военным, выпускником ТВВИКУ, объездила полстраны, работала на Байконуре, в Ленинграде, Риге, по возвращении в Тюмень с 1981 по 2008 год преподавала в лесотехническом техникуме электротехнику).

— И госэкзамен у нас был «Основы машиноведения». Трактора мы знали похуже, а автомобиль — от и до! Нас на предприятия Свердловска специально возили, на «Уралмаш» шагающие экскаваторы смотреть, а вечером — культурная программа: театры, кино... Когда институт закончили, устроиться физиком в Тюмени было невозможно, а вот учителей производственного обучения не хватало, и некоторые пошли в трудовики...

— Когда я работала в 25-й школе завучем по производственному обучению, — поведала Луиза Семеновна, — мне пришлось создавать цех на заводе автотракторного оборудования, чтобы там мальчишек обучали токарному делу. (Л.С.Зыкова после школы 23 года работала в НИИ систем управления, где занималась и разработкой программ для АСУ).

— А наш Гена Фукалов был директором специальной школы, где было только производственное обучение, и туда принимали не каждого, а ребятишек, которые хорошо учились по основной программе.

— Толя Корчагин тоже умница. Он после отработки в родное село вернулся и более 40 лет проработал директором школы: теплицы построил, мальчишек на трактора посадил, производственную бригаду создал. А потом он у нас сильно заболел, но после операции поправился и снова пошел в школу. Это был сентябрь, а в декабре его не стало. На похоронах было столько народа, все односельчане, все бывшие ученики. Народ тогда решил присвоить школе его имя, и буквально через полгода все формальности были согласованы...

— Да, к сожалению, подступили годы, и на похоронах приходится нам встречаться. И однокурсников хоронили, и их детей. Сын Олечки Толмачевой летом 1984 года погиб в Афганистане, посмертно награжден орденом Боевого Красного Знамени. Мы за нее очень переживали...

— Я вот в школе не работал, не считая практики, — подытожил разговор самый несентиментальный из собравшихся человек, Геннадий Александрович Бакланов (он руководил производством на судостроительном заводе, в управлении «Тюминструментмаш-снабсбыт», «Газпроме»). — Но и мне институт дал очень многое. Знания, само собой, а еще отношения: мы настолько были дружны и внимательны друг к другу, всегда старались помочь. А еще я понял в институте, что все же должна быть доброта к людям, и пусть говорят, что больше помнится зло, чем добро. И педагогику мы не зря изучали, психологию и логику, все потом пригодилось. У меня коллективы были и по 300 человек, и по 3000, но, как мне кажется, я всегда находил с людьми общий язык...

...Этот рассказ мог длиться бесконечно, но все чаще и чаще бывших однокурсников стали перебивать звонки мобильных телефонов. Слава Богу, все они еще востребованные люди, горят желанием встречаться, общаться, вспоминать, восхищаться. На прощание Иван Григорьевич все же спел любимый романс, и на строчке «Боже, какими мы были наивными, как же мы молоды были тогда...» всем стало особенно грустно. Они расставались буквально на две недели, чтобы в пятницу, 3 июля, встретиться снова.

В 1954 году студенты впервые стали ездить на сельхозработы.