«Я мечтал не опоздать на войну»

22 июня, ровно в четыре утра...

Воскресным утром 22 июня наша страна спала и не ведала, что ровно в 4 часа утра по среднеевропейскому времени на ее западе уже начались кровавые бои. В них вступили три тысячи танков, четыре тысячи самолетов, пятьдесят тысяч орудий — с вероломно напавшей немецкой стороны. И... «зеленые фуражки» — с нашей земли. Историки утверждают, что советских пограничников Гитлер вообще не брал в расчет. Однако только Брестская крепость стоила фашистам дороже, чем вся война за Францию.
Встали... Поднялись в полный рост и пошли на защиту своего Отечества! Даже те, кому винтовки не досталось. И кровью своей перечеркнули захватнический план под названием «Барбаросса», в котором с немецкой педантичностью было просчитано  даже состояние дорог в России... Все учли захватившие уже половину Европы! Но не разгадали загадку русской души. Не вспомнили предупреждения Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет». Не вспомнили уроки Куликовской битвы, Бородино.
Пришлось повторить...

 

Нынешнему подрастающему поколению приходится объяснять, что патриотизм — это любовь к Родине. И проявляется это чувство не только во времена, тяжелые для Отчизны.

— Хотя, — рассуждает с высоты своих прожитых лет Александр Егорович, — легко-то никогда не было. Жизнь — это постоянное преодоление каких-то трудностей. Но за эти трудности люди раньше не винили Родину. Считалось: чем больше сложных задач решишь, тем сильнее Отчизна.

Задачу государственной важности решали комсомольцы Тамбовской области весной 1941-го: обком ВЛКСМ объявил возведение завода синтетического каучука (СК-5) всенародной стройкой. В числе откликнувшихся на этот призыв был и крестьянский сын Саша Сальников. Так в апреле он впервые оказался в своем областном центре. Городская работа не показалась ему непривычной: знай копай землю да тяжести переноси. Все, как в деревне, только размах созидаемого — ого-го! Есть где развернуться! И есть где осуществить призыв: «Каждый комсомолец постепенно может стать инженером». И он начал стремиться в инженеры — вкалывал до седьмого пота.

— Правда, — признается, — и отдых для нас организовывали, что называется, по полной программе. В субботу, 21 июня, нам объявили: «Ребята, завтра вы пойдете в цирк!» И выдали билеты. Что такое цирк? Я не знал. Но мечтал там побывать. Мечта обещала осуществиться 22 июня 1941-го в 15 часов по московскому времени. Я с нетерпением ждал этот день, и он стал самым памятным в моей жизни. Точнее сказать, он переиначил все мои мечты и жизнь перевернул. Да разве только у меня одного?!

В то воскресное утро по деревенской привычке Саша проснулся рано. Решил, что с утречка навестит тамбовских родственников по маминой линии. Сбегал познакомился с ними и поспешил в цирк: а ну как опоздает? По дороге решил себя побаловать — впервые в жизни попробовать мороженое. Купил приятно леденящий руку брикет и только собрался отведать его содержимое, как заговорила черная радиотарелка, установленная перед входом в железнодорожный вокзал. Выступал Молотов. Он сообщал, что 22 июня ровно в 4 часа фашистская Германия вероломно напала на нашу Родину.

— Известие ошеломило: оказывается, на нашей родной земле уже несколько часов идет бойня, проливается кровь, а мы ничего не знаем: гуляем себе, едим мороженое, в цирк собираемся... Народ забурлил, стал сбиваться в группы. На устах у всех был один и тот же вопрос: «Долго ли продлится война?» Не припомню, чтобы хоть кто-нибудь из тех, кто собрался под этой тарелкой, сомневался в исходе войны, в «имени» победителя. Люди того поколения свято верили: «Если враг нападет, мы его будем бить на его территории». Я тоже в это свято верил, — утверждает Александр Егорович. — И, — признается, — огорчился. Но не потому, что война началась. А потому, что за время представления в цирке она... возьмет да и кончится. Не успею повоевать! Такой вот «содом» в душе творился! Не пойти на представление нельзя: я комсомолец, должен быть дисциплинированным. И деньги на билеты потрачены. В то время молодежь умела дорожить каждой копеечкой, заработанной действительно непосильным трудом. Да и просто в цирк хотелось: ведь пацан совсем еще...

Сейчас в это трудно поверить: ну какой цирк, если война началась? Но сомневаться в ее исходе — значит сеять панику. В общем, цирковое представление началось вовремя и проходило при полном аншлаге.

— Шут его знает, что происходило тогда на арене, — честно признается Александр Егорович. — Я как окаменел. Сидел и боялся: не успею сразиться с врагом. Понятное дело, что на его же территории. Ох, если б мы знали тогда, какой «цирк» нас ждет впереди!

Рабочий распорядок предстоящего понедельника был нарушен 22 июня: строительство завода было приостановлено. Верилось, что ненадолго. Всем комсомольцам-строителям, пожелавшим идти добровольцами на фронт, предлагали грузиться по машинам. Грузовики доставили их на железнодорожный вокзал. Под ту же самую радиотарелку, из которой теперь звучало подтверждение мыслей каждого добровольца: «Победа будет за нами! Враг будет разбит!» И каждый верил, что победа будет одержана. Благодаря именно ему.

Вчерашние строители завода сокращали время на пути к вокзалу по узкоколейке, что пролегала по заливному лугу. Изумрудно-зеленая трава... То же безоблачное небо... Тот же ласкающий ветерок... И хор птиц такой же слаженный... Но эта красота и благодать не радовали, как прежде. Тревога разлилась в душе: доведется ли сюда вернуться?

На вокзале девчата устроили драку. Они сражались за то, чтобы в вагоны пропускали справедливо — по очереди: парень — девушка, парень — девушка. Официально никто из них в красноармейских рядах не числился. Они «просто» ехали в пункт N создавать оборонительные рубежи. На всякий случай... 13 июля этот эшелон попал под бомбежку в городе Великие Луки. Что такое Великие Луки? Это точка, соединяющая участки в победоносном плане нацистской армии: Берлин — Великие Луки — Ржев — Москва. В столице нашей Родины немцы планировали «на скорую ногу» отпраздновать свою победу.

Можно ли было отдать врагу на поругание сердце Родины?

— Там, на станции Великие Луки, — говорит А.Сальников, — был ад: горели как спички вагоны, стонали изуроченные люди, метались в поисках хоть какого-нибудь укрытия от бомбежки чудом уцелевшие... Этот страшный ад и есть лицо войны. На всю жизнь она стала для меня врагом № 1. Сражаться с этим врагом я мог только голыми руками. Или лопатой. Другого оружия тамбовским комсомольцам, объединенным в пятый полевой участок строительства, не выдавали. Мы копали противотанковый ров, создавали доты и дзоты, благодаря которым красноармейцы сдерживали наступление врага. Понятно, что на какое-то время. На какое? Неизвестно. Но за это время «икс» мы должны были подготовить «про запас» через 3-4 километра новый противотанковый ров. Вот вам и ответ на вопрос, как отступали в начале войны наши бойцы. Они не драпали, как немцы в ее конце, они своей кровью основательно поливали каждые три-четыре километра родной земли. Стояли за этот отрезок насмерть.

...Всего каких-то три с половиной месяца назад дисциплинированный комсомолец Сальников сидел в цирке. На календаре — 14 октября 1941-го. В этот день немцы взяли наш Ржев. Еще накануне молодым полевикам-строителям военное начальство приказало: «Ребята, всё... Вы нам больше не нужны. Мы остаемся и будем здесь до последнего. А вы идите к Москве. Иначе попадете в плен. Комсомольские билеты советуем уничтожить».

«Мы остаемся здесь до последнего». Эти слова Александр Егорович за долгие годы своей жизни так и не научился произносить без слез. Потому что знает, что «до последнего» — значит до последнего. Патрона, вздоха.

— Вокруг Москвы, — повторяет пережитое А.Сальников, — мы копали что было сил...

Когда эти силы совсем истекали, он разматывал тряпицу, привязанную к ноге. В ней хранился его комсомольский билет и справка об окончании первой четверти 9 класса в Глазковской средней школе.

Билет члена коммунистического союза молодежи образца 1938-го заставлял его вспомнить слова комсомольской клятвы. Выходит, придавал сил. А справка... После первой четверти 1940/1941 учебного года в школах была введена плата за обучение в 8-9-10 классах. 150 рублей. У отца таких денег не было. Но батя мечтал, чтобы его сын продолжил учебу. Заработать нужную сумму Саша и хотел на строительстве в Тамбове.

Справка пригодилась в апреле 1942-го, «когда наши уже по-настоящему научились бить немцев». Вот тогда его, Александра Сальникова, бригадира комсомольско-молодежной бригады, вызвали в Димитровский райвоенкомат. Сказали: «Хватит в гражданских штанах Родину защищать». И направили на станцию Шарья, куда временно было эвакуировано знаменитое Ленин-градское училище военных сообщений имени М.Фрунзе. После девяти месяцев обучения отличник, лейтенант А.Сальников прибыл на Ленинградский фронт, в 28-й отдельный восстановительный железнодорожный батальон.

Что значили для бойцов Красной Армии железные дороги, по которым доставлялись танки, бое-припасы, а к осажденному городу на Неве — «просто хлеб», нетрудно догадаться даже нам, не нюхавшим пороха. И мы наверняка сможем ответить на вопрос, почему именно на стальных магистралях страны во время Великой Отечественной так часто совершались диверсии.

Командиру первого взвода третьей роты 28-го отдельного восстановительного железнодорожного батальона достались не стальные магистрали. А их обломки.

— Представляете, — говорит мой герой, — сталь крючилась под натиском врага. А наши освободители не только сумели не согнуться-выстоять, но и победить.

Последние обломки стали А.Сальников соединял в прямые рельсы-магистрали в Прибалтике. Там и встретил Победу. До сих пор волнуется — не может смириться с тем, как расправились в Таллине с памятником советскому солдату.

— Несправедливо! — истинно по-русски возмущается он. — Я ведь сам был свидетелем того, как эстонцы просили нашей помощи. Их защитили! Им дали свободу. А они позволили разрушить символ этого освобождения. Это — свя-то-тат-ство, господа, потерявшие память и честь!

Война не закончилась для него в мае 1945-го. В составе 28-го батальона Александр Сальников продолжил службу на Забайкальском фронте. В 1951-м он был направлен на учебу в Военно-политическую академию имени Ленина. В итоге Александр Егорович Сальников прослужил 36 лет.

...А ведь мечтал стать простым инженером... От того «простого инженера» только-то и осталось, что интерес к цирку. Правда, «а что оно такое, этот цирк», полковник А.Сальников узнал спустя лишь много лет после Победы.