«Красная Армия не может воевать и побеждать без хлеба!»

7 ноября 1944 года «Тюменская правда» на своих страницах опубликовала обращение к И.В.Сталину колхозницы Армизонского района Тюменской области Феклы Михайловны Крашениной... В боях с немецко-фашистскими захватчиками погибли два ее сына. Офицеры. В своем желании приблизить Победу она приобрела на свои личные сбережения облигаций Третьего военного займа на 15000 (пятнадцать тысяч ) рублей, билетов Четвертой денежно-вещевой лотореи на 3500 рублей. Внесла на строительство самолетов 1000 рублей и в Фонд обороны из своих личных запасов сдала 18 пудов хлеба, 36 пудов картофеля и 2 килограмма шерсти. «Пусть мой скромный вклад, — пишет колхозница, — пойдет на общее дело разгрома ненавистного врага».
Несмотря на огромную загруженность, Сталин нашел время и возможность ответить кохознице из Тюменской области.
«Примите мой привет и благодарность Красной Армии, Фекла Михайловна, за Вашу заботу об обороне Союза ССР». И.В.Сталин.
За месяц до обращения Феклы Михайловны бригадир тракторной бригады Нижнетавдинской МТС А.Новожилов со своей дочерью-трактористкой Марией и трактористка Широбокова с сестрой выступили с инициативой сдать хлеб в Фонд обороны из своих личных запасов. Сдали 40 пудов зерна.
«Тюменская правда» от 20.10.1944 г.
...Сообщения с полей колхозов — как сводки Совинформбюро. Уборка урожая, сенокос, посевная на полях и лугах в годы войны сродни сражению. Каждая тонна хлеба, отправленная в закрома, — как выигранный бой. Без преувеличений. Без пафоса, патетики, патриотических лозунгов. Пропагандистское клише на страницах газет — это всего лишь зарубки времени. Только в какой мере и степени сдача хлеба из своих личных запасов дело добровольное? Как выживала деревня российской глубинки, обеспечивавшая хлебом и другими продуктами питания многомиллионную Красную Армию?
Уже с посевной работа на полях и лугах почти круглосуточная. Погожий день — как подарок! Хорошо и качественно отсеяться — вот гарантия полновесного каравая!
С началом войны, на всем ее протяжении из деревни идет отбор людей в промышленность, на пополнение воюющей армии. Из деревни мобилизуются — по разного рода разнарядкам — на валку леса, сплав, в трудармии. В 1941-1942 годы в действующую армию было отправлено более 50% тракторов и лошадей. Более 90% автомашин, имевшихся в МТС и колхозах к началу войны. Цифры усредненные по Сибири. Весной 1944 года на пахоте коровы и быки — не редкость. А уже потом, весной 1945 года, во многих колхозах женщины сами таскали плуги и бороны. Весной 1944-го на сеялках в основном работали дети от 12 лет и старше. Не редкость посев вручную. К осени 1944-го физические ресурсы деревни исчерпаны, как исчерпаны и мобилизационные. Возвращающиеся с полей войны почти все изранены и изувечены. Уже в августе 1941 года более сотни женщин Тобольского и Вагайского районов, чтобы
заменить ушедших на фронт мужей, пошли учиться на трактористок.
17-летняя девушка в одном из колхозов возглавила полеводческую бригаду, другая, чуть постарше, возглавила колхоз. Кроме посевной и уборки урожая в деревне главное — накормить и сберечь скотину. За каждый случай падежа отправляют под суд. И не имеет значения, что дома несколько полуголодных детей...
Тракторы к осени 1944-го и весне 1945-го используют только на больших площадях, на приводах молотилок, буксировке комбайнов. Износ техники огромен. Ремонтные базы вроде МТС просто физически и технически уже не в состоянии качественно восстанавливать в полном объеме. Все легло на женские плечи. Общая беда и общая боль объединяют. Посевная, сенокос, уборка урожая — все это коллективный труд. Страда. Человек как на ладони. Работать спустя рукава не получится. Коллектив «распечатывает» такого быстро. Три сезона подряд перед армией автор этих строк отработал сеяльщиком на посевной и два сезона на току. Скажу одно: работа на полях и токах захватывает. Всего. Хорошо и качественно отсеять — цель и смысл. Пыль скрипит в зубах, почти задыхаешься. Респираторы забиваются быстро. В комбинезонах жарко. Пот льет ручьем. А как выходишь на не засеянное еще тобой поле — забываешься. Дорог каждый час!
После сенокоса деревня переходит на круглосуточный трудовой день. От темна до темна не стихает шум молотилок, сортировок... Одна бригада меняет уставшую донельзя другую. Если, конечно, есть кем заменить. Три-четыре часа сна прямо на току, на куче зерна, — и снова за лопату. Дорога каждая погожая минутка подаренной погоды. И пьянящий запах зерна хлеба, ржи, пшеницы, отливающей золотом на закате солнца. Лучшего запаха, чем запах свежего хлеба на токах, за всю свою последующую жизнь не испытывал...