Ветеран неназванного фронта

Кто такой фашист?

В июне сорок первого ей было шесть лет. Отец перед отправкой на фронт подхватил дочь, прижал к груди и сказал: «Маруся, вот закончится война, мы разобьем фашиста и тогда заживем». Девочка спросила: «Тату, а кто такой фашист?» — «Да я и сам не знаю…», — со вздохом ответил молодой солдат. Больше Мария Поликарповна отца своего не видела. А найти пыталась всю жизнь.

— Знаешь, я кто? — обращается ко мне сгорбленная седая женщина. — Ветеран неназванного фронта! Почему неназванного? А кто его когда назвал?!

Ее рассказ горек. Жизнь — слезная дорожка. Но сильной оказалась девочка Маруся. Никому не показывала своих слез. Семь десятков лет ни с кем не делилась пережитым. «А теперь что уж? Пусть!»

— По радио еще только говорили, что началась война, а нашу железную дорогу уже бомбили, — вспоминает Мария Поликарповна. — Мы, дети, выскочили из дому и — бежать к мамам. Солдаты кричат: «Назад!» Да кто нас удержит! Нам бы только добежать до сарая рубленого. Там женщины, которые пололи свеклу, инструменты хранили. Вдруг из-за этого сарая вылетел самолет. И упал. На бок повалился. Да как что-то рвануло! Тогда меня и осветило первый раз. Мне показалось, что я в песке, а это была кровь. Женщины, бежавшие нам навстречу, кричали, платками махали, плакали.

Марусе остригли волосы, обработали рану, перевязали. С этого дня она и стала солдатом неназванного фронта, начала сражаться за свою жизнь. Где ее застала война, не помнит — «город такой красивый, что словами не описать». На какой день бомбежки их эвакуировали — тоже не знает. «У свеклы уже был лист с ладонь». Перед отправкой в Курганскую область работницам велели получить деньги на дорогу. Они отправились в контору вместе с детьми.

— Немцы снова стали бомбить, — продолжает Мария Поликарповна. — Поубивало женщин, деток. Маму мою ободрало. Мы лежали на земле. А когда поднялись, увидели, что той конторы, куда мы шли, уже нет. А у меня была огромная кукла, которая говорила «мама». Ее вырвало из рук. Вот она меня и спасла. Когда я подняла куклу с земли, из нее посыпались опилки.

Дорога до Кургана оказалась долгой. Состав несколько раз бомбили. Оставшиеся в живых хоронили убитых, ухаживали за ранеными. В один из таких налетов Маруся лишилась матери. К месту назначения прибыли всего пятнадцать детей и две женщины.

— Привезли нас, вшивых, в деревню Одино. У кого были наши документы? Не знаю, — вздыхает рассказчица. — Я вообще не понимала, что делается и к чему все идет. Мы, дети, помогали скотнице — тете Соломее. Носили за ней фонари. В Одино я с остальными детками начала учиться.

«Ты свое покушала…»

Окончилась война, в деревню приехал дядя Гриша — высокий, худой, горбоносый. Приехал с «разрешительными бумагами» на вывоз «племенного скота и эвакуированных детей» в Ростов-на-Дону. Коров загнали в вагоны, туда же по двое посадили ребятишек — «для охраны». Маленькие сторожа должны были следить, чтобы буренки не запутались в цепях.

— Где-то по дороге к нашему составу подцепили еще вагон. С военными. Меня и мою подружку Таню по очереди заставляли сторожить вагон и не открывать никому, пока не будет сказан пароль. Я не знаю, чем занимались эти военные, главное, что вынимали у нас вшей, мыли головы и завязывали бантики бинтом. Был там один моряк. Дал он мне как-то баночку консервов, буханку хлеба, коробочку сахара и зеленый чайник кипятка. Дяде Грише это не понравилось. Потому что дядя Гриша нас кормил, как собак. Я до сих пор селедку не ем! — у Марии Поликарповны дрожит голос. — Знаете, какой селедкой он нас кормил? На ней была ржавчина в палец. А хлеб такой, хоть об дорогу бей. Столько везти коров и не дать ребенку стакан молока!

В Ростове осиротевших детей встретили тепло, накормили досыта.

— Мы ели картошку, хлеб, пили молоко, — перечисляет Антипова. — Так наелись! Танька сказала: «Вот это мы зажили!»

Марусю хотела оставить у себя жена дяди Гриши, бездетная, приветливая женщина. Но измученная дорогой девочка попросила, чтобы ее отправили к родным. Так она очутилась в бабушкином доме в городе Сытное. Бабушка (по матери) хоть и приняла внучку, но ни разу ее не приласкала, не пожалела. У самой было семеро по лавкам. «Я таких жестоких бабушек никогда в жизни не видела», — роняет Мария Поликарповна.

Как дочери солдата государство выделило Марусе 25 соток земли. Для многодетной семьи такой подарок пришелся кстати. По осени удалось собрать хороший урожай.

— А в январе бабушка позвала меня и говорит: «Маруся, ты свое уже все покушала». Можете себе представить? Это с 25 соток! «Кормить тебя нечем, остался у твоей мамы сундук». Старинный, красивый! «Мы его продадим, и ты поедешь к тете Тане». Это мамина родная сестра. Бабушка продала сундук учительнице в деревню Дубочки за 70 рублей. Дала мне калоши и отправила в Донецк.

Марусе в то время исполнилось 14 лет. Именно тогда она твердо решила разыскать отца. А пока служила няней для 10-месячной дочки тети Тани. Хозяйничала в доме: стирала, варила, убирала. По выходным копала у соседей огороды. Кто-то расплачивался с девчонкой молоком, кто-то — кусочком сала, а кто и штук десять картошек давал.

В 1950-м, после отъезда тети Тани в другой город, Маруся нанялась домработницей в семью фотографа. Спала в курятнике. А по выходным, когда ее освобождали от дел, возвращалась в свою комнатку, бывшую тетушкину кладовку, где стояла железная кровать и имелась подушка, набитая мхом.

Нашла себя, потеряла семью

Трудовая книжка и паспорт у Марии Поликарповны появились только в 1952-м. В документах стояла дата рождения — 8 марта 1936 года. Откуда паспортисты взяли эти данные, неизвестно. Ведь во время эвакуации Марусины метрики были утеряны. Свой настоящий день рождения Антипова справила только в 1985 году, когда из столичного архива пришла справка с гербовой печатью, утверждающая, что Мария Поликарповна — в девичестве Клименко — появилась на свет 14 февраля 1935-го в г.Сытное Прохоровского района Белгородской области.

Себя она обрела в 50 лет. А вот отца ищет до сих пор. Многое пережила Мария Поликарповна за эти годы. Дважды была замужем. Первый муж умер молодым. Второй, когда она тяжело заболела, предал. Приемная дочь, которой повитухи предрекали скорую смерть, выросла, согретая теплом обездоленной женщины, и уехала в далекий город. Писем матери не шлет.

Покуда были силы, Мария Поликарповна трудилась «не на жизнь, а на смерть». В Донецке освоила опарную работу на хлебозаводе. В санатории «Донбасс» служила дворником и санитаркой. В тюменском ресторане «Нефтяник» начинала с чистки картошки, со временем выучившись на повара. Заправляла столовыми в Увате и таежном поселке Соруме. В Надыме работала диспетчером и радиооператором, а заодно наводила марафет в гостинице, книжном магазине, мыла шесть подъездов. «Была награждена почетной грамотой исполкома, — замечает Антипова, — с занесением в личное дело!»

«Об одном прошу у бога…»

Сейчас, когда ей тяжело, пишет стихи. Бесхитростные. Для себя.

Написала я письмо отцу,

А в конверт вложу ромашку
полевую.

Как откроет мой отец конверт,

Вспомнит дочь и женщину
родную…

— Когда ложусь спать, я об одном прошу у бога: чтобы мне отец во сне приснился, — делится Мария Поликарповна. — Я запомнила его красивым, высоким, черным, на цыгана похожим…

У нее ничего не осталось от отца — ни письма, ни фотографии. На долгие шестьдесят лет Мария Антипова превратилась в настоящего следопыта. По крупицам собирала информацию о Клименко Поликарпе Ивановиче.

— Вот, смотрите, — раскладывает она на журнальном столике бумаги, — куда я только ни писала! И в Центральный архив Министерства обороны, и в Сумской военный комиссариат, откуда призывался отец, и в Ахтырско-Великописаревский горвоенкомат. Всюду в списках безвозвратных потерь он не значится. Я написала президенту Медведеву. Получила ответ — «Ваше письмо взято на контроль». Обратилась к Зюганову: «Уважаемый, вы там поближе к Медведеву. Может, кто-нибудь поможет мне в том, что я прошу?» Ни звука! Я перевернула все!

Антиповой удалось узнать, что ее отец воевал в составе 8-го ЗСП (запасного стрелкового полка), побывал в немецком плену, был освобожден летом 1943-го, снова отправлен на фронт, лежал с ранением в госпитале, а потом погиб…

Но вплоть до 1980 года Мария Поликарповна не была уверена в том, что ее отца нет в живых. Но однажды посетила его родные места. И тетя Афанасья (сестра отца), которой на тот момент было 87 лет, вдруг призналась племяннице: «Маруся, приходила та бумага, что батька твой погиб! Только до сих пор не знаю, куда ее без памяти дела…»

Антипова четыре раза ездила в Ахтырский район, пытаясь на месте разузнать о судьбе отца. В селе Низы нашла Евдокию Малахову, от которой в годы войны у Поликарпа Клименко родилась еще одна дочь — Нина. Евдокия Ивановна встретила Марию не по-доброму. Сказала: «Твой батька — настоящий кобель. Когда он уходил, я ему пожелала: чтоб тебя первая пуля не минула!»

А от людей Мария Поликарповна узнала, что сослуживец ее отца Федор Дубинский говорил Евдокии: «Можешь выходить замуж, Поликарпа убили фашисты в деревне Квитка».

Антипова выяснила, что деревень с таким названием на Украине целых девять. Она обратилась во все. И отовсюду ей пришел один ответ — такого случая, чтоб немцы казнили в деревне солдат, не было.

Прошлогоднее письмо из Центрального архива МО РФ словно подвело черту под ее безуспешными поисками. «Ввиду того, что в Вашем запросе не указано полное (без сокращений) наименование полка, в котором проходил службу Клименко П.И., подчиненность полка (фронт, армия, дивизия), район его боевых действий или место дислокации, а также нет сведений, о периоде службы в этом полку запрашиваемого или сведений, когда (год, месяц) прекратилась с ним письменная связь и когда (год, месяц) он был призван в СА, наведение справки по существу Вашей просьбы не представляется возможным».

Но Антипова не остановилась на этом. Тут же позвонила в военкомат Ленинского административного округа Тюмени. Там у нее попросили последнее письмо отца.

— Да если б у меня было письмо, я бы давно сама его нашла! — восклицает Мария Поликарповна. — А в областном военкомате меня дважды попросили перезвонить. Сначала им было некогда, потому что шли учения. Потом они подсчитывали какие-то голоса…

Больше она туда обращаться не стала. Спрашиваю ее:

— Если б вам удалось найти место, где похоронен отец, что бы вы сделали?

Мария Поликарповна оживляется:

— Не угадаете! Я бы продала дачу, поехала на могилу отца и поставила памятник!

61 год Мария Антипова потратила на то, чтобы разыскать могилу погибшего отца.