Музыка и её родные сёстры

В прошлом году тюменская музыкальная школа № 1 им.Знаменского отметила девяностолетие. Ее ветеранам, отличникам культуры СССР Зинаиде и Зое Шардиным сейчас полных восемьдесят шесть и восемьдесят четыре. С небольшой погрешностью — ровесницы школы. Служительницы храма музыки, избравшие свое дело раз и навсегда.

№70 (5047)
23.04.2010
Ирина Тарабаева

Зоя Григорьевна, младшая из сестер, в общем и целом отдала музыкальной школе 60 лет. У Зинаиды Григорьевны школьный стаж скромнее. Однако трудовые книжки у обеих — с военных, юных, лет.

— Кем я могла после восьмого класса работать? — переспрашивает Зоя Григорьевна. — Да кем угодно! Работала на уборочной, на посевной, на прополке. Дрова пилила в Комаровском бору…

Зинаида тоже начала свой трудовой путь с того, «кто куда пошлет». Во время войны выбирать не приходилось. И все-таки выбор уже был сделан.

К музыке сестер пристрастил старший брат Николай. Это он первый отправился в музыкалку. А Зоя и Зина — за ним. Зоя поступила в школу так же, как и брат, в класс фортепиано. Зинаиду не взяли. «Не подошла, — объясняет. — Наплыв был большой…» «Не в этом дело, — поправляет Зоя Григорьевна, — она тогда скарлатиной заболела».

Поправившись, Зинаида поступать больше не стала. Но на вечерние занятия в школу бегала вместе с братом и сестрой — «сопровождала!»

Музыкальное счастье Шардиных оборвала война. Школу закрыли. Николая забрали на фронт. Там он и пропал без вести. Сестры долго его искали, но не нашли и следа.

Инструменты из музыкалки тогда развезли по госпиталям и детским садам. Рояли, вспоминают Шардины, были шикарные. В годы гражданской войны их отняли у состоятельных тюменцев по указу новой власти. Так в школьном зале появился великолепный концертный рояль Блютнера. А после Великой Отечественной — исчез. Так же, как человек, пропал без вести. Не вернулись «с войны» и некоторые другие инструменты. Сестры с удовольствием погружаются в воспоминания.

— Наш брат поступил в музыкальную школу в тридцать первом. Я — в тридцать пятом, — рассказывает Зоя Григорьевна. — В то время директором был уже не Знаменский, а Соковнин. Виктор Александрович. Был такой певец, бас. Он занимался с вокалистами. Школа располагалась в здании синагоги. А по первости находилась в том доме, где сейчас архитектурно-строительный университет. После этого еще где-то. Где — не знаю. Почем мне знать? В школе были классы баяна, аккордеона, скрипки, фортепиано. И большой класс вокала. После войны его вела блокадница, солистка Мариинского театра Ковалева-Александрова. За ней приехал ссыльный Георгий Тартаков — сын известного оперного певца Иоакима Тартакова. А до войны какие были педагоги! Из репрессированных — выпускник Ленинградской консерватории, пианист Кочевицкий, Ольга Волынская, которая училась вместе с Прокофьевым и аккомпанировала самой Айседоре Дункан. Моей первой учительницей была Ольга Семеновна Покровская. Бывшая Гилева. Жили в Тюмени такие меценаты. Про Гилевскую рощу знаете? Вот! После нее меня учила Тамара Сергеевна Люцедарская, которая приехала в Тюмень в 1938-м из Омска.

Музыкалка вновь открыла двери для своих учеников в 1944 году, в здании, которое позже заняла 21-я школа. А тогда оттуда только-только уехал госпиталь. Остались голые стены. И ни воды, ни отопления, ни электричества. Зоя с подружкой приходили в школу по вечерам делать уроки. Дома-то инструментов не было. Занимались при керосиновых лампах. По очереди топили буржуйку.

— Сначала она на рояле, а я печку шурую. Потом я за инструмент, она к печке, — вспоминает младшая Шардина. — И так изо дня в день. Домой уходили в первом часу ночи.

В свое нынешнее здание, рядом с бывшим кинотеатром «Темп», школа переселилась в 1958 году. За двенадцать лет до этого Зоя Григорьевна из учениц перешла в преподаватели.

— Мне было уже 20 лет, и я приняла предложение вести общее фортепиано у вечерников. Ой, — машет она рукой, — у нас очень запутанная биография в связи с военными делами. Ничего не разберешь. Это сейчас все стабильно: окончил школу — пошел в училище. А раньше? После школы — на работу, потом дальше учиться. В конце концов, поступив в музыкальное училище, я оказалась в одном классе с моими же учениками.

Мало того, выпускницы музыкалки после консерватории стали наведываться в школу в роли инспекторов, осмеливаясь давать своей бывшей учительнице советы.

— Молодые начальницы с верхним образованием, — добродушно посмеивается Зинаида Григорьевна.

— Так возраст-то какой! — удивляется вопросу Зоя Шардина.

Зинаида окончила библиотечные курсы — «два месяца и… бумажка» в Омске. Работала в магазине «Военная книга», потом в библиотеке Дома офицеров. Когда в 1956 году на базе первой музыкалки открылось музучилище, устроилась библиотекарем туда. Читальня у этих двух учебных заведений поначалу была одна, и Зинаида Григорьевна объединяла две полставки. То есть одной рукой выдавала пособия школьникам, другой — студентам. По словам сестры, лучше преподавателей в музыкальной литературе разбиралась.

Старшая Шардина осторожно вклинивается в разговор:

— Я научила книжный магазин выписывать ноты, а не песни радио и кино, — и тут же спохватывается: — Хвастуша я, что ли? В общем, взяла школьную программу, пришла в магазин и говорю: «Когда наши смогут купить то, что им надо?» — «А мы не знаем…» — «Вот вам программа, по ней и делайте заказ». Они обрадовались, такое движение пошло, отдел стал план выполнять.

Между прочим, Зинаида Григорьевна — особа титулованная. Однажды ей присвоили звание «Лучший библиотекарь».

— Приезжал как-то из Москвы заместитель министра культуры, — припоминает обладательница титула. — Пришел проверять училище. Мужчина симпа-а-атичный! Посмотрел библиотеку, все ему понравилось. А потом мне грамоту выслали. Министерскую.

Заработав пенсию, сестры остались работать в музыкальной школе. Зоя Григорьевна ушла только в 2006-м, когда ей сказали: нет нагрузки. Зинаида Григорьевна задержалась еще на год.

— А как же? Даже вручили подарки, — гордо отвечают сестры.

— Эту, как её… соусницу, нет — конфетницу и эту… масленку. Красиво все оформлено.

— Зинаиду училище поздравляет, — кивает младшая Шардина. — А школа нет. Однажды было в конвертике. Профсоюз нам сколько-то рублей выделил…

Может, и обижает их такое отношение, да только они виду не подают. Говорят: «Нам ничего не надо, лишь бы здоровье было». На пенсию тоже не жалуются — хватает.

— И не грустим. А о чем грустить-то? — с какими-то озорными нотками в голосе произносит Зинаида Григорьевна.

Несмотря на проблему с глазами (пять раз в больнице лежала), она не унывает, зимними вечерами пасьянсы раскладывает, а летом на дачу рвется. Подумаешь, говорит, добираться. Сел на автобус — и там.

Дома у Шардиных идеальная чистота и порядок. Во многом — заслуга аккуратистки Зои Григорьевны. На столиках, тумбочках, стульях, фортепиано — белоснежные кружевные салфетки. Это уже дело рук Зинаиды Григорьевны. Как талисман сестры хранят салфетку, которую еще девчонкой связала их мать. Вещице уже лет сто.

— Мы берегли ее, — замечает Зоя Шардина. — Это мамино детство.

Видавшее виды фортепиано в гостиной тоже украшает рукотворное ажурное полотно. Увы, инструмент молчит. Музыкальные пальцы Зои Григорьевны уже не касаются его клавиш. Приходил настройщик, осмотрел «старика» — и отказался его «лечить». Вдруг дека лопнет. Очень уж много лет этому фортепиано.

…Недавно Шардины получили очередные медали к юбилею Великой Победы. Теперь у них на двоих двенадцать наград. У них вообще все — на двоих. Даже годы — 170 лет. Жизнь, трудную и неласковую, прожили бок о бок. Замуж так и не вышли.

— Детства у нас не было хорошего, а юность вся прошла в войну. Вспомнить нечего. Работали да учились. Потому так и вышло… — объясняют свое одиночество.

— Как, поди, не было… Были…

P.S. Уважаемые читатели! В следующих номерах газеты мы продолжим публикацию материалов под рубрикой «Наставники». Если в вашем окружении есть замечательный педагог, взрастивший немало талантов на ниве культуры и искусства, и вы считаете, что он достоин того, чтобы о нем написали в газете, звоните нам по телефону 46-52-69.

170 лет на двоих сестрам Шардиным, из них 111 они отдали музыкальной школе № 1.