Семеро по лавкам, или Об особенностях социальной политики

Сотрудничество парламентской газеты «Тюменские известия» и областного департамента социального развития длится не первый год. Если употребить популярный чиновничий оборот, то сотрудничество это, как правило, «проходит в рамках акции». Однако эта негласная акция не имеет ничего общего с однодневными «рамочными» мероприятиями.

№69 (5046)
22.04.2010
Галина Гильманова

«Адреса добра» — так можно назвать эту акцию, организаторы которой хотят только одного: чтобы она длилась бесконечно.

В минувшем году на страницах парламентской газеты были опубликованы материалы о людях, попавших в трудную жизненную ситуацию. Сотрудники департамента Юлия Щедрухина, Лариса Спицына, заместитель председателя филиала Всероссийского детского фонда Галина Сушинских, журналисты «ТИ» и просто добрые люди помогли словом и делом матерям-одиночкам, многодетной семье.

Герои сегодняшней публикации не нуждаются в материальной помощи. За них можно порадоваться. Шестеро детдомовских мальчишек и их приемная мать обрели друг в друге и опору, и веру в добро. Живут они дружной семьей в селе Успенка Тюменского района.

В гости к Елизавете Черновой и ее Сергеевичам мы отправились в сопровождении Дины Мартюченко, главного специалиста отдела по опеке, попечительству и охране прав детства. По долгу службы она часто выезжает с проверкой в семьи, где живут приемные дети. Говорит: пока все нормально, ни в ком из приемных родителей дети не разочаровались. Этому есть объяснение. Во-первых, отбор кандидатур довольно строгий. Во-вторых, дети, перед тем как уйти в приемную семью, достаточное время проводят в ней в гостевом режиме. Если, конечно, можно назвать «гостевым режимом» вспыхнувшую в сердце ребенка надежду обрести семью. Убежать от одиночества.

Королевичи-Сергеевичи

В Тюменском районе в двадцати двух семьях воспитываются пятьдесят восемь приемных детей. За первый квартал текущего года семеро ребятишек из детских домов обрели новую семью.

И все же своеобразный рекорд принадлежит нашей героине. При разнице в возрасте, перипетиях не самого счастливого детства, при личном опыте детдомовских лет у Паши, Сережи, двух Саш и двух Денисов одно отчество — Сергеевич. Случайность ли, Божий ли промысел, знак судьбы... Елизавете Яковлевне, приемной «бабуле», как называют ее мальчишки, задумываться, тем более размышлять, было недосуг. Большая семья — большие хлопоты.

А уж если в ней одни пацаны, да еще подростки, умножаем на два. Хозяйка, глава необычной семьи, тактично и мудро делит хлопоты и домашние обязанности на шестерых. Нет, с ней — на семерых. Так же семикратно возрастают в этом доме радость и удача.

После знакомства с мальчишками — небольшая экскурсия по дому. Чисто и уютно. «Стильный» интерьер: кирпичные стены и небольшая печка в проходной комнате выкрашены суриком. Елизавета Яковлевна, смеясь, рассказывает историю дизайна:

— Ремонт делали сами, выравнивали потолки, пол, вставляли пластиковые окна... А на стены денег не хватило. Ребята каждый кирпичик ошкурили, выкрасили кисточкой — получилось красиво.

Просторная спальня, прихожая, комната бабули, швейная машинка, стопка вещей для починки, перелицовки и шитья. А вот кухня-столовая в отдельном помещении во дворе: за большим столом всем хватает места. В дом и пристройку подведены вода и газ. И эти блага цивилизации — за свои кровные, не с барского, то бишь государственного, плеча. Один из Денисов, самый рослый, выполняет обязанности прораба, на нем вся стройка и перестройка в доме. Он-то и предложил провести тепло и воду, приведя железный аргумент: «Чем мы хуже других?»

На домашнем совете свели сальдо с бульдо, подсчитали доходы с огорода... и воспряли духом. В тот год уродились картошка и лук. Елизавета Яковлевна обратилась к знакомому корейцу-перекупщику, цена лука в пятьдесят рублей за килограмм вызвала у того усмешку: в соседних деревнях можно купить вдвое дешевле. «А ты приезжай ко мне, посмотри, сколько у меня детей!» Кореец усмехнулся, но приехал. Не за луком, так, из любопытства.

Потрясенный, сам назвал цену: шестьдесят рублей...

Вначале наняли рабочих, чтобы выкопать траншею в сто двадцать метров. Те запросили тысячу двести рублей в день. Через два дня Денис-прораб сказал: «Все, хватит! Берем лопаты, сами выкопаем». Во главе с бабулей все мальчишки, кроме малышей, выстроились в ряд. Елизавета Яковлевна вспоминает: плакали от усталости, но копали. Вытрут слезы — и вперед.

Идем смотреть подворье. Корову-кормилицу зовут Дочка. Доит ее Пашка. Другие мальчишки разве что сена дадут, воды нальют. Ждут не дождутся, когда появится теленок. Назовут его непременно Ганс... Молока Дочка дает почти три десятка литров в день. Часть выпивается, часть уходит на стряпню. Одного теста на блины уходит десять литров! В стайке хрюкают свиноматки, в курятнике бдит за своим гаремом петух. Свежие яйца на столе большого семейства каждый день.

Мальчишки не без гордости рассказывают, сколько и чего сажают по весне в огороде, сколько осенью закупают сахара на заготовки (четыре мешка!). Как говорит Елизавета Яковлевна, какие-то статьи бюджета на семейном совете могут быть урезаны, но не питание. Хотя еще раз подчеркнем: у семьи все свое — мясо, картошка, овощи, молоко, варенье, компоты, разные закрутки. Морозильный ларь забит по самую крышку. А вот муку обычно покупали по мешку в месяц, теперь же, с увеличением подопечных, возможно, придется и по два.

Доход складывается из пенсии Елизаветы Яковлевны, пособий на детей и опекунских денег. Не самых больших, надо отметить. А еще сыновья Черновой подкидывают: у нее свой магазинчик, теперь он в ведении младшего сына. Доход не Бог весть какой, но в большую семью деньги перепадают регулярно. И старший сын не прячет кошелек от матери с новоявленными родственничками. Да, конечно, в первое время сыновья Елизаветы Яковлевны, мягко говоря, недоумевали, зачем нужна ей такая головная боль. Но недолго. Видя, как ожила мать после смерти мужа, как обрела второе дыхание, сыновья приняли вчерашних детдомовцев как братьев. В праздники, дни рождения за столом яблоку негде упасть. Этим примечательна и сильна необычная семья.

И в доме, и в сердце

Елизавета Яковлевна вспоминает:

— Никогда не думала, что смогу полюбить чужого ребенка, тем более взять в дом к себе, да еще не одного. Молодая была, жила только своей семьей, до других и дела, и времени не было. Человек, как говорится, предполагает...

С мужем мы встретились в Нижневартовском районе. Виктор по профессии водитель, домовитый, хозяйственный и надежный. Воспитывали моих сыновей и двоих его детей от наших первых браков. Все вместе и всё вместе! Делили только работу. Из-за проблем со здоровьем переехали с Севера сюда, в Успенку. Построили дом, обустраивали и мечтали о внуках.

Виктор Владимирович сгорел от рака в считанные недели. Не успела Елизавета Яковлевна оправиться от горя, старший сын попадает в страшную аварию. За руль его машины сел друг, не справился с управлением — счастье, что живы остались. Долгие-долгие месяцы лечения, восстановления, реабилитации, долгие и горькие слезы.

...Сосед, душевно больной человек, ночью поджег стайку со всей живностью. В огне сгорели стельная корова, свиньи, куры, словом, вся скотина. Пожар уничтожил сено, дрова, дворовые постройки. Наказания местному Герострату в силу его психического нездоровья не последовало. Надо сказать, другим селянам тоже пришлось пострадать от огня поджигателя.

Человек не железный, у Елизаветы Яковлевны разом проснулись болячки. Шесть операций одна за другой. Домой вернулась опустошенная и обесточенная, жизни не рада. Да и что ей радоваться, коль дом родной ее не принимает, выталкивает. Вначале Елизавета Яковлевна все списала на депрессию: нер-вы, дескать, поболит душа — да успокоится. Дом надо бы очистить от застоявшейся энергии беды. Углы вымыть-вычистить. Но не тут-то было. Днем еще куда ни шло — работа во дворе-огороде отвлекает, в дом без надобности и заходить не надо, а вот вечером впору на улице, в палисаднике, во дворе спать. Давило одиночество.

Так бы и маялась, покуда не пришла с разговором сватья, Татьяна Жигарева, мама жены младшего сына. Татьяна Анатольевна работала в сельском детском доме. Собственные дети выросли, покинули родительский дом. Не привыкшая к тишине и одиночеству женщина взяла на воспитание трех сестричек-татарочек. Девочки в приемной семье освоились быстро, новую маму полюбили.

В тот вечер Елизавета Яковлевна и Татьяна Анатольевна переговорили, кажется, обо всем. Сватья предложила Черновой взять ребенка из детдома на воспитание: в доме живой человечек будет, в заботе о нем своя боль отойдет. Татьяна Жигарева сама воспитывалась в детдоме. Ей можно верить. «Знаешь, как плохо ребенку в детском доме! Хоть каждый день корми его мороженым и конфетами, он хочет ДОМОЙ».

Не скорая на слезу Елизавета Яковлевна задумалась. Шестой десяток за плечами. Ребенок не игрушка, назад не вернешь. Как потом людям в глаза смотреть?..

Но сватья, будто невзначай, так, к слову, рассказывала о Димке, больном, слабеньком, никому не нужном... Любовь и забота нужны мальчишке. И Чернова решилась. «Полюбить чужого все равно не смогу, а накормить сумею...»

Заморыш Дима, прожив у нее два года, вымахал в здоровенного парня. Бессонные ночи, болезни, страхи — все в прошлом. Наверное, именно страх за мальчика, хватающего одну болячку за другой, отодвинул все сомнения в сторону, открыл сердце для приемыша.

Из шестерых ребят четверо живут у Черновой с 2006 года. Как говорит Елизавета Яковлевна, кто-то из мальчишек выбрал ее, кого-то — она. Разные по характеру, непохожие внешне ребята дорожат своим домом, семьей. Денис-прораб басит: «Когда уезжаю на соревнования, скучать начинаю сразу. Хочется уйти домой пешком, только об одном думаю: когда же соревнования закончатся и я поеду к бабуле».

Халабуды

О прошлой жизни Елизавета Яковлевна ребят не расспрашивает, разве что приемыши сами когда что вспомнят. Например, как один из мальчиков жил в собачьей конуре: мать и отчим выкидывали его, пятилетнего, во двор. Спасаясь от голода и холода, ребенок шел к собаке, та делила с человеческим детенышем кров, а то и корку хлеба...

Какими бы горькими ни были воспоминания о прошлой жизни, вечно пьяной или отсутствующей матери, каждый из ребят помнит и любит ее. Каждый верит, что родители одумаются, рано или поздно заберут его домой. Особенно нестерпима тоска по матери бывает в день рождения. Именинник (все шестеро!) с утра нарядится, после школы не спешит переодеваться, знает: вечером в доме соберутся гости, будет шумно и весело.

И никто не будет пить водку. Мальчишки не сразу привыкли, что в праздники взрослые могут веселиться и без спиртного. И все же... Радуясь подаркам, виновник торжества весь уходит в слух: ждет звонка от мамы. У кого-то мать лишена родительских прав, у иных мамы в тюрьме, да не в первый раз. Не звонят, не вспоминают. Как-то Чернова разговорилась с одним из питомцев о будущем. Детдомовским ребятам на индивидуальный счет идут деньги от государства, которыми они могут распорядиться по достижении 18 лет.

— Ну вот, через два-три года у тебя на книжке накопятся деньги, купим тебе домик в Успенке, ты ведь сам не хочешь уезжать далеко от меня.

— Нет, бабуля, дом купим в другой раз. Мама должна из тюрьмы выйти, ей надо помочь.

Дети в отличие от взрослых не предают родителей...

Родственники иной раз обнаруживаются. Даже приезжают в Успенку. Вот только никого пока еще не забрали. Повезло лишь первому приемышу Черновой — Димке. Он сегодня живет с бабушкой, но в Успенку приезжает часто. И сегодняшняя команда пацанов знает: двери этого дома для них будут открыты всегда.

...А пока они строят дома. Взрослые изумляются: со двора сами по себе пропадают топоры, молотки, вилы, доски. Весь инструмент и отходы стройматериалов вскоре обнаруживаются на задах огорода. А это мальчики строят себе «халабуды», так называет их шалаши и Елизавета Яковлевна. Поначалу отчитывала за унесенный без разрешения инструмент, вытоптанную картошку. Потом почувствовала: это не просто мальчишеская страсть к строительству блиндажей и схронов. Словно повинуясь какому-то инстинкту, ее дети каждую весну начинают строить собственный домик. Свое гнездо. И каждый из них может часами пребывать в нем в молчании. О чем они думают? Может, о том, что когда-нибудь построят настоящий дом, отыщут и приведут в него маму, братьев и сестер.

Людно и дружно в доме Черновых. Однако до идиллии далеко. «Разбор полетов» проходит ежевечерне. Самая тяжкая провинность — курение. Без лишних нотаций назначается «высшая мера» — неделя дежурства на кухне. Самое ужасное — мытье посуды. Горячая вода из крана не течет, но тарелки должны блестеть и с оборотной стороны. Контроль жесткий, мухлевать себе дороже — еще неделя дежурства.

Случается, жалуются на мальчишек соседи, порой понапрасну, но выяснить ситуацию, выслушать друг друга необходимо. Как говорит Елизавета Яковлевна, многие местные не любят ее приемышей, вообще не любят детдомовских. Где что случится — камни бросают в ее огород, а коль провинится свой, деревенский, — молчок. Ей обидно за мальчишек, тем более что держит она их в строгости. А защищать своих она будет без оглядки. Вот только перед пренебрежительным равнодушием бессильна:

— Перекрывали однажды крышу — я, сын, Денис и Пашка. Видим: проезжает мимо председатель сельсовета. Мальчишки подтянулись, подумали, вот сейчас их похвалят, что работают, как взрослые, сами, без посторонней помощи. Надо сказать, детдомовцы очень чутко реагируют на доброе слово. Председатель остановился возле дома, зашел в магазинчик, вышел, но головы так и не поднял, будто и нет никого...

Нас вообще не видят. В прошлые годы давали комбикорм по 500 килограммов на свиноматку — ни в прошлом, ни в этом году не дождалась. Вроде бы не отказывают, но и не дают. Что же, кланяться, выпрашивать положенное, унижаться? Соседи упрекают за глаза, дескать, хозяйства да скотину набрала полный двор. А я хочу, чтоб мои мальчишки ни в чем не нуждались. Чтоб пожили по-людски. Мы часто устраиваем себе праздники, жарим шашлыки, летом выезжаем на природу. Но при этом каждый из ребят знает свои обязанности по дому, никто не увиливает. И ко мне внимательны: если прихворну, так сразу притихнут, без конца заглядывают в комнату: «Бабуля, может, чего надо? Бабуля, пойдем, мы покушать приготовили».

Они — моя семья, мои родные дети. С ними я ожила. Прибавилось энергии, сил, хочется и то сделать, и это. Мальчишки частенько меня притормаживают: «Бабушка, ты опять закружавила» — значит, в мечты ударилась, в планы...

В прошлом году отправила мальчишек на 1 сентября в школу с цветами, нарядными. Ждала их... И вдруг такая тишина в уши ударила! На мгновение померещилось, что я снова осталась одна. Не помню, как очутилась у ворот: стою, поджидаю, у самой что не озноб. Вижу — идут, все до единого мои...

Ездила недавно на родину, на Алтай, к сестре. На второй день заскучала: хочу домой. Саму себя не узнаю. В молодости другой у меня характер был, не сентиментальный, да домашней квочкой не была, всю жизнь работала. Может, старею... Но я их люблю, жалею. Боюсь потерять. Старшие уедут в интернаты получать специальность, хорошо, хоть малые со мной останутся.

...Вот с такой необычной семьей довелось нам познакомиться. Спасибо Елизавете Яковлевне. Благодаря ей еще раз убедилась: добрых людей на свете больше. Есть добрые люди. Они не кичатся поступком, не ждут признания. Просто готовы признать тот факт, что на свете — совсем рядом с нами! — есть обездоленные, бездомные ребятишки, которым нужен дом. Тепло и время. Любовь и терпение.

Приемыши Черновой из Борковского детского дома любят вспоминать директора Валерия Федоровича Помосова — доброго и справедливого человека. Сейчас он на заслуженном отдыхе. Но много ли проходит через жизнь детдомовца людей, о которых он после вспоминает с любовью, хранит в сердце?

В Успенском детском доме работает директором замечательная женщина Людмила Юрьевна Меньшикова, о ней нам много доброго рассказала «многодетная» Чернова. Очень захотелось заглянуть в детдом, познакомиться с ней и ребятишками. Но тут позвонили нашей сопровождающей: нужно срочно ехать в другое село. В неблагополучной семье трагедия — повесился по пьянке отец, мать с тяжелым алкогольным психозом увезли в больницу. Значит, детдомовского племени на троих сирот стало больше.

P.S. Пока материал готовился в номер, стало известно: Елизавета Яковлевна усыновила еще одного мальчика. Его зовут Стас, и он единственный в семье, у кого другое отчество...