Отдам сына в армию…

«Я точно постарею раньше времени, — жалуется в телефонную трубку Наташка. — Он меня доведет до гробовой доски». Когда-то то же самое ей говорила ее бабушка. И то ли Наташка была менее свободолюбивой в детстве, то ли бабка, бегавшая за ней с хворостиной, оказалась крепким орешком, но до гробовой доски дело, к счастью, не дошло. Бабуля уже третью правнучку нянчит.

Это обстоятельство, кстати, не дает слететь с катушек и Наташке. И все же проблема остается. Год назад ее сын, студент технического колледжа, с нежным именем Елисей, подсел на спайс. Гремучая смесь, которую торгаши подсовывали юнцам как безопасный кайф, сделала парня неуправляемым. В доме начались скандалы.

Что только ни предпринимала Наташка: и кулаком по столу стучала, и разговорами по душам вразумить пыталась, и карманных денег лишала, и «все, что хочешь» обещала — ничего не помогло. Елисей ушел из дома, хлопнув тяжелой дверью. Около месяца он скитался по друзьям да по родственникам. На звонки матери не отвечал.

А Наташка разыскивала его. Дозвонившись до приятелей Елисея, выла в трубку, как сигнализация. Просила передать сыну: пусть возвращается. И без устали шевелила мозгами: что делать, как остановить?

Блудный сын вернулся домой сам, устав от скитальческой жизни. Принял ванну, сменил белье, прижал к уху уютную подушку. Наташка выдвинула условие — либо идем лечиться, либо… другого не дано! Елисей кивнул.

После посещения эскулапов он изменился. «От сердца отлегло, — пела мне в трубку Наташка. — В колледж стал ходить. Сессию сдал. Тьфу-тьфу!»

Увы, недолгой была радость. Звоню: «Как дела?» «Как сажа бела! — горько бросает Наташка. — По новой началось. Я кошелек из рук не выпускаю. Елисею ни рубля не даю. А он все равно по клубам шатается. Где деньги берет?» «Опять под кайфом ходит?» — спрашиваю. «Нет, вроде, — размышляет она. — Домой приходит, глаза не мутные. Но ведь пьет же! Хотя чего я жду? Генка-то, отец его, с бутылкой не расстается. А мой Андрей отлупить этого охломона не может. Прав не имеет. Отчим».

Наташка понимает: вытащить сына из этого болота одна не сможет. А помощи ждать неоткуда. Генкины родственники, к которым Елисей периодически сбегает от материнского гнева, не считают нужным увещевать парня. А у Наташки и других забот хватает. Еще двух маленьких дочек растить надо и по возможности как-то оградить их от скандалов. В общем, на днях она выставила сына за порог.

«Он чувствует себя не нужным в семье», — строю я из себя домашнего психолога. «Да?! — взрывается Наташка. — А сколько я сил на него положила?! Все самое лучшее ему давала. И никакой благодарности! Сама виновата. Избаловала. Вот он теперь и считает, что все вокруг ему должны… Ничего, через полтора месяца станет совершеннолетним, пусть в армию идет!»

И она вспоминает, как брат нашей общей знакомой Таньки, попав в танковые войска, многое переоценил в жизни. Какие философские трактаты о своем месте в этом мире слал в почтовых конвертах домой. Каким мужиком вернулся…

Наташка для себя твердо решила — отдаст Елисея в армию. Там-то он, наконец, поймет, что такое дом и кто такая мама. Вот только терзают ее сомнения, найдут ли сотрудники военкомата ее бродячего сына, если она сама порой разыскать его не может? А ведь у нее есть номера телефонов всех друзей Елисея, и родителей друзей, и девушки любимой.

«В случае чего я помогу в поисках», — сурово заключает Наташка. Звучит дико? Большинство родителей стараются «отмазать» своих детей от армии, из которой не все живыми и здоровыми возвращаются. А тут — приходите, забирайте, я вам в ноги поклонюсь… Но у Наташки, похоже, нет другого выхода.

Когда Елисей родился, ей самой только-только исполнилось восемнадцать. Надо было учиться, потом делать первые шаги в профессии, потом семейную войну с Генкой доводить до победы. На сына времени не хватало. Сунет ему дорогую игрушку — он и рад, сидит тихо в своей комнате. Теперь браться за воспитание поздно. Надо перевоспитывать. А кто это сможет сделать, как не отцы-командиры? Наташка вкрадчивым психологам не верит, тут крепкая мужская рука нужна.

Она не считает себя жестокой по отношению к сыну. Она боится за него. Уверена, если он увильнет от армии, то пропадет. Распадется как личность в своей разудалой хмельной компании. А то и за решетку загремит. Ведь где-то же он все-таки берет деньги? Так что пусть лучше учится шаг печатать, в струнку вытягиваться, портянки наматывать. Короче, пороху пусть нюхнет.

Наташка вспоминает пример из жизни. «У Катьки, с которой мы вместе работаем, муж в армии не был. Как-то так получилось, что военкомат упустил парня из виду. Так она сама его сдала. Зачем, спрашиваешь? В семье ребенок родился. Знаешь ведь, сколько с малышами забот. А этот обормот целыми днями диван давил. Не работал. Сейчас вот лямку тянет. А Катька за него на ребенка восемь тыщ получает. Все деньги!»

Брат нашей общей знакомой Таньки, попав в танковые войска, многое переоценил в жизни...