О Воскресении Христовом и обычаях милой старины

На полях черно и плоско.

Вновь я — Божий и ничей!

Завтра Пасха! Запах воска,

 Запах теплых куличей!

М.Кузмин.

— Сегодня большой праздник — Пасха, — сказала мама.

Раньше все ходили в церковь, к заутрене. Но церковь в 1935 году закрыли. Там было очень красиво. И почему-то в память врезалось слово «ризы».

Однажды утром к нам пришел кузнец, живший по соседству, и с ним двое мужчин. Они закурили и стали рассказывать, что ходили снимать с церкви колокола. По деревне тут же разнеслась молва, что им и другим не вернуться с войны. Не вернулись. Почти в каждой семье кто-то погиб.

Николин день, Троица, Духов день, Ильин день отмечались в моих вологодских деревнях массовыми гуляньями. Пасха была домашним праздником. Слово «Страстная» неделя воспринималось в детстве как страшная. В условиях репрессивной антирелигиозной пропаганды вслух на эту тему говорилось мало.

То, что четверг назывался «чистым», было всем понятно. Женщины прибирались, мыли полы. Даже крыльцо терли с дресвой, да так, что оно приобретало первоначальный вид. Дресва — толченые перегоревшие в бане на каменке камни.

Мы, ребятишки, граблями, вениками чистили двор, чтобы не оставалось ни соринки, помогали быстрей пробиться зелени. Особенно любили прудить ручейки, то есть отводить талую воду.

По траве, похожей на газон, детвора и многие взрослые ходили босиком. Посередине деревни сохранилась круглая яма, в которой старики прежде в Пасху катали яйца. Для молодежи устраивались качели.

Стол в Пасху накрывался большой праздничной скатертью. Ставились различные угощения. Взрослые крестились перед иконами, но нас к этому не принуждали. Вышитые холщовые рубахи подпоясывали шелковыми витыми опоясками со свисающими кистями. Мы вели себя пай-мальчиками. Гурьбой шли в школу или, иногда поплутав, выходили из лесу на простор. На высоком холме виднелась безмолвная церковь. Интерес к ней подогревали старики. Они рассказывали такую историю. Как-то в лесу на холме обнаружили икону. Перенесли ее в другое место, чтобы там построить храм. А икона вновь оказалась на прежнем месте. Тут и построили церковь.

Учитель рисования в педучилище (г.Тотьма Вологодской области) Василий Михайлович Жуков рассказывал мне в 1950 году, что в юности он помогал подновлять росписи нижнего (зимнего, отапливаемого) этажа. Платили серебром. Тут же пришлось его огорчить, что росписей из-за копоти почти не видно. Там ремонтируют трактора.

Все говорили, в том числе и мама, что на втором этаже, летнем, с двумя ярусами окон было очень красиво. Но высокий деревянный настил, по которому раньше поднимались люди, был разобран, а на железных дверях висел массивный замок. Рядом стоял опустевший поповский дом, моей учительницы в начальной школе. Еще помню кресты, старые липы, стаи галок.

Однажды отпала часть угла, и я поднялся по тесной винтовой лестнице на второй этаж. Мое состояние далекого времени и сейчас трудно передать. Лето, за окнами солнце, а здесь в отраженном свете со стен на меня глядели величественные святые в ниспадающих синих и красных одеждах. То были Евангельские сюжеты, выполненные в академической манере. Я стоял молча, уходить не хотелось. На полу валялись обломки иконостаса, на росписях были выцарапаны чьи-то инициалы. Местами рогаткой поранены глаза святых, но их спокойная величавость от этого не изменилась.

Потом, уже в Тюмени, у старожилов, я увидел дореволюционные журналы «Новь», «Нива», «Зеркало России», «Лукоморье», «Природа и люди», «Художник», «Огонек» и другие. А в них были репродукции, схожие с теми, что нарисованы на стенах церкви.

То, что живописцы прошлого умели подметить характерное в окружающей действительности и передать через сюжет, колорит соответствующее настроение, чувствуется даже в черно-белых
репродукциях.

Пасха олицетворяет весну, пробуждение жизни. Когда-то тюменские художники к юбилейным датам советского периода писали картины на историко-революционную тематику. Сейчас выставки как-то помельчали, экспозиции безлюдны, их обсуждение не проводится. Думается, пасхальные вернисажи с участием поэтов, музыкантов существенно могли бы оживить художественную жизнь. Сюжетов и колористических изысков — море.

Остановлю внимание на некоторых пасхальных обычаях и обрядах. В Вербное воскресенье раньше все шли в церковь с вербой, а возвращаясь из церкви, этими же прутиками стегали скот и детей, приговаривая: «Как вербочка растет, так и ты расти».

У тех, кто при первом ударе колокола задумывал желание, считалось, что оно должно было сбыться.

Свечи, принесенные в четверг или Пасху из церкви, помогали от болезней. Принесенной зажженной свечей коптили кресты на дверях и окнах для предохранения дома от пожаров и несчастных случаев. Считалось, что в Воскресение Христово в природе все радуется. Солнце тоже радуется и играет, восходя на небо, играет разными цветами. Придут от обедни крестьяне, молодежь залезает на крышу смотреть, как солнце радуется. А потом начинались хороводы, игры.

Девки ходили по селу с песнями поздравлять хозяев, ожидая, что им дадут яйца или что-либо другое.

А дай же вам Бог все доброе:

Семьдесят поросят —

Все свиночки,
Сколько в поле дубков —

Столько в доме сынков!

Если же хозяин ничего не давал поздравлявшим его, то девки дразнили хозяина и хулили его хозяйство:

А дай же вам Бог все недоброе:

Сколько в бороне клецов —

Только в доме мертвецов, Сколько в поле кочек —

Столько в доме дочек!

Особое внимание христиане придавали пасхальному яйцу. Хозяйки красили яйца луковой шелухой — в напоминание о крови Христа, пролитой на кресте за искупление грехов человечества. При встречах одного человека с другим было принято обмениваться крашеными яйцами.

В день Воскресения Христова

Друг друга все дарят яйцом, —

И снова верят, любят снова, Светлеют сердцем и лицом…

Из «Пасхального послания» К.Розена.

Репродукция из архива
Александра Валова.