Почему россияне в 30 раз «хуже» японцев?

— В свое время президентский законопроект о полиции вызвал целую бурю самых разноречивых откликов в обществе. Его широко обсуждали и лидеры региональных отделений партий, зарегистрированных на территории нашей области, особенно обеспокоенные предполагавшимся в милиции сокращением. А депутаты Тюменской областной Думы, Фуат Ганеевич, интересовались дальнейшей судьбой высвобождаемых работников?

— На прошлом заседании Думы начальник ГУВД Павел Недоростов отчитывался о работе в 2010 году, и депутаты очень активно задавали вопросы не только об охране общественного порядка, но и о будущем людей, которых предстоит уволить. В Тюменской области, по информации генерала, численный состав милиции уже уменьшился на 12%, преимущественно за счет имевшихся вакансий и пенсионеров. В нынешнем году предстоит сократить еще 7% сотрудников. Этими вопросами занимается специальная комиссия при начальнике ГУВД, проводится соответствующая работа в рамках комиссии при правительстве Тюменской области, достигнута договоренность о трудоустройстве высвобожденных работников с областным департаментом занятости населения и территориальными федеральными структурами. При принятии окончательного решения учитываются профессиональные знания, эффективность деятельности сотрудников, их мнение о том, какой они представляют свою деятельность за пределами правоохранительных органов. Конечно, людям пенсионного возраста придется определяться с работой самостоятельно, но те, кто помоложе, уверен, будут востребованы в народном хозяйстве, учитывая, что в основном это грамотные, здоровые, молодые специалисты.

— В чем смысл происходящих изменений?

— Сегодня милиция — самая большая правоохранительная отрасль, но понятно, что речь идет не только о сокращении. Назрела необходимость радикально пересмотреть роль этой структуры, сосредоточить ее усилия на профилактике и преду-преждении правонарушений, повысить кредит доверия к ней со стороны общества. Хотел бы отметить одну отличительную особенность нового документа: все права и обязанности сотрудников полиции прописаны непосредственно в самом законе. Раньше нормативно-правовой акт, регламентировавший деятельность милиции, чрезмерно изобиловал отсылочными нормами, так что гражданину, не осведомленному о приказах или инструкциях МВД, зачастую трудно было понять, чем руководствуются в своих действиях сотрудники милиции. Отныне любые новые нормы, касающиеся прав и обязанностей полицейских, будут вноситься в основной документ, чтобы каждый человек мог прочитать о них и определить, правомерны ли предъявляемые к нему служителями закона требования. Это создает хорошую основу для построения правового государства и ответственного гражданского общества.

— Когда, на ваш взгляд, новая правоохранительная система проявит себя в полную силу?

— Трудно представить, что российская полиция заработает максимально эффективно сразу после вступления закона в действие. В первое время возможны какие-то нестыковки, особенно в сельской местности, где на смену районным отделам внутренних дел пришли межрайонные. Но не думаю, что рядовые граждане пострадают от структурных преобразований, ведь сокращены в первую очередь бухгалтерии, отделы кадров, другие вспомогательные службы и максимально сохранены участковые и подразделения, деятельность которых направлена на предупреждение и профилактику правонарушений.

 — Мало кто знает, но в аппарате МВД России вскоре появится новая структура — управление по обеспечению безопасности массовых спортивных мероприятий. Раньше ничего подобного не существовало, да и нужно ли нам это?

— Еще не так давно фанатское движение у нас действительно не было столь активным, как за рубежом, например, в той же Англии. Сегодня ситуация иная. Кроме того, благодаря современным информационным технологиям не стало никаких проблем в том, чтобы привлечь фанатов к массовой акции. К сожалению, в ходе таких акций нередки хулиганские проявления, бесчинства, от которых страдают и сами участники, и невинные граждане. Достаточно вспомнить о событиях на Манежной площади. Что делать, каждый раз уповать на ОМОН, как говорят: «придет — разгонит»?

Разогнать — не значит решить проблему. Требуется целенаправленная профилактическая работа, понимание происходящих процессов. Нужны специалисты, способные разобраться в ситуации, разрулить ее, увидеть в фанатах не противников, а союзников. Если уж мы говорим о создании правового государства, то и болельщики, и руководители фан-клубов должны действовать в рамках закона.

Актуальность создания новой структуры еще больше возрастает в связи с подготовкой России к крупным международным мероприятиям — Олимпиаде в Сочи в 2014 году и чемпионату мира по футболу в 2018-м. Массовые спортивные соревнования все чаще проводятся и в регионах, где тоже тысячи болельщиков, с которыми надо работать на профессиональной основе.

— В марте с подачи президента Дмитрия Медведева приняты поправки в Уголовный кодекс РФ. Как вы оцениваете попытку очеловечить российский Уголовный кодекс?

— О необходимости смягчения российского уголовного законодательства президент Дмитрий Медведев заговорил буквально с момента своего прихода на пост главы государства. Эта мысль звучала и в его посланиях. Первый блок поправок внесен в прошлом году. В марте нынешнего года президент исключил из 68 составов преступлений нижние пределы срока лишения свободы, предоставив судам возможность самим определять минимальный срок наказания. В ближайшее время Уголовный кодекс ждет очередное обновление. Относиться к попыткам реформирования уголовного законодательства можно, наверное, по-разному, но невозможно смириться с тем фактом, что из 140 миллионов российского населения 900 тысяч отбывают срок в местах заключения. Для примера: в тюрьмах Японии, население которой сопоставимо с нашим (130 миллионов), находятся 30 тысяч человек. Не исключаю, что японцы более ответственны и дисциплинированны, но неужели наш народ в тридцать раз хуже?!

— Российские колонии и тюрьмы — это действительно оплоты исправительной системы, или острова, в границах которых преступников изолируют от общества?

— Мы проводили День депутата, в ходе которого детально познакомились с нашей исправительной системой. Я побывал и в тюменской колонии, и в тобольской, и в других. Первое, что бросается в глаза, — переполненность помещений, отсутствие условий для работы заключенных. Не везде они распределены по тяжести преступлений. Между тем у нас еще далеко не худшая ситуация. В стране есть колонии, где скученность даже больше, а процент больных туберкулезом и наркоманией выше, и вряд ли стоит надеяться, что в ближайшее время у нас появятся средства для создания более цивилизованных условий.

Другой вопрос: а за что же сидят эти люди? Одна из основных статей — распространение наркотиков, но понятно же, что распространение распространению рознь. Есть системные распространители, для которых торговля смертью стала профессией и которых исправит, наверное, только могила. И есть молодой человек, почти подросток, которого друг упросил на дискотеке поделиться «личной» пайкой. Статья же для тех и других одинаково жестокая.

Еще один пример: студент занял у друга денег и не отдает. Тот позвал приятеля, пришли разбираться с должником, поскандалили, немножко подрались, отобрали в счет долга мобильник. И закрутилось: грабеж, разбой, да еще и групповой! В итоге 5-6 лет каждому… За 20 последних лет каждый восьмой мужчина в России прошел через колонию. Между тем давно доказано, что человек, пробывший в заключении более двух лет, подпадает под влияние тюремной среды — и вернуть его на путь исправления становится намного труднее.

А ведь нужно не только наказать, но и предоставить сторонам возможность договориться, дать шанс потерпевшему на возмещение ущерба. К сожалению, принимая решения, суды не учитывали ни личность преступника, ни интересы пострадавшего. Сама система не была заинтересована ни в том, ни в другом. Шла погоня: задержать, подвести под верхний предел, посадить по максимуму, чтобы получить побольше звезд на погонах.

Приведу немного статистических данных: за взятки самого маленького размера (до 25 тысяч рублей) сидит 60% осужденных. О ком здесь идет речь? О враче, преподавателе, воспитателе детского сада, которые взяли одну, три, пять тысяч рублей. За взятки в размере свыше миллиона у нас отбывают наказание только 3% осужденных. Но ведь по элементарной логике тех и других должно быть примерно поровну, страна-то у нас не самая простая. Что это, как не явный перекос?

— Чем должны руководствоваться судьи, принимая либеральное решение: личностью обвиняемого или тяжестью проступка?

— И тем, и другим. Суд должен, как сказал президент, «четко и адекватно реагировать на различные виды угроз» и, конечно же, должен принимать во внимание, раскаивается ли подозреваемый в содеянном, случайный ли это эпизод в его жизни? Если преступник закоренелый, систематически и осознанно нарушает закон, то он должен быть изолирован. А если человек оступился, принял неверное решение по молодости, незрелости, в связи с пробелами в воспитании или неблагоприятными жизненными обстоятельствами, однако осознает свою вину и искренне переживает, для чего его отправлять в колонию на 2-3 года? Чтобы пройти тюремные университеты?

Главный смысл сегодняшних поправок и сводится к тому, чтобы не стричь всех под одну гребенку. Нередко поправки в Уголовный кодекс называют либерализацией, гуманизацией. Мне кажется, эти термины не отражают суть реформы. Вспомните: совсем недавно депутаты областной Думы высказались в поддержку проекта федерального закона, направленного как раз на ужесточение наказания за терроризм, экстремизм, преступления в отношении несовершеннолетних. Я бы сказал, что началась не либерализация, а оптимизация уголовного законодательства с учетом сегодняшних реалий.

— Некоторые боятся, что может вырасти преступность. Разделяете ли вы эти опасения?

— Каким будет эффект, конечно, покажет только практика, но что это разумные меры, направленные на снижение преступности в перспективе, я не сомневаюсь. Чего боятся люди? Что подросток, выхвативший мобильный телефон, «легко отделается»? Но размер штрафов увеличен кратно, не исключено, что для правонарушителя и его близких такое наказание окажется даже более жестким. Кроме того, штрафы предусмотрены в основном за экономические преступления. В качестве альтернативного вида наказания предполагается также ввести принудительные работы (что-то среднее между обязательными и исправительными работами и лишением свободы). Это своего рода «химия» советских времен, когда человек находится в специализированном исправительном центре под наблюдением, трудится, основная часть его заработной платы направляется на возмещение ущерба, а другая (до 25%) перечисляется самому осужденному. И, наконец, об отмене наказаний, связанных с лишением свободы, речь вообще не идет. Тех, кто обвиняется в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, либерализация не затронет. Люди по-настоящему опасные, тяжко преступившие закон, будут и впредь получать максимально строгий срок.

— Внесенные поправки имеют обратную силу. Смогут ли суды, учитывая их загруженность, вернуться к пересмотру дел нынешних заключенных? Не получится ли и обратный эффект, когда из-за новшеств в законодательстве тот, кто ранее мог надеяться на освобождение от уголовного наказания, наоборот, получит больший срок в связи с ликвидацией нижних пределов санкций?

— Суды уже работают над пересмотром прежних решений. По информации министра юстиции, из колоний вышли порядка 80 тысяч человек. Что касается вашего второго вопроса, то и такой поворот исключить нельзя, поскольку субъективный фактор присутствует везде и всегда. Многое зависит от личности судьи, от того, насколько тщательно проведены доследственные мероприятия, насколько качественно подготовлены материалы уголовного дела. Хотя слишком уповать на предвзятость человека в мантии я бы не стал. Система отбора судей достаточно жесткая, они назначаются указом президента. Есть контроль: председатель суда, совет судей, квалификационная коллегия, вышестоящие суды, которые рассматривают апелляции и жалобы осужденных. Так что судьи — это отнюдь не полновластные вершители судеб. Каждый из них как профессионал и человек прекрасно осознает свою ответственность перед государством, судейским сообществом и конкретным гражданином.

Понятно, что штамповать обвинительные приговоры, руководствуясь формальными признаками составов преступлений, гораздо проще, чем докапываться до первопричин противозаконного деяния. Но отмена нижних пределов санкций должна заставить судей вникать в обстоятельства каждого дела, изучать личность конкретного обвиняемого. Не берусь утверждать, что этот процесс пройдет чисто и пушисто, но хуже, чем есть, все равно не будет.

 

Фуат Сайфитдинов: «Штамповать обвинительные приговоры, руководствуясь формальными признаками составов преступлений, гораздо проще, чем докапываться до первопричин противозаконного деяния».